Читаем без скачивания Звезды над обрывом - Анастасия Вячеславовна Дробина

– Правильно Галда говорит, а, ромале? – задумчиво спросил, ни на кого не глядя, дядька Мирча. – Коли б у тех людей за стенкой цыганка жила – они бы наверняка Галде нашей похвастались! Ещё и познакомить повели бы! Для гаджен-то все цыгане меж собой родня!

– Сима, ты знаешь, где твоя сестра живёт? – спросил дядя Гузган. Сима, уже успевшая слегка успокоиться и вытереть слёзы, беспомощно пожала плечами:

– Знаю, что раньше в Большом доме жила… Это в Грузинах. Найти смогу! Хотя я там в последний раз ещё совсем малявкой была…

– Надо наверняка узнать, – авторитетно сказал дядя Гузган. – Если в самом деле у твоей сестры взяли – что ж… Вернём назад. И барахло тоже. Бывает, ошиблись.

– Послушай, Гузган, а с какой стати-то?.. – осторожно спросил Мирча. – Эти цыгане нам вовсе чужие. Они – лошадники, с какого боку к нам пришлись? Если бы у своих кишинёвцев взяли – тогда бы и дёргаться можно было! А так…

– Что значит – «чужие», когда это моя родня? – всплеснула руками Сима. Ибриш увидел, как мачеха побледнела и как колючие искры разом зажглись в её глазах. – Что значит, морэ, – «чужие»?! Моя родня – цыгане! А не гадже!

– Так ведь не наши цыгане-то, сестрица! – не спасовал Мирча. – Ты замуж за кишинёвца вышла – значит, сама стала кишинёвка! Про прежнюю родню думать забудь!

– Это как же так – про родню забывать?! – задохнулась Сима, и Ибриш испугался по-настоящему: такой злющей он не видал мачехи никогда. – Ты что, морэ, пьяный или белены объелся? Или сам не цыган?! Что это за цыгане, которые про своих забывают?! Да я не забыла бы, даже если б, не дай бог, за гаджа вышла! А ты, видать, из своего рода выхлёстыш, если такое прилюдно говоришь!

Оскорблённый до глубины души Мирча даже не сразу нашёлся, что ответить, а когда, наконец, открыл рот, его голос потонул во взволнованных криках цыган.

– Может, ромале, Симкина сестра это кольцо продала давно! Или подарила! Или на крупу сменяла – голодуха-то какая стояла!

– Если так, тогда и спорить не о чем! Так ведь, морэ, надо же наверняка знать! Ещё не хватало, чтобы потом про мунзулештей говорили, что они у своих золото крадут! Позорища – вовек не ототрёшься!

– Да что тут спорить – правильно Мирча говорит! Кто нам те лошадники? Да ещё артисты?! Они тут вовсе огаджились, законов не помнят, родни таборной не знают – какие они цыгане?!

– Ещё какие цыгане! Да-да! Побольше тебя цыгане! Моего деда Илью Смоляко всюду знают! Мой род старый, закорённый! Твой прадед ещё в Румынии под господарем ходил, а мой уже здесь конями торговал, и всякий барышник ему в пояс кланялся! Не цыгане мы ему, посмотрите, люди добрые, а?!

– Мирча, замолчи, глупости говоришь! И мы – цыгане, и они – цыгане! А родню забывать – вот это уж точно не по-цыгански! Ишь что выдумал! А у кого дочка с сэрвом убежала в прошлом году? А, морэ?! Живёт в ихнем таборе, детей рожает! Тоже, может, прикажешь ей забыть, как батьку с мамкой звали?!

– А я разве что?.. Я разве говорю, что забывать надо?! Я вовсе и не это совсем…

– Не это?! Не это?! – вдохновенно голосила Симка. – Люди! Скажите, ради бога: я с ума сошла или оглохла? Или одна я слышала, что он сказал? Дядя Гузган! Скажи, скажи, скажи им всем! Я цыганка, слава богу! Я и семью свою, и род свой помню, они цыганами родились и цыганами живут! И замуж цыганки не затем выходят, чтобы свой род забывать, вот что!

Ибриш помалкивал, зная, что довести Симку трудно, но уж если кому удалось – спасенья не жди… Видно было, что Мирча уже сам не рад тому, что открыл рот. Но, не желая сдаваться, он азартно отругивался, размахивая руками перед самым носом Симки. Та в ответ скалила зубы и визжала так, что у сидящего рядом Ибриша закладывало уши… и в это время дядя Гузган чуть слышно прокашлялся.

Сразу наступила тишина. Симкины вопли словно отрезали ножом. Она села вытянувшись в струнку, закусив до белизны губу и раздув ноздри, как остановленная на всём скаку лошадь. Мирча, насупившись, смотрел в сторону. Дядя Гузган, как ни в чём не бывало, спокойно сказал ему:

– Морэ, вот ей-богу, если ничего умного сказать не можешь – лучше молчи. Симка – нашего Беркуло жена, а ты такое ей говоришь! Цыгане есть цыгане, родня есть родня. Нас и так на свете мало, чтоб друг от друга открещиваться. Симка права. У своих брать грех. Думаю, ребята, вот как сделать надо. Пойти к тому дому и узнать: правда ли Симкина сестра там живёт. Если это она…

– Да как же это, Гузгано? – хмуро возразил Мирча. – Ведь только сегодня ночью дом обокрали! Что там творится-то сейчас, а? Милиция пришла, бумаги пишут… Все знают, что накануне там цыганка была, полдня высидела, значит – цыгане и украли! Да Симка к забору подойти не успеет, а её уже заберут! И повидаться с сестрой не дадут! Доказывай потом в отделении-то…

Все подтверждающе закивали. Симка молча, тревожно переводила глаза с одного лица на другое.

– Галда, ты сможешь этот дом показать? – поразмыслив, спросил дядя Гузган.

– Могу, конечно! – пожала плечами та. – Только меня же там полдвора запомнили!

И это тоже было правдой. Цыгане озадаченно молчали, глядя друг на друга. Ибриш пристально посмотрел на дядю Гузгана. Тот понял. И спросил:

– Что хочешь сказать, парень?

– Я могу показать тот дом, – негромко сказал Ибриш. – Меня там никто не видел и не знает. Подойдём с Симой тихонько… Коли дом не тот окажется – так о чём волноваться? Сима, ты же говоришь, что дорогу к своим помнишь?

– Помню! – обрадовалась она. – И даже к самому дому подходить не надо будет! Издали узнаю!

– Парень дело говорит, – одобрительно отозвался кто-то из мужчин. – Гузгано, может, так и впрямь лучше будет?

В конце концов решили, что Ибриш прав. Пусть он и Симка вдвоём сходят на ту улицу и узнают наверняка: живёт там Симкина сестрица или нет. А дальше уже будет видно. Когда дядя Гузган серьёзным кивком скрепил принятое решение, все вздохнули с облегчением. Даже Симка, поправив платок, съехавший в пылу сражения почти на спину, начала тихонько улыбаться.

– Ну, значит, и нечего больше сидеть, – подытожил дядя Гузган, расправляя усы. – Всё, что ли, ребята? Спать пойдём?

Сам он, однако, не пошевелился. И его короткий взгляд, брошенный из-под бровей на Мирчу,