Читаем без скачивания Сожжение Просперо - Дэн Абнетт

— Вар, пристрой где-нибудь ибн Русте.

— Где, Скарси?

— Мы ведь уже решили, что после высадки его следует доставить в тихую комнату.

— Правда, Скарси? Правда? В тихую комнату?

— Да, Вар! — отрезал Скарссен и взглянул на Владыку Гунна. – Ты не согласен?

Владыка Гунн пожал плечами и рассмеялся, хотя в смехе чувствовалось утробное рычание леопарда.

— Вальдор специально просил нас не поддаваться на провокацию, но ведь не он отдает нам приказы. Как думаешь, жрец?

Творец Вюрда учтиво склонил голову.

— Как тебе будет угодно, Владыка Гунн, — сказал он.

— Мне вообще мало что угодно, годи, — ответил Владыка Гунн. – Находиться здесь мне не угодно. Сама сущность этого совета, важность поставленного на карту, адское политиканство и интриги, все это мне совсем не угодно. Однако заточение этого карлика в тихой комнате может меня ненадолго развлечь.

Все Волки разом засмеялись. Хавсер вздрогнул.

— Сюда, — сказал Варангр.

Творец Вюрда задержал Хавсера, прежде чем герольд Фиф не увел его.

— Мне говорили, ты был с Длинным Клыком, когда его нить оборвалась.

— Да.

— Не забывай, куда он привел тебя, — сказал Творец Вюрда. – Он провел бы и дальше, если бы мог последовать за тобой.

Варангр вывел Хавсера из зала и повел к загадочной тихой комнате. Едва они вошли в туннель, как скальда начало мутить.

— Пробирает до кишок, верно? – довольно спросил Варангр. – Словно ножом. Нет, скорее как клеймом.

— Что это?

— Это они, — ответил герольд, будто это все объясняло. Пол туннеля дрожал от тектонического гула, вдоль стекловидных стен текла ярко-оранжевая лава. Хавсера начало пошатывать, перед глазами все плыло. Он прислонился к стене, несмотря на то, что она была почти раскаленной.

— Ты привыкнешь, — сказал Варангр. — Не знаю, что хуже – чувствовать их или чувствовать, что они не пускают.

В конце туннеля с каменного свода на них взирал символ-оберег.

Они прошли под ним, и Варангр завел скальда в квадратную комнату, несколько меньше той, в которой расположились ярлы Волков. Пол был сделан из шероховатой серой пирокластической породы[139], но сквозь стеклянные стены и потолок все равно мерцали вулканические огни, освещая зал тусклым светом. На каменных блоках, высеченных из серой слоистой скалы, сидело шесть высоких фигур. Едва Варангр и Хавсер успели войти, как они разом встали.

— Можешь поесть, — сказал Варангр, указав на поднос, стоявший на блоке поменьше. На нем находились пайки сухого рациона, кувшин с холодной водой, фляга мёда и закрытая чаша. Судя по запаху, в чаше было свежее мясо, которое начало портиться на жаре.

— Располагайся, — бросил Варангр и ушел.

Хавсер взглянул на фигуры перед ним. Это были женщины, высокие, выше его, облаченные в богато украшенные доспехи с высокими горжетами. В свете огня их доспехи казались золотыми или из кованой бронзы. Несмотря на жару, женщины носили длинные роскошные плащи темно-красного цвета. С поясов и пластин брони свисали тонкие пергаменты и манускрипты, крепящиеся алыми полосами и восковыми печатями. Каспер Хавсер мог перечислить огромное количество исторических исследований, посвященных значению и использованию молитвенных лент. Он многое знал о важности и реальной психофизической силе, которой примитивные культуры некогда наделяли писаное слово. Для многих цивилизаций прошлого молитвы, обереги или проклятия, записанные ритуальным способом, а затем церемониально прикрепленные или иным образом данные человеку, были предметами сверхъестественной силы. Они защищали владельца. Они были символами-оберегами или притягивали удачу. Они были способом превратить желаемое будущее в реальность. Они были заклинаниями, отражающими беды.

То, что женщины носили такие же украшения, как и древние крестовые паломники, походило на величайшее проявление язычества, которое ему приходилось видеть в жизни, а учитывая, сколько времени Хавсер провел с Влка Фенрика, это действительно говорило о многом. Фенриссцев закалял суровый климат их планеты. Эти женщины имели холодную привлекательность, их оружие и доспехи являли собой венец терранской технологии. У каждой из них был покрытый серебром полуторный силовой меч ужасающей красоты. Острия клинков упирались в пол. Воительницы скрестили бронированные запястья на навершиях эфесов.

Ни одна из женщин не носила шлем, решетчатые горжеты золотых доспехов скрывали их рты и нижнюю часть лиц. Глаза без носа и рта, глаза над золотыми решетками. Они будили старые воспоминания, которые он старался забыть. Рот, улыбка и скрытые глаза.

Женщины взирали на него суровым немигающим взглядом. Их головы были обриты за исключением длинных хвостов на макушках.

— Кто вы? – спросил он, утирая со лба пот. Его кожа стала липкой.

Они не ответили. Хавсеру не хотелось даже смотреть на них. Все это было необычайно странно. Ощущение желчной тошноты вернулось с удвоенной силой. Женщины имели завораживающе прекрасные фигуры, но он вовсе не стремился смотреть на них. Хавсер хотел что-то сделать, но они словно отталкивали его. Сам факт их присутствия заставил его все дальше отходить назад.

— Кто вы? – отворачиваясь, вновь спросил он. — Что вы?

Ответа не последовало. Скальд услышал лишь слабый металлический скрежет, когда наконечник меча оторвался от пирокластического пола. Все еще глядя в сторону, Хавсер выхватил секиру. Это было легкое, практически рефлекторное движение, как и учил его Богобой: положить левую руку под навершие, большой палец на обух, едва ли не вырвать его из пластсталевой петли, прежде чем ухватить рукоять правой рукой на уровне живота, а левую переместить на нижнюю часть. После этого оружие оказывается на уровне груди готовое к бою.

Откуда-то повелительно пророкотал голос. Он был настолько глубоким, что скорее походил на сейсмический толчок.

Хавсер осмелился поднять глаза. Он не выпускал секиру из рук, готовый в любой момент нанести удар.

Прекрасные в своей отвратительности, отвратительные в своей красоте женщины окружили его. Их полуторные мечи были нацелены прямо на него. Любая из них могла оборвать его жизнь простым взмахом рук.

Голос загрохотал снова. В этот раз он прозвучал громче: гортанный рев зверя, смешанный с яростным извержением вулкана.

Женщины разом отступили назад, приняв положение «вольно» и закинув мечи на плечи. Голос прорычал в третий раз, уже мягче, и женщины разошлись в стороны.

Хавсер быстро отступил от них как можно дальше вглубь комнаты. Там он заметил гигантскую темную фигуру, озаряемую багряным лавовым свечением. Именно ей принадлежал голос.

До Хавсера донеслось мягкое глубокое дыхание. Частое дыхание крупного, уставшего от жары зверя.

Фигура вновь заговорила. От ее голоса у Хавсера задрожала диафрагма. Ужас пробрал его до глубины души, но, как ни странно, это простое первобытное чувство было ему по душе больше, чем отвращение, которые вызывали в нем те женщины.

— Я не понимаю, — сказал Хавсер. – Я не понимаю, что вы говорите.

Он вновь содрогнулся от голоса.

— Сэр, я слышу ваш голос, но не понимаю язык, — настаивал Хавсер.

Фигура шевельнулась и взглянула прямо на него. Хавсер увидел ее лицо.

— Мне сказали, ты говоришь на жаргонах Влка Фенрика, — промолвил Леман Русс.

Десятая глава: Очевидец

Волчий Король выпрямился, словно великан-элементаль, пробуждающийся от земной дремы.

— Ювик, вурген, — сказал он. – Мне сообщили, что ты свободно владеешь ими обоими.

В каждом его слове чувствовалось утробное рычание леопарда, присущее всем фенрисским астартес. Хавсер заворожено смотрел на примарха. Волчий Король превосходил обычного астартес абсолютно во всем. Скальд словно увидел самого бога. Казалось, будто великолепная, с идеальными пропорциями, статуя классической античной эпохи, на семьдесят пять процентов крупнее стандартов простого человека, обрела собственную жизнь.

— Ну? – спросил Русс. – Или ты заодно разучился говорить и на низком готике?

— Сэр, я… — запнулся Хавсер. – Сэр… вы говорите на низком готике?

— Сейчас – да.

— Тогда даже не знаю, — произнес Хавсер. Ему отчаянно хотелось, чтобы его голос не звучал столь жалко и тонко. – Я мог говорить на вургене и ювике, пока не попал в тихую комнату. Но в то же время я не общался на них до прибытия на Фенрис, поэтому думайте, что хотите.

Волчий Король задумчиво поджал губы.

— Думаю, это лишь подтверждает точку зрения Творца Вюрда и остальных. Тебя изменили, Ахмад ибн Русте. В какой-то момент, до прибытия на Фенрис, некий человек, скорее всего псайкер, проник в твой разум.