Читаем без скачивания Уголовное дело Фрэнсиса Гэри Пауэрса - В. А. Злобин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поэтому я с полной уверенностью могу рассчитывать на то, что показания Пауэрса, которые вы выслушали здесь, вы будете считать правдивыми.
Товарищи судьи!
Общественное значение этого дела совершенно очевидно. Поэтому не случайно оно приковало к себе внимание как внутри нашей страны, так и далеко за ее пределами.
Я буду прав, если скажу, что дело Пауэрса имеет международное значение, поскольку на скамье подсудимых, помимо Пауэрса, одного из исполнителей вероломного и агрессивного акта против Советского Союза, должны сидеть и незримо присутствовать здесь, на скамье подсудимых, его хозяева: Центральное разведывательное управление во главе с Алленом Даллесом и американская военщина, а вместе с ними и все те темные, агрессивные силы, которые стремятся к развязыванию новой мировой войны.
Поэтому, по долгу защитника Пауэрса, я призываю вас, товарищи судьи, остановить свое внимание на этом обстоятельстве, которое, как я убежден, будет иметь существенное значение при определении Пауэрсу наказания. Слишком свежи в памяти неуклюжие попытки руководящих деятелей Соединенных Штатов Америки оправдать беспрецедентную провокацию, совершенную ими в отношении Советского Союза.
Все помнят, как одна за другой возникали и тут же опровергались фактами различные версии, пущенные в ход правящими кругами Соединенных Штатов Америки.
Как известно, правительство Соединенных Штатов Америки сначала опубликовало версию, будто самолет «У-2» занимался изучением верхних слоев атмосферы, а затем, пойманное с поличным, заявило, что воздушный шпионаж против Советского Союза является его «рассчитанной политикой».
Выступая в сенатской комиссии по иностранным делам, государственный секретарь Гертер назвал заявление своего ведомства «прикрывающей версией», продиктованной якобы не чем иным, как человеколюбием, стремлением «прежде всего защитить летчика», то есть Пауэрса. Государственный секретарь США и в данном случае сказал неправду, поскольку о защите Пауэрса ни он, ни его коллеги по правительству Эйзенхауэра — Никсона и не помышляли, а, наоборот, были весьма недовольны, что он не выполнил приказа о самоубийстве и остался жив.
Между тем материалами предварительного и судебного следствия бесспорно установлено, что самолет, пилотируемый Пауэрсом, вторгся в воздушное пространство Советского Союза по приказу американских властей, которые имели указания правительства Соединенных Штатов Америки осуществлять вторжение или, как говорится в заявлении государственного секретаря Гертера, «проникновение в пределы других государств».
В данном случае речь шла о том, что правительство Соединенных Штатов Америки провозгласило составной частью своей государственной политики систематические шпионские вторжения в пределы Советского Союза, по сути выдвинув претензии на какие-то исключительные права как вотношении Советского Союза, так и других государств.
И, как стало известно из пояснений, сообщенных государственным секретарем Соединенных Штатов Америки, правительство президента Эйзенхауэра — Никсона проводит такую политику с самого начала своего пребывания у власти.
При проведении этой политики правящие монополистические круги Америки не останавливаются даже перед допущением таких действий, которые ставят под прямую угрозу всеобщий мир, которые проводятся лишь в условиях, когда государства находятся в состоянии войны.
Сказанное мною дает право защите с полной уверенностью утверждать, что появление Пауэрса над территорией Советского Союза — не результат проявления его личной воли, а предопределялось волей стоящих за ним агрессивных кругов и, в частности, Центрального разведывательного управления Соединенных Штатов Америки во главе с Алленом Даллесом, в системе которого Пауэрс является мелкой сошкой.
Иначе говоря, хотя Пауэрс и был непосредственным исполнителем, но основным виновником все-таки является не он, несмотря на то что разбираемое сегодня дело связано с его именем.
В связи с этим приходится сожалеть, что на скамье подсудимых находится только один Пауэрс; если бы рядом с ним находились те, которые послали его на преступление, можно не сомневаться, что положение моего подзащитного Пауэрса было бы иным и он занял бы тогда второстепенное место и, следовательно, мог бы, безусловно, рассчитывать на значительное смягчение наказания.
Само собой разумеется, что этим я не снимаю ответственности с Пауэрса, а хочу подчеркнуть и обратить ваше внимание на то, что он совершил это преступление не по своей инициативе и разумению, а по приказу свыше, по приказу своих хозяев, при этом ни с кем из них, кроме своего непосредственного начальника полковника Шелтона, он связан не был и даже не был осведомлен ими в отношении тех планов, которые они ставили перед собой, посылая его на преступление. Более того, они сознательно ввели его в заблуждение, заверив его в том, что полет над территорией Советского Союза совершенно безопасен и не связан ни с каким риском. Так, в своих показаниях подсудимый Пауэрс заявил: «Меня предупредили, что у Советского Союза нет таких средств, которые поразили бы мой самолет».
Однако жизнь внесла свои коррективы в эти заверения полковника Шелтона и других, и Пауэрс, предварительно подвергшись смертельному риску, благодаря бдительности подразделения советских ракетных войск поставлен сейчас перед необходимостью давать ответ советскому суду.
Это до известной степени подчеркивает то место, которое занимал Пауэрс среди тех подлинных виновников преступления, которые должны были бы, по справедливости, понести за него кару в полной мере. Относительно этого сам Пауэрс сказал:
«Моей задачей было выполнить приказы, которые мне давались… Во время полета чувствовал себя хорошо, хотя немного нервничал, так как этот полет не доставлял мне особого удовольствия, но я выполнял задание своих хозяев».
Товарищи судьи!
Как показал Пауэрс, приказ командира подразделения «10–10» полковника Шелтона перед вылетом самолета был таков, что в случае вынужденной посадки или оставления самолета он должен был его уничтожить вместе со всем оборудованием путем нажатия двух рычагов, а в случае пленения и плохого обращения с ним Пауэрс должен был покончить жизнь самоубийством.
Из этого приказа видно, с какой тщательностью Центральное разведывательное управление Соединенных Штатов Америки оберегало тайну самолета «Локхид У-2» и оборудования, которым он был оснащен. Более того, из этого видно, как боялись хозяева Пауэрса его показаний, которые вы с таким вниманием выслушали на этом процессе.
Между тем, когда самолет был сбит, Пауэрс вместо того, чтобы его уничтожить, — выбросился на парашюте, а приземлившись, вместо того, чтобы убить себя отравленной булавкой, заботливо врученной ему тем же полковником Шелтоном, — остался жив и дал показания.
Можно по-разному объяснить поведение Пауэрса вданном случае, но одно бесспорно,