Читаем без скачивания Апокалипсис XX века. От войны до войны - Андрей Буровский

Освоение долины р. По, заболоченных равнин Тирренского и Адриатического морей не только дало 60 тыс. га земель на месте вчерашних болот. Не только было построено 5000 новых ферм и пять новых сельскохозяйственных городов. Был ликвидирован источник малярии.

На Сардинии в 1930 году был построен образцовый сельскохозяйственный город Муссолиния. В 1944 году этот город переименовали в Арборею. Под этим названием он до сих пор стоит.

В 1930 году в Италию пришел экономический спад. И тогда дуче объявил программу «Золото для Родины», поощряя жертвовать золотые драгоценности, ожерелья и обручальные кольца в обмен на стальные браслеты с надписью «Золото для Родины». Жена Муссолини Ракеле Муссолини пожертвовала свое собственное обручальное кольцо. Собранное золото расплавили и превратили в золотые слитки, которые затем были распределены среди национальных банков.

К 1930 году число клиник и больниц увеличилось в 4 раза сравнительно с 1922 годом. Были почти побеждены туберкулез и малярия. Серьезные усилия направлены на борьбу с малярией, трахомой, раковыми и венерическими заболеваниями, наркоманией и алкоголизмом.

До 1925 года детская смертность была порядка 70 тыс. умерших в год. К 1930-му детская смертность упала примерно до 20 тысяч.

В ОБЛАСТИ КУЛЬТУРЫ

1 октября 1929-го прошло торжественное открытие в Риме Итальянской академии. В ней было четыре отделения: естественных наук, гуманитарных наук, литературы и искусства.

15 членам академии положен оклад в 3 тыс. лир ежемесячно. Это очень серьезный оклад, зарплата рабочего редко превышала 800 лир.

Международный Венецианский кинофестиваль является старейшим международным кинофестивалем, проводящимся с 1932 года в Венеции на острове Лидо. С 1934 года проводится ежегодно (за исключением 1943–1945 и 1973–1978 гг.) во второй половине года (чаще в августе — сентябре). Венецианская Мостра (Mostra Internationale d’arte cinematografica) — так называют фестиваль сами итальянцы.

ЭСТЕТИКА ФАШИЗМА

Каждое общественное явление имеет свою эстетику, свой набор образов и свое представление о прекрасном. Представления социалистов всех мастей поразительно схожи: громадные помпезные сооружения, демонстрации, в которых участвуют десятки тысяч людей, бравые марши, которые Карел Чапек назвал как-то «непристойной громыхающей музыкой».

Эстетика фашизма может найти что-то общее с социалистической только в одном: фашисты любят большие здания и многолюдные шествия. Но типично социалистические здания отражают идею никак не связанных с историей и культурой громадности и всеобщности. Здание должно быть подавляюще громадным — это главное. Идею стадного коллективизма идеально выражает колоссальное общественное здание — типа «сталинских небоскребов» в Москве, стадиона на 300 тысяч зрителей или неправдоподобно большого помпезного Рейхстага.

Шествия выражают ту же идею: включенности в общность, которая не предполагает корней, истории, но предполагает шумно выражаемую идею коллективного могущества. Факельное шествие в этом смысле ничем не отличается от первомайской демонстрации.

Фашистские же сооружения выражают именно что идею продолжения истории. В этом смысле гигантские сооружения и Москвы, и Берлина 1930-х — социалистического толка, а вот сталинский псевдоклассицизм, как ни странно, — скорее фашистского.

В области поэзии и литературы это произведения с ярко выраженной «мужской» эстетикой — эмоции приглушены, показаны скорее намеком, выражены через жест, позу, короткую отрывистую фразу, но не размазаны в длинных эмоциональных диалогах и сентиментальных описаниях. Это эстетика человека с богатым внутренним миром, который мало демонстрируется и не часто, не всем показывается.

В этом смысле типично фашистская поэзия — это творчество Николая Гумилева. Которая, по словам автора, «не оскорбляет читателя неврастенией, не унижает душевной теплотой, не надоедает многозначительными намеками на содержимое выеденного яйца». В которой очень беспощадно осознается вся жестокость и вся красота жизни.

Очень фашистское представление — коррида.

При генерале Франко в Испании, в мадридской крепости Алькасар был музей, посвященный обороне крепости фашистами. Очень своеобразный музей.

22 июля 1936 г. толедские фашисты, преследуемые местными же революционными анархистами, укрылись в древнем мавританском замке Алькасар в центре города. Всего 1205 военных и 555 гражданских — солдаты, офицеры, кадеты военного училища и просто сторонники «Фаланха Эспаньола» со своими семьями. Возглавил осажденных 60-летний высокий старик — полковник Хосе Этуарте Москардо, директор толедской военной школы.

Штаб республиканцев расположился напротив Алькасара в музее живописца Эль Греко. Обе стороны прекрасно видели друг друга.

Алькасар не был готов к осаде — ни воды, ни пищи, ни боеприпасов. Но и необученные дружины анархистов с единственной прибывшей из Мадрида пушкой не были готовы к штурму. Марокканская кавалерия, авангард армии Франко, уже подходила к Толедо. Республиканцы должны были любой ценой взять Алькасар. Фашисты должны были любой ценой удержать Алькасар.

23 июля 1936 года коменданту Алькасара, полковнику Москардо, позвонил командир осаждающих крепость отрядов анархистов. Он потребовал от Москардо сдачи Алькасара, пригрозив в случае отказа расстрелять его сына-подростка.

Парня привели в штаб красных. Командир (имени которого я знать не хочу) передал телефонную трубку сыну полковника.

Состоялся следующий разговор. Сын:

— Папа!

Полковник Москардо:

— Да, сын, в чем дело?

Сын:

— Они говорят, что расстреляют меня, если ты не сдашь крепость.

Полковник Москардо:

— Тогда вручи свою душу Господу, крикни: «Да здравствует Испания!» и умри как патриот.

Сын:

— Я обнимаю тебя, папа.

Полковник Москардо:

— И я обнимаю тебя, сын.

Не опуская трубку, полковник Москардо проговорил вновь взявшему трубку… существу:

— Ваш срок ничего не значит. Алькасар не будет сдан.

После этого он бросил трубку, а его сын прожил считаные

минуты. Он умер, крикнув «Да здравствует Испания!», как ему и советовал папа. По одной из версий, отец успел выйти на стену и видел, как анархисты убивают его ребенка.

Эта сцена сама по себе глубоко фашистская по эстетике.

Осада длилась больше 70 дней. Республиканцы сидели за баррикадами, в креслах-качалках, под солнечными зонтиками. У них были еда, вода, прохладительные напитки, вино и коньяк. Сидели, читали творения Маркса, спорили о сущности революционного террора по Сталину и Троцкому. Временами вспыхивала вялая ружейная перестрелка: сходящие с ума без воды, смертельно голодные фашисты с башен замка стреляли по хлебным очередям. Городское радио играло и в крепости, и в городе.

Анархисты в приступе революционного остервенения пригнали в Толедо эшелон цистерн с бензином — хотели закачать бензин в замок и поджечь. Бензин вспыхнул, превращая в живые факелы самих анархистов. Свидетели говорили — он вспыхнул чудесным образом, непостижимо для ума.

В крепости не было еды. Воды тоже не было. Сходивших с ума без воды приходилось тут же убивать.

29 сентября 1936 года войска Франко прорвали осаду и спасли гарнизон Алькасара. Полковник Москардо умер в 1956 году, в возрасте 80 лет. Трудно передать словами уважение, которое окружало его до последнего часа во всех классах общества. Когда военный пенсионер Москардо входил в комнату, генералы вставали.

Я не знаю, что было с главарем анархистов. Наум Коржавин допускает, что он «раскаялся в содеянном». Мне это совершенно не интересно. Пусть выродок идет домой, в ад, там ему самое место.

А в крепости Алькасар поставили памятник полковнику Хосе Этуарте Москардо. В комнате, где когда-то полковник Москардо говорил с человекоподобными, — музей. Там стоит телефонный аппарат, пожелтевшие фотографии развешаны на стенах, и висящие там же переводы телефонного разговора на всевозможные языки, в том числе на арабский, японский и иврит.

Вот это и есть яркое проявление «фашистского стиля». Социалисты сделали бы все пышно, торжественно, с массовкой — показав и фотографии штурмов, и фотографии защитников крепости, приведя цифры и диаграммы. Тут все дано просто до аскетизма, через несколько фотографий, старый телефон и диалог.

Глава 13

Фашистский пример для Европы

Мне все равно, будет ли правительство социалистическим; для меня важно, чтобы оно дало Польше то, в чем она нуждается.

ЧТО ЖЕ ТАКОЕ ФАШИЗМ?

В конце 1920-х и до середины 1930-х годов Муссолини был исключительно популярен: все видели эффективность его режима. Муссолини писали многие лидеры «демократических» государств, в том числе Рузвельт и Черчилль. Им восхищались генералы и кинозвезды, предприниматели и социалисты, о нем писали книги и снимали фильмы.