Читаем без скачивания Секретная миссия в Париже. Граф Игнатьев против немецкой разведки в 1915–1917 гг. - Валерий Авдеев

На самом же деле, как сообщает французской военной разведке ее источник «Норбер», «возвратившись из Испании… Давриш-вили утверждал, что Игнатьев представил фон Крона и Лещинского друг другу; назвав каждого из них соответственно начальником германской службы разведки в Мадриде и заместителем начальника русской службы контрразведки в Париже (курсив наш. — Авт.). Он сказал также, что Игнатьев предложил ему (через посредство лейтенанта Франка) компенсацию в размере 4000 франков, которые он, впрочем, отклонил, и т. д.»[105].

Вскоре и во французской печати, плохо контролируемой в военное время, появилась сенсационная заметка о том, что в одной компании с германским военно-морской атташе, попавшим в аварию, находились двое русских, один из которых натурализовался во Франции, и француженка, родившаяся в Эльзасе. Так имена Зозо, М. Рише и Э. Реми стали известны широкой публике и, следовательно, противнику. Никакой речи о дальнейшем совместном использовании русской и французской разведками Зозо и его товарища, разумеется, не могло быть и речи.

Характерно, что за рулем автомобиля, двигавшегося навстречу фон Крону и его спутникам по горной дороге, сидел резидент британской разведки СИС — Сикрет интеллидженс сервис — в Испании, который преднамеренно ослепил водителя и вызвал автомобильную аварию. Для чего было нужно британской разведке сорвать разведывательную операцию своих союзников, до сих пор неизвестно. Однако и П. Игнатьев, и Ж. Ладу все отлично понимали. Как говорил классик русской литературы, «это англичанка все гадит». Секрет своей подлости британская СИС, отмечающая в 2009 году столетие со дня основания, конечно же, никогда не раскроет.

В дальнейшем, как мы знаем, Марте Рише удалось скомпрометировать барона, и он был вынужден спешно покинуть Мадрид. Его агентурная сеть в Испании была полностью разрушена французской и русской разведками, и немцам так и не удалось воссоздать ее до конца войны.

Что же касается И. Давришвили, то после возвращения из Испании он был передан французскими военными властями в Российскую авиационную миссию в Париже, где весьма пригодились его знания авиации. В дальнейшем Павел Игнатьев поручил ему издавать русскую газету, предназначенную для Русского экспедиционного корпуса во Франции.

Между тем события в России после свержения русской буржуазией императора Николая II стали приобретать трагический оборот. Июньское наступление, предпринятое правительством Керенского по требованию союзников, захлебнулось. Оно совпало по времени с моментом, когда Зозо находился в Испании, пытаясь похитить барона фон Крона. Русская армия окончательно потеряла боеспособность и, разваленная «демократами», полностью деградировала. Россия катилась к новой революции, и она не заставила себя ждать: в октябре 1917 года большевики под руководством В.И. Ленина свергли Временное правительство и взяли власть в свои руки.

Положение П. Игнатьева в Межсоюзническом бюро становилось все более затруднительным. Вскоре французы предложили ему ликвидировать Русскую разведывательную миссию. Все его разведывательные организации были распущены, а документация передана по описи во 2-е бюро, где она и находится до сего дня. Зозо был «засвечен» и опять остался у разбитого корыта. Надо было начинать новую жизнь. Его ожидали новые испытания: к тому времени был арестован и брошен в тюрьму капитан Ладу, а 2-е бюро в услугах Зозо больше не нуждалось.

3030 ПОСЛЕ ВОИНЫ

… В начале 1933 года И. Давришвили выпустил книгу воспоминаний, которую он назвал «В воздухе и в грязи». Касаясь своих послевоенных мытарств в безденежном 1919 году, он так описывает свое хождение по мукам в главе «Зозо в Сообществе наций»:

«— Вам стоило бы, — сказал мне майор Ладу, — вы поступили бы правильно, если бы встретились с Альбером Тома. Он сейчас занят созданием Сообщества угнетенных наций. Может быть, и для вас там найдется местечко? Встретьтесь с ним.

Это меня заинтересовало.

И вот я звоню в дверь квартиры г-на Тома.

— Кто его спрашивает, месье? Как о вас доложить? — спрашивает меня старая служанка.

— Скажите, что я из Грузии.

— От господина Жоржа?

— Нет, Грузия. Это страна, как и Франция, Англия. Понимаете? Только поменьше, намного меньше.

Меня принимает коренастый человек, выглядящий, словно лавочник с провинциального базара, отошедший отдел, бородатый и в очках, весьма симпатичный и веселый, несмотря на его растрепанный вид.

— Чего изволите?

— Извините, господин Тома, за то, что я вторгся к вам запросто, без всякой рекомендации, но это только ради моей страны, ради Грузии. Вы создали Международное сообщество для защиты прав и свобод малых угнетенных народов… Так вот, я хочу, чтобы Грузия тоже была в нем представлена…

— Гм, гм… Входите.

Он погладил бороду.

— А у вас есть мандат? Ну, тогда скажите, где эта Грузия находится? Хе-хе! Извините, мы так заняты… Да, да! А кто за вами стоит?

— Вся нация, господин Тома.

— Да нет же, я спрашиваю, кто вас уполномочил? Комитет? Ассоциация? Понимаете, надо, чтобы вы представляли что-нибудь. Комитет заседает по субботам, в 8 часов у меня на дому. Приходите, но нужно быть уполномоченным, иметь соответствующий мандат!

Он провожает меня до дверей.

А я пошел за мандатом.

Спустя два дня я излагал десятку грузин, собравшимся моими стараниями в небольшом зале бистро на Монпарнасе, с использованием сильных аргументов идею в поддержку Сообщества угнетенных наций и его полезность для нашего национального дела…

А на следующую неделю я пришел к г-ну Тома в качестве председателя Национального комитета за независимость Грузии с надлежащим мандатом, отпечатанным на машинке на листе бумаги, в начале которого красовался штамп Комитета. Это не вызывало споров и выглядело красиво.

В большом обеденном зале, превращенном по случаю в зал собраний, за чашкой чая сидела дюжина делегатов различной окраски: белые, черные, красные. Это были финны, литовцы, один серб, один украинец и один поляк.

Они курили и болтали. Один француз даже бесстыдно распоясался под благожелательным и рассеянным председательством г-на Тома. Как их зовут?

Не могу вспомнить… потому что они все были умнее меня, ибо впоследствии заняли видные места в правительствах своих стран.

Каждый делегат излагал тяготы своей нации, свои надежды и зависть. Иногда они ссорились между собой по вопросу делимитации территории, деля шкуру неубитого медведя.

Тогда и я, фигурально выражаясь, положил ноги на стол.

Г-н Тома после моего немного фантастического выступления попросил меня подготовить более подробный доклад.

Этот доклад, хорошо расписанный с помощью бывшей отставной революционерки Меланьи Согораевич, был вручен ему через несколько дней и издан в виде брошюры. Все шло хорошо, и г-н Тома даже имел доброту познакомить меня с г-ном Полем Дешанелем, также излучавшим доброту.

Спустя несколько месяцев, когда миссия грузинского правительства прибыла в Париж, г-н Дешанель принял ее только для того, чтобы Грузия была признана Францией де-факто. Но это уже другая история… из той эпохи, когда я переписывался с королями…

А сейчас мой грузинский комитет, завидующий моим личным успехам и состоящий исключительно из социал-демократов, моих бывших политических противников в годы революции 1905–1906 гг., возмутился и изгнал меня с потерями и беспокойством с моего поста председателя.

Был найден предлог: Зозо служил во 2-м бюро. Позор!

Я бесконечно сожалею о потерянном мною громком титуле «г-на президента» и моей возможности продолжать заседать в этом комитете Сообщества угнетенных наций. Поскольку г-н Альбер Тома считается одним из рьяных учредителей нынешнего Сообщества угнетенных наций, несомненным является то, что его создание было инспирировано нашей родственной организацией.

Конечно, я бы мог последовать за ним, и как знать… Вот так-то! А потом г-н Тома получил от Сообщества 200 тысяч франков вознаграждения, а Зозо — от мертвого ишака уши.

В жизни все переплетается — и смешное, и серьезное»[106].

Поясним читателю, что это было попыткой И. Давришвили найти свое место в жизни и стать, в частности, официальным представителем меньшевистского правительства Грузии во Франции. Из этого, однако, ничего не получилось.

9 октября 1919 года, когда капитан Ладу уже был оправдан французским военным судом и восстановлен на службе, Иосиф Давришвили по его совету направляет письмо на имя французского премьер-министра Ж. Клемансо, копия которого сохранилась в архивах французской военной разведки. Вот его содержание.

Лично

Председателю Совета министров

г-ну Клемансо,

ул. Франклина, Париж