Читаем без скачивания Империя, не ведавшая поражений - Кук Глен Чарльз

Это не помогло. Звук словно пронзал все мое существо, причиняя невыносимую боль.

Тролледингец лежал на полу вместе со Святошей и Барли. Вряд ли они когда-либо снова смогут подняться.

Существо в красном коснулось Колгрейва. Капитан тоже начал падать.

Он падал медленно, словно гибнущее могучее королевство.

— Уходи, Лучник. — Голос его звучал почти как шепот, но я слышал его сквозь вопль колдуна. — Уводи «Дракон» в море. Спасай людей.

— Капитан! — Я схватил его за руку и попытался потащить за собой. Но его коснулось существо в красном, и его касание удерживало Старика, словно якорь.

— Уходи, черт бы тебя побрал! — прорычал он. — Я с ним сам разберусь.

— Но…

— Это приказ, Лучник.

Он был моим капитаном. И там были мои товарищи. Мои друзья.

— Ты идешь или нет?

Это был голос прежнего Колгрейва — сильный и властный. И как и прежде, я больше не мог ему сопротивляться. Схватив лук, я бросился бежать.

Остальных не пришлось особо подгонять. Когда я выскочил из дверей дома, рядом были только Мика и Малыш — не считая хозяина и целой армии горожан, направлявшихся в нашу сторону.

Обычная толпа — всепоглощающий монстр-убийца, состоящий из безобидных лавочников. Организм, лишенный страха, поскольку он знает, что любой его части найдется замена.

— Быстрее, Лучник! — крикнул Мика. — Хочешь дождаться, пока тебя сожгут на костре?

Но я вовсе не мешкал, как могло показаться на первый взгляд. Я искал мозг этого тысячеглазого чудовища. У меня еще оставалось восемь стрел.

Но Мика был прав — у толпы не было мозга, лишь отдельные фрагменты, уже начавшие бесчинствовать вокруг.

Я свернул за угол дома.

Пока мы бежали, Малыш спросил:

— Что случилось там, внизу? Где Барли, Святоша, тролледингец, Старик?

— Там, внизу. Все погибли, кроме Старика и колдуна. Эта тварь вся порублена, но до сих пор жива.

— Ты бросил его там?

— Он приказал мне, Малыш. Тебе когда-нибудь удавалось переспорить Колгрейва?

Он лишь усмехнулся.

— Остановись на секунду, Лучник, — тяжело дыша, сказал Мика. Мы были уже на улице, привлекая к себе удивленные взгляды. — Что случится, когда они погибнут?

— Что?

— Колгрейв управляет нами. Что мы станем без него делать? А тот колдун вызвал нас из небытия. Что случится, когда он умрет? С его заклинаниями?

— Не знаю. Просто не знаю.

Я не разбирался в чародейских делах. Некоторые заклятия распадались со смертью колдуна, а некоторые нет. У меня не было ответа на его вопрос.

Позади нас послышались крики. Я обернулся. За нами гналась часть толпы.

— Давайте их убьем, — сказал Малыш.

Их было около двадцати — не такой уж плохой шанс для моряка с «Дракона», находившегося под защитой Лучника.

Земля задрожала, словно беспокойно ворочающийся во сне медведь. Затрещали доски близлежащих строений.

Наши преследователи остановились и оглянулись.

Над высокими черепичными крышами дома чародея сверкали молнии. Стены начали оседать, словно на них давила невидимая гигантская рука…

Из трещин повалил черный туман, ничем не отличавшийся от того, что окружал «Дракона-мстителя». Ветер не делал никаких попыток его развеять.

— Уходим, — сказал я. — Пока они не обращают на нас внимания. Может, сумеем догнать остальных.

Я боялся, что Ток и Тор уйдут в море без нас.

Может ли ярость быть абсолютной? Судя по облаку над домом — могла. Я чувствовал ее даже с расстояния в четверть мили.

Тень эта была живым существом. От нее исходило то же ощущение, что и от существа в красном. Теперь мне стало ясно, почему мы никак не могли понять, мужчина оно или женщина. Если оно вообще не было человеком, понятия «он» или «она» не имели никакого смысла.

Оно было не одно. Его мертвой хваткой держало другое существо, от которого исходило полнейшее нежелание подчиняться чьей-либо чужой воле.

— Колгрейв, — прошептал я.

В том, что Колгрейв был человеком, никто не сомневался. Но его целеустремленность и непреклонная решимость идти до конца делали его полубогом.

— Исчадия зла, — пробормотал Мика.

Мы пошли дальше, в сторону берега. Никто нам не мешал. О нас забыли.

Торианский холм содрогнулся, словно пробуждающийся вулкан.

— Что? — переспросил я.

— Мы все исчадия зла, — сказал Мика.

— О чем ты? — Слова его звучали как нечто само собой разумеющееся. — Давай, иди. Вряд ли Старик с ним справится.

— Он уже с ним справился, Лучник. Он заставил это существо принять свою естественную форму. Смотри, туман рассеивается. Оно не может долго держаться в таком виде.

Он был прав. Существо таяло, словно облако пара.

Как и существо, созданное волей нашего капитана.

Несколько минут спустя от них ничего не осталось.

На глазах у меня выступили слезы. У меня, Лучника. Самого смертоносного, хладнокровного и безжалостного убийцы на западных морях, не считая лишь одного человека, которого я оплакивал.

Моя ненависть к нему была столь же глубока, черна и холодна, как вода в океанской бездне. И тем не менее — я плакал.

Я отвернулся, чтобы другие не видели моего лица.

Я не помнил, когда плакал в последний раз. Может быть, после того, как убил свою жену, когда я еще был живым человеком, одним из мелких зол, населявших мир.

Когда мы добрались до «Дракона», швартовы были уже убраны, но сходни все еще спущены. Команда столпилась у борта, глядя на холмы за городом. Когда мы вбежали на причал, на лицах их отразилось облегчение, сменившееся смятением, после того как они поняли, что мы трое — последние.

Наверху сходней стоял пьяница с причала, которого держали в заложниках на случай недоброжелательства со стороны жителей Портсмута.

— Где остальные? — спросил Ток.

— Они не придут, — ответил я.

— Что будем делать?

— Ты меня спрашиваешь?

Ток был первым помощником, и ему следовало принять командование на себя.

Он посмотрел мне в глаза. Не требовалось слов, чтобы понять — он не Колгрейв, и не в состоянии командовать «Драконом-мстителем».

Я огляделся. Все взгляды были выжидающе устремлены на меня.

Я Лучник, подумал я. Второй человек после Колгрейва… а теперь после никого.

— Ладно. Мика, отведи старика на причал и оставь его там. Целым и невредимым. Тор, готовься к отплытию.

Некоторые странно посмотрели на меня. Отпускать кого-либо живым не входило в число обычаев «Дракона».

Но «Дракон» стал другим. Мы теперь знали хоть что-то о том, что такое жалость и милосердие.

— Пусть ему будет что рассказать внукам, — сказал я Тору, который не в силах был скрыть разочарования. Из всех нас он меньше всего изменился, оставшись таким же кровожадным, как и прежде.

Мы убрали сходни, и тут же поднялся ветер. Отличный ветер, при котором мы могли быстро выйти в канал. Заняв прежнее место Колгрейва на корме, я уставился на небо.

— Вы все еще с нами? — прошептал я.

Я вздрогнул. На мгновение мне показалось, что среди плывущих облаков виднеются лица — странные, чужие лица с глазами изо льда, в которых невозможно было прочитать какой-либо намек на мысль.

Не их ли видел Колгрейв? Может, каждый раз, когда ему хотелось знать, с нами ли до сих пор боги, ему достаточно было лишь поднять взгляд к небу?

Если я хотел заменить Старика, мне многое предстояло узнать… Я снова посмотрел на облака, но ничего не увидел. Не была ли это лишь игра моего воображения?

Я вдруг понял, что я единственный из четырех величайших воплощений зла на «Драконе», кто остался жив.

Почему? Что они сделали такого, чего не сделал я? Или наоборот?

Команда, похоже, несколько поредела. Сколько из них искупили свои грехи?

— Ток, проведи перекличку.

— Уже, капитан. Мы потеряли пятерых, кроме тех, о ком ты знаешь. Однорукий Недо, Толстяк Поппо…

— Поппо? В самом деле? Он говорил, что знает… Рад за него. Но нам будет их всех не хватать.