Читаем без скачивания Утро магов - Жак Бержье

части кровавых? Признаюсь вам, что я не верю этому и что мне хочется при виде школьных учебников вычеркнуть из них добрую четверть… Подлинная история — это не история передвижения границ взад и вперед. Это история цивилизации. А цивилизация — это, с одной стороны, прогресс техники, а с другой — прогресс духовного состояния. И можно спросить, не является ли политическая история в значительной степени историей паразитической. Подлинная история — с точки зрения материальной — это история техники, замаскированная политической историей, угнетающей её, узурпирующей её место и даже название. Но в еще большей степени подлинная история — это история духовного прогресса человечества. Функция человечества — помогать человеческому духу освобождаться, осуществлять свои устремления, помогать человеку, как говорят индийцы в своей замечательной формуле, становиться тем, что он есть. Поистине: кажущаяся, видимая, поверхностная история — не более чем склад солонины. Если бы история была только этим, оставалось бы только закрыть книгу и пожелать угасания в нирване… Но я хочу верить, что буддизм солгал и что история — не это…» * * *

Физик, химик, биолог, психолог — все они за эти пятьдесят лет получили чувствительные удары, нацеленные в различные «саксифраго». Но сегодня они не слишком беспокоятся об этом. Они работают, они движутся вперед. Скорее наоборот — сейчас эти науки исключительно жизнеспособны. Сравните путаные построения Шпенглера или Тойнби со стремительными, как поток, продвижениями ядерной физики. История не зашла в тупик.

Причины этого, несомненно, многочисленны, но особо значительной нам кажется следующая: В то время как физик или психоаналитик решительно отбросили даже мысль о том, что действительность их полностью устраивает, и сделали выбор в пользу реальности фантастического, историк остался запертым в пределах картезианства. Ему отнюдь не чуждо известное малодушие вполне политического характера.

Говорят, что счастливые народы не имеют истории. Но народы, не имеющие историков — вольных стрелков и поэтов — более чем несчастны: они задушены, преданы.

Пренебрегая фантастическим, историк порой невольно совершает фантастические ошибки. Если он марксист, то предвидит крушение американской экономики в тот момент, когда Соединенные Штаты достигают высшей степени стабильности и могущества. Если он капиталист, то предсказывает экспансию коммунизма на Запад в тот момент, когда в Венгрии происходит восстание. В то же время в других науках предсказание будущего, основанные из данных настоящего, удается всё в большей и большей степени.

Исходя из миллионной доли грамма плутония, физик-ядерщик проектирует гигантский завод, который будет функционировать именно так, как предусмотрено. Исходя из нескольких снов, Фрейд осветил человеческую душу так, как её еще никогда не освещали. Это потому, что Фрейд и Эйнштейн совершили вначале колоссальное усилие воображения. Они силой мысли создали действительность, совершенно отличную от общепринятой. Исходя из этой воображаемой проекции, они установили совокупность фактов, которые затем были проверены опытом.

«Именно в области науки мы узнаем, как огромна странность мира», — говорит Оппенгеймер.

Мы убедились в том, что допущение странности может обогатить и историю.

Мы вовсе не претендуем на то, чтобы придавать историческому методу способность преобразования, которой мы ему желаем. Но мы надеемся, что наш небольшой очерк, который вы прочтете ниже, может оказать маленькую услугу будущим историкам. Либо притяжением, либо отталкиванием. Мы хотели, взяв за объект исследований один из аспектов гитлеровской Германии, указать приблизительное направление исследований, пригодное и для других объектов. Мы прибили указательные стрелки к тем деревьям, которые были у нас под рукой, но не утверждаем, что приспособили для указок весь лес.

* * *

Мы старались собрать факты, которые «нормальный» историк отбросил бы с гневом или ужасом. По прекрасному выражению Бориса Ренара, мы на время стали «любителями необыкновенного и летописцами чудес». Такого рода работа не всегда легка для ума. Порой мы успокаивали себя, думая, что тератология, или исследование уродов, прославившая профессора Вольфа вопреки подозрительности «разумных» учёных, осветила многие аспекты биологии. Нас поддержал и другой пример: пример Чарлза Форта, этого хитроумного американца, о котором мы рассказывали раньше.

В этом-то «фортианском» духе мы и вели наши исследования событий недавней истории. Так, нам не показался недостойным внимания факт, что основатель национал-социализма действительно верил в появление сверхчеловека.

* * *

23 февраля 1957 года, в Богемии, водолаз искал тело студента, утонувшего в Чертовом озере. Он всплыл на поверхность, бледный от ужаса, не в состоянии вымолвить ни слова. Когда к нему вернулся дар речи, он сообщил, что увидел под холодными тяжелыми водами озера призрачную шеренгу немецких солдат в форме, обоз запряженных телег. «О, ночь, что за почерневшие воины?!» В известном смысле мы тоже ныряли в Чертово озеро. В анналах Нюрнбергского процесса, в тысячах книг и журналов, в личных свидетельствах мы почерпнули целую коллекцию странностей. Мы построили наш материал на основе гипотезы, которую, быть может, так и не удастся довести до уровня теории, — но крупный английский писатель (хотя и мало известный у нас) Артур Мейчен выразил её весьма сильно: «Вокруг нас существуют таинства зла, как существуют и таинства добра, а наша жизнь и все наши действия протекают, я думаю, в мире, о котором мы не подозреваем, полном пещер, теней и обитателей мрака».

Человеческая душа любит день. Ей случается также любить и ночь с таким же пылом, и эта любовь может доводить людей, как и целые общества, до преступных и гибельных действий, явно противоречащих разуму, но тем не менее объяснимых, если смотреть на них под определенным углом зрения. Мы уточним это, передав слово Артуру Мейчену.

* * *

В этой части нашей работы мы хотели дать сырой материал невидимой истории. Мы — не первые. Джон Бьюкенен уже сигнализировал