Читаем без скачивания Страна Семи Трав - Леонид Платов

Ветлугин обернулся к Нырте.

— Гора огня? — спросил он, с трудом подбирая слова. — Огнедышащая гора?..

Нырта безучастно кивнул. Зрелище это, видно, было ему не в диковинку.

Ветлугин долго сидел на поваленном стволе у поворота, пока Нырта проверял свои капканы.

Итак, в горах есть не только потухший, но и действующий вулкан. Ну и соседство, нечего сказать!..

Впрочем, мысль об опасном соседстве тотчас уступила место другой, более приятной мысли. Сделанное Ветлугиным открытие приобретало с каждым днем все большую полноту и законченность.

В книгах случалось встречать описание кальдер.

Чаще всего кальдера представляет собой плоскую широкую впадину с невысокими пологими краями — нечто вроде огромного цирка. Посредине торчит низенький холм — маленький, «дочерний», вулкан, который принял «наследство» старого остывшего вулкана и все еще бурлит, кипятится, плюется огнем, а время от времени даже извергает лаву.

Не совпадало ли это в точности с тем, что видел сейчас Ветлугин?

Старый кратер потухшего вулкана был очень широк и низок — по-видимому, в результате размыва. Сравнение с цирком напрашивалось. Только этот «цирк» отличался невиданно грандиозными размерами.

Географ припомнил размеры самых больших кратеров. Диаметр Мауна-Лоа на Гавайях составляет четыре тысячи метров. Диаметр Гунунг-Тенгер на Яве — около шести тысяч. Но то были карлики по сравнению с потухшим вулканом Бырранги.

С нетерпением поджидал географ весны, света, чтобы обстоятельно осмотреть все-все: кальдеру, лес, маленький действующий вулкан, а также собрать образцы вулканических пород и растительности. Не мог же он явиться в Москву или в Петербург с пустыми руками! Никто бы не поверил ему, да, пожалуй, нашлись бы еще и остряки, которые высмеяли бы его…

Но, раздумывая о природе котловины, Ветлугин не забывал о ближайшей цели, которая стояла перед ним.

Кальдера вулкана, куда он скатился так кстати и где укрылся от лютой таймырской зимы, была лишь временным прибежищем, промежуточной станцией. Впоследствии Ветлугин мог вернуться сюда с геологической экспедицией, но сейчас он не собирался задерживаться. Важные дела ждали его в России.

План был ясен. Пересидеть в котловине зиму, потом сколотить плот из плавника или выпросить челнок, а там, когда вскроется река, попрощаться с гостеприимными хозяевами, пожать руку Нырте, расцеловать Кеюлькана и — в путь!

Спуститься на озеро по течению — чего проще! В сравнении с тем, что ему пришлось пережить, это увеселительная прогулка, не больше.

Придется, правда, выдумать подходящее объяснение для самоедов. С ними нужно добраться до края леса, вдоль которого расположена вереница станков, и исчезнуть в лесу, раствориться в нем. Вот где надо пустить в ход всю свою ловкость, сметку, мужество, чтобы, не привлекая нежелательного внимания, пробираясь тайными лесными тропами от одного убежища к другому, вернуться незамеченным в европейскую часть России.

Большие надежды возлагал Ветлугин на перевалочный пункт — Дудинку на Енисее, где жил один надежный товарищ. Он поможет укрыться, укажет дальнейший маршрут, снабдит деньгами, адресами, явками…

А может быть, все эти предосторожности уже ни к чему? Может быть, совершилась долгожданная революция, слухи о приближении которой докатились даже до Северного Ледовитого океана, до деревни Последней? Тогда возвращение в европейскую часть России упрощалось — Ветлугину достаточно было назвать себя, чтобы ему оказали помощь и переотправили дальше на юг.

Так или иначе — нужно спешить! На озеро Таймыр Ветлугин выйдет в лучшем случае весной, все лето вынужден будет провести с самоедами и к границе леса доберется только поздней осенью. Хорошо еще, если попадет в Дудинку к середине будущей зимы!

Стало быть, год?.. Ждать, томиться, сгорать нетерпением еще долгий год?..

Но что же делать? Не мог же он перелететь через горы и тундру по воздуху! Перед ним был один-единственный путь — река!

Его беспокоило, впадает ли она в озеро? Как будто бы должна впадать. На все расспросы об этом Нырта отделывался невразумительным бормотанием и неуклюже переводил разговор на другую тему. Во всяком случае, река протекала через котловину в меридиональном направлении, то есть с севера на юг, а озеро находилось где-то на юге.

С первыми же проблесками света надо было подняться к перевалу, чтобы проследить оттуда течение реки.

Долгожданное солнце выглянуло из-за гребня гор в середине февраля.

Вряд ли кто-нибудь в котловине встретил его появление с большим восторгом, чем Ветлугин. Не терпелось взглянуть на открытый им удивительный мирок, а также проверить догадку насчет реки, что было так важно для продолжения путешествия.

Вначале солнце находилось на небе совсем недолго. Большую часть дня царили сумерки. Поэтому Ветлугин не рисковал самостоятельно углубляться в лес. Наконец дни настолько удлинились, что он отважился предпринять вылазку к перевалам — без Нырты, в полном одиночестве.

День выдался ясный, почти без тумана, что бывало очень редко в этих местах, и географ обрадовался своей удаче.

По мере того как поднимался по довольно крутому склону, кругозор его все расширялся. Оказалось, что собственно оазис не так уж велик. Лес, более или менее густой, покрывал только часть кальдеры. То там, то сям светлели прогалины, пустые места, лишенные растительности. Кое-где деревья росли очень странно, вкривь и вкось. («Пьяный лес», — мысленно отметил географ.)

За опушкой открывался обычный унылый ландшафт Бырранги: белое и черное, снег, снег, торчащие из снега зубья скал.

При взгляде на эту картину Ветлугину вспомнился переход по горам осенью прошлого года, пронзительные, как бы оплакивающие его, крики подорожников, огромные хлопья снега, медленно, словно бы в полусне, падающие на землю.

Нет, это не повторится больше! Не должно повториться!.. Он, Ветлугин, спустится к самоедам по течению на плоту или в челноке, не затрачивая особых усилий.

Лишь бы не подвела река. Течет ли она на юг? Впадает ли в озеро?..

Ветлугин продолжал свое восхождение к перевалу, но уже гораздо более медленно, чем раньше, то и дело оглядываясь и прислушиваясь. Примерно с полпути географа сопровождал в лесу разноголосый птичий пересвист.

Для пробы Ветлугин остановился — свист обрывался. Трогался с места — возобновлялся и свист.

Это было неспроста. Его конвоировали! Прячась за деревьями и кустами, сами оставаясь незамеченными, конвоиры следовали за ним по пятам, перекликаясь друг с другом.

Значило ли это, что ему нельзя увидеть недозволенное, узнать то, что не полагается узнавать? Или опасались его бегства, хотя бежать в это время года было бы бессмысленно?