Читаем без скачивания Том 5. Проза, рассказы, сверхповести - Велимир Хлебников

Вестник ОВХ – Вестник Общества Велимира Хлебникова. Вып. 1–3. М.: Изд. «Гилея». 1996,1999, 2002.

Жанровая композиция данного тома обоснована в редакционной статье «О принципах подготовки издания» (СС, 1:434–435).

Стихотворения в прозе (раздел 1), в отличие от рассказов, повестей, очерков (раздел II), почти лишены канвы событийности, акцентируя приемы бессюжетного лирического высказывания.

Понятие «сверхповесть» (раздел III) появилось только в тексте последней большой вещи Хлебникова «Зангези», но сам принцип такой сложной жанровой формы проходит через всю его творческую биографию.

«Со спутанной головой…»*

Впервые: НП, 1940 («по автографу с датой: 4.VIII.905» – НП: 453).

Возможно, стимулом текста явилось впечатление от картины М. Врубеля «Демон» (1890). См. примеч. СС, 1:466 и СС, 3:462.

Заушение – от глагола «заушить»: бить рукой, оплеушить (Даль); здесь: казнь.

«Была тьма…»*

Впервые: НП, 1940.

Коллизия «тьма – свет» близка романтическому сюжету М. Горького о Данко (в рассказе «Старуха Изергиль», 1895).

Песнь мраков*

Впервые: НП, 1940.

Ср. стихотворение «На ветке…» (СС, 1:14).

Юноша Я – Мир*

Впервые: ПЖРФ, 1914.

Старый Рим – образ связан с идеей Москвы – третьего Рима (второй – Византия) и строится на перевертне: Рим – мир. Ср. в заметках того же времени: «Мы ученики греков. Мы несем неназванную тайну от погибшей Византии» (РГАЛИ). См. примеч. СС, 2:576.

Простая повесть*

Впервые: ПЖРФ, 1914.

Этот и предыдущий тексты были напечатаны с одной подписью: «Коллективный псевдоним ААА». Отмечено в работе Д. Лихачева и А. Панченко «Смеховой мир древней Руси» (Л., 1975. С. 125), с указанием, что «протянутым междометием „а“ старообрядцы. обращались к Богу, цитируя библейскую книгу пророка Иеремии: „И я сказал: а-а-а, Господи! Я, как дитя, не умею говорить“». Ср. в повести «Ка»: «…дико ржал и кричал на а-а-а» (С. 127).

Сон-трава – растение обладает магической силой предсказания (Забылин М. Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. М., 1880. С. 431); см. примеч. СС, 1:487.

«А и векыни обитают в веках…»*

Впервые: НХ, VII, 1928 (без первого абзаца); полностью: Утес, 1988 (по рукописи РГАЛИ).

«Морных годин ожерелье…»*

Впервые: НП, 1940.

Мотив «Радостной Мори», по-видимому, связан с символистским образом «навьих чар» Ф. Сологуба (1907), творчеством которого молодой Хлебников был недолгое время увлечен (навий, нав – см. СС, Ср. образные мотивы более поздних стихотворений Хлебникова:

Морных годин ожерелье – «Быть ожерельем из русских смертей» (СС, 1:213). Ср. Морана, богиня смерти в статье «Учитель и ученик», 1912.

Не ты ли на перстне мизинца имеешь яд? – «А в перстне капля яда, яда» (СС, 1:331).

«Бельмо-белючая-белючая…»*

Печатается впервые по рукописи (РГАЛИ).

Любава*

Печатается впервые по рукописи (РГАЛИ).

Резничего – ср. сходные словообразования в стихотворении «Я ведал: ненарекаемость Бозничего…» (СС, 1:22).

<Симфония «Любь»>*

Печатается впервые по рукописи в одной из рабочих тетрадей Хлебникова конца 1900-1910-х гг. (РГАЛИ).

Публикация под названием «Любхо» (Дохлая луна, 1913), по-видимому, имела иной рукописный источник (см. илл. на С. 20, а также СП, IV, 1930). См. примеч. к стихотворению «Я любоч, любимый любаной…» (СС, 1:461), которое, согласно рукописи (см. на С. 18), может быть озаглавлено «Любь».

Публикуемый текст (вариант на С. 355) и примеч. подготовил М. С. Киктев.

Замысел Хлебникова раскрывается в указанной тетради в перечне заглавий: «Симфония „Бы“», «Симфония „Ярь“», «Симфония „Любь“». Редкий у Хлебникова случай последовательного применения иностранного слова здесь, помимо собственно музыкального значения и литературных ассоциаций, связанных с «Симфониями» Андрея Белого, отсылает к идее словаря-указателя (симфонии или конкорданса), дающего свод лексики священного писания или другого авторитетного текста. В свою очередь это раскрывает актуальный для Хлебникова мировоззренческий смысл его словотворчества. < Симфония «Любь»> – самая большая и наиболее продуктивная из нескольких задуманных разработок односложных корневых основ (дел, сам, дум, сказ, вед, слав, род, бог, свят и др.; см. также «Заклятие смехом» – СС, 1:209 и 479).

Среди окружающих текст набросков: «Я люблю, я люблю / Славянское слово „люблю“», а также разрозненные словоновшества от основы «любь» и разной степени оформленности стихотворные фрагменты, например:

Я любостей новых, нежданных, невиданных не алчу,Див люботы не жду, любимец, обласканный любовьюБогини Люботы, испытанный в любитве,В любении воин поседелый.Олюбленная мной,Олюбил я тебя в глазах юного.Любимый лоб, улыбка – любостей вестница щедраяДева любинная.Любин. Любыня.И в зареве любева вижу сладости прошлого,    Старый любун.

      Любинная ЗимаЛюбинной зови голос,Мне сладкий слышен глас.Дева любинных глубин,Не устающая ворожить оттуда,Любинных глубей даль,Заманчивая, даль сладкогласая,Ословляющая себя, тебя и нас.

И в пьяностях дымчатых далей прозреваю иные, новые и сладкие любеса.Веяли зовущими крыльями любеса ждущие.Любовых слов раскрылися сады. Стаи нежные, любинные дум уста.Любинных дум зовущая лебедь белая, любинные уста.Любинных дум зовущая свирель.Любинные глуби покрылися льдом.

Дева любинных глубин – см. одну из окружающих комментируемый фрагмент записей Хлебникова: «Мир бога не волит. И богом для мира я быть не могу. Но богом в себе я могу. И богом себинных глубин». Ср. у З. Н. Гиппиус: «Но люблю я себя как Бога» – «Посвящение», 1894, а также: «Вижу я очи твои, Безмерная <…> О, не уходи, моя Единая и Верная» – «Перебои», 1905 (цит. по кн.: «Стихотворения». СПб., 1999)].

Варианту, публикуемому на С. 355, предшествовали два наброска:

Бежествуя в далях божественных неба,О Любязь, ты, мелькающий за вселенной,Ты, мелькающий за травой,Благослови мою смиреннуюУбогую Мирель.

Любия нездешних силВ синеву нас уносил.В небоходе нашей думыЗабывали про пету мы.

Пета (через ять) – от глагола «петать»: мучить, не давать покоя (Даль). Ср. название сб. футуристов «Пъта» (1916) с участием Хлебникова].

Стихотворению «Любь» предшествуют в тетради толкования Хлебниковым некоторых его словоновшеств:

Любище – место любви. Любенъ – кого любят. Олюбь – все, что можно любить. Любязь – носитель любви невылюбающихся. Любик – милый, любой любящий. Люблый – любивший. Дюбеле – как обязанность, как действие. Любило – сердце, орудие любви. Любота // сирота // острота. Любой // бой // разбой – явление любви. Любо-русалие – смехо-русалие. Дюбель – отдельное выражение любви.

…боголюбовная ясть люб – кроме значений словарных («еда», «яства», «насыщение»), ясть соединяет местоимение первого лица, открывающее текст, с суффиксом – ость, означающим, по Хлебникову (в этой же тетради), «дух, ось мира», «суть», «ость явлений». Однако в «Искушении грешника» – яст, а не ясть: «…и летает Ястлюд», «Ястмир людноногий» (С. 38).

Людо – форма звательного падежа от люд (человек, человече). Ср. надо (одна из окружающих текст записей: «чадо – эпитет = желанное, чаять»).

Из 305 слов публикуемого текста лишь три не от корня люб: Я, ясть, людо. О словообразованиях с «юн» в вариативном тексте на С. 355 см. примеч. СС, 4: 345.

«Отсутствиеокая мать…»*

Впервые: Дохлая луна, 1913 – с предшествующим рифмованным восьмистишием и общим названием «Так как»:

Так как мощь мила негуществЭтой радостной душе,Так как ходит зов могуществПо молчаний пороше,Так как ходит некий вечерПо взирающему рту,Так как чертит с богом вечеПо целинам лиц черту.

Републикация «Так как» – в СП, II, 1930.

По-видимому, эта композиция была организована редакцией сборника. См. у Маяковского в некрологе «В. В. Хлебников»: «Мы выбирали из вороха бросаемых им черновиков кажущееся нам наиболее ценными и сдавали в печать. Нередко хвост одного наброска приклеивался к посторонней голове, вызывая веселое недоумение Хлебникова» (ПСС, 1959. Т. 12. С. 23).