Читаем без скачивания Паспорт человека мира. Путешествие сквозь 196 стран - Альберт Поделл

Мы нанесли смертельные увечья поросенку, который был все еще жив и мучился в агонии. Я не знал, что делать. Или, если быть совсем честным, я знал, что делать, но у меня не хватало для этого смелости.

Я уже был в похожей ситуации несколько десятилетий назад, когда один из моих одноклассников в Корнуолле вез нас по берегу озера Каюга и сбил собаку, выскочившую из-за деревьев. Эта собака, так же как и наш несчастный поросенок, получила смертельный удар, но была все еще жива. У нас не было оружия, с помощью которого мы могли бы закончить ее страдания. Так что мне пришлось взять большой гладкий камень, прикрыть глаза бедного животного рукой и вырубить его. Затем я нашел острый камень и нанес смертельный удар в череп, завершив тем самым агонию.

Я подумал о том, чтобы выйти из машины и повторить свой печальный опыт, но вспомнил, что напуганные и опасные родители поросенка, стоявшие рядом с его корчащимся телом, вряд ли увидят во мне ангела милосердия, пытающегося провести эвтаназию их чаду. Так что мы оставили бедняжку погибать медленной и болезненной смертью и поехали в Цумеб в мрачном настроении. Анна тихо всхлипывала, а я ехал намного медленнее 120 километров в час.

Спустя неделю после того, как мы покинули парк Этоша, и через два дня после скачек на буйволах в Кейптауне, описанных в первой главе, мы приехали в Ливингстон в Замбии, где нас отделяла лишь река от города Виктория-Фолс в Зимбабве. Я не хотел снова видеться с Зимом и помогать деньгами суровому мугабскому режиму, так что выбрал демократическую, мирную, многонациональную и гостеприимную Замбию.

На следующее утро, когда у наших ног в расщелине ревела река Замбези, Анна, все еще страдавшая из-за убитого поросенка, прыгнула с моста над водопадом Виктория.

Это был прыжок с тарзанкой с точки, третьей по высоте во всем мире. Мне хватило одного взгляда вниз, чтобы почти распрощаться со своим завтраком и понять, что не смогу последовать за Анной. Меня разубедила и жутковатая практика местного работника писать несмывающимся маркером на предплечье прыгающего его (или ее) имя и вес. Это делалось для того, чтобы каждый человек был закреплен на резинке нужной длины и прочности, но, на мой малодушный взгляд, это было слишком похоже на татуировки жертв холокоста в нацистских концентрационных лагерях.

Заметив мой страх перед прыжком, продавец билетов предложил мне другой, новый и набирающий популярность, аттракцион – гигантские качели. Вместо того чтобы бросаться головой вниз и отдавать себя на милость силы притяжения, настолько резкой, что под ее воздействием может повредиться сетчатка, здесь вы прыгали в расщелину с центра моста и в то же время начинали ужасающе быстро раскачиваться над рекой, чуть-чуть не врезаясь в скалы (конечно, если вы не соврали о своем весе).

Я сказал ему, что предложение выглядит заманчиво, но очередь желающих покататься на «качелях» кажется слишком длинной.

На следующий день Анна пошла сплавляться по бурным водам в расщелине Замбези. Первые шесть стремительных спусков от моста были все еще закрыты для рафтеров, так как поток был слишком сильным. В их число входили «Унитаз дьявола» и мой старый враг «Лестница в рай» – крутой спуск длиной в шесть метров с глубокой дырой под водой, где десять лет назад я провел чудовищную вечность, перевернувшись на лодке и попав в подводный водоворот. Несмотря на это, бесстрашная Анна поймала волну на «Пожирателе», «Скрежещущих челюстях», «Платном самоубийстве», «Стиральной машине» и «Пожирателе грузовиков», который ей особенно понравился.

Анна покинула Ливингстон на следующий день, чтобы через несколько долгих перелетов вернуться домой, а я отправился дальше на восток, в Замбию, Малави и Мозамбик.

Глава XVIII. Старикам здесь не место

После отъезда из Ливингстона я должен был преодолеть еще много километров и границ, так что мое расписание теперь выглядело так: подъем в 5:30, чтобы успеть на автобус, отправлявшийся в 6:30 до следующей большой остановки (ни один из автобусов не отправлялся, пока оставались места, так что выезжали мы только в 9:30), затем от 8 до 12 часов на стареньком разваливающемся драндулете, рассчитанном на 50 пассажиров, реально вмещающем 65 и везущим примерно 100. Я добирался до пункта назначения примерно в 20:00, расставлял палатку в темноте, просыпался на следующее утро, чтобы увидеть все, что хотел, и вновь паковался на рассвете перед отправлением в путь. И так день за днем.

В одну из таких поездок я прослышал, что неделю назад водитель автобуса остановился, чтобы пропустить стаканчик-другой, пока его остались дожидаться 15 пациентов с расстройством психики, которых он вез в лечебницу рядом с Лилонгве. Когда он вернулся в автобус, то увидел, что все пациенты успели сбежать. В страхе увольнения за ужасную халатность он подъехал к ближайшей автобусной остановке и предложил бесплатный проезд первым пятнадцати пассажирам, взошедшим на борт. Их-то он и отвез в психиатрическую лечебницу, предупредив персонал, что эти пациенты страдали буйной фантазией и высокой возбудимостью. О его проделке узнали лишь три дня спустя. (Мне до сих пор не известно, была ли эта история лишь слухом или просто еще одним эпизодом в стиле «Т.А.».)

Пока я продвигался к востоку на автобусах, окружающая картина заметно менялась. Восточная часть Южной Африки отличалась от западной и была намного более жесткой. К примеру:

1. ВВП на душу населения в Ботсване составлял $13 000, в Замбии – $1400.

2. В Намибии и Ботсване не было попрошаек, но они появлялись ближе к востоку.

3. В Намибии не ездили на велосипедах, в отличие от более бедных Замбии и Малави.

4. Намибия и Ботсвана были по-немецки чистыми, на востоке царили пыль и грязь.

5. В Намибии и Ботсване палатку можно было поставить на общей с другими туристами территории на зеленеющей, окруженной забором лужайке позади дома трудолюбивой вдовы, где были горячий душ, кухня, посуда для готовки и встроенные унитазы со смывом. К востоку от Ливингстона приходилось довольствоваться тесными и людными местами для стоянок с общим костром и примитивными удобствами.

6. Хотя все эти страны переживали четырехлетнюю засуху, нанесшую ущерб сельскому хозяйству и животноводству, на восток пришелся более сильный удар. Намибия и Ботсвана, обладающие большими запасами полезных минералов и процветающей туриндустрией, могли закупать недостающие продукты, но восточные государства были на волоске от страшного голода, от которого спасала только иностранная инвестиционная помощь.

7. В ресторанах Намибии и Ботсваны подавали немецкие блюда, можно было заказать дичь. К востоку еда в придорожных забегаловках становилась сухой, пережаренной и лишенной витаминов: жареная маниока и хлебные шарики, рис, хилые блинчики, безвкусная каша и другие блюда, в основе которых была кукурузная мука.