Читаем без скачивания Одного поля ягоды (ЛП) - Браун Рита Мэй

2 мая 1937 года

Селеста с Рамелль, рука в руке, гуляли по своему английскому саду. У Денниса, как обычно, все было ухожено, подрезано и в цвету.

- Знаешь, какой сегодня день? - спросила Селеста.

- День до того, как мы отправим Спотти в Калифорнию, в этот чертов кинобизнес.

- Бессердечная!

- Не наша годовщина, она только через месяц. И не твой день рождения, он будет только в конце ноября.

- Тридцать два года назад в этот самый день я впервые повстречала тебя, - улыбнулась Селеста.

- На приеме у Рузвельтов в Вашингтоне, да-да.

- Нет, мы встретились в Нью-Йорке. Помнишь, я сказала, что ради тебя готова искупаться в фонтане на Гранд Арми Плаза?

- Селеста, я уверена, что это было в Вашингтоне и ты рассказывала какую-то байку о том, как Вашингтон перебросил доллар через Потомак.[85]

- Ну, в прежние времена и доллары дальше летали. Я припоминаю этот рассказ, но уверена, что мы познакомились в Нью-Йорке.

- Это не имеет значения. Главное, что мы до сих пор без ума друг от друга, - Рамелль сжала руку Селесты.

- Без ума? Да, с умом у нас негусто.

- Ну, и кто теперь бессердечный?

- Дорогая, ты считаешь меня старой?

- Тебя? Мне и в голову не пришло бы.

- Мне в этом году исполняется шестьдесят.

- Селеста, ты выглядишь на сорок пять. И ни секундой старше!

- Доброе слово и кошке приятно, - Селеста сорвала цветок и протянула его Рамелль. Да, она выглядела на сорок пять, но в душе чувствовала груз всех шестидесяти лет, которые прожила на земле. Не то чтобы она чувствовала себя старой, но годы рассеивают защитные покровы, срывают маски, и в итоге остаешься только ты.

- А я? Я кажусь тебе старой? - спросила Рамелль. - Мне пятьдесят три - на тот случай, если ты забыла.

- Время над тобой не властно. Я смотрю на тебя - и всех этих лет как не бывало. От твоего голоса у меня до сих пор мурашки по спине - потрясающее ощущение.

- И кто теперь льстит?

- Никто. Потому что это правда, - Селеста погладила Рамелль по руке.

- Что я точно помню, так это свою полную ошеломленность. Я в жизни не встречала никого подобного тебе. А еще - что мне понадобилось порядочно времени, чтобы осознать, что твои желания лежат не только в интеллектуальной плоскости.

- Я была предельно честна в своих намерениях.

- Да, но матери не рассказывают дочерям, что бывает и так.

- Как же они ошибаются! - преувеличенно грустно вздохнула Селеста.

- Когда я впервые оказалась здесь, я даже дышала с трудом - настолько меня поразила твоя элегантность.

Селеста вскинула бровь - верный признак узнавания, принятия того, что слова в полной мере выразить не могут.

- Сомневаюсь, что наша цивилизация знает, что такое элегантность. Она исчезла с началом промышленной революции.

- Именно такие твои высказывания и заставляли меня замирать на месте. Я все думала, какая же я глупая и какая же ты умная.

- С тех пор твое мнение изменилось? - усмехнулась Селеста.

- Да. Я по-прежнему считаю тебя потрясающе умной, но теперь поумнела и я.

Этот ответ обрадовал Селесту безмерно.

- И еще одно, мисс Чальфонте. Подобно людям, неодушевленные объекты могут точно так же впечатлять неподготовленный разум. Твой дом ошеломлял и потрясал. Теперь-то я к нему, конечно, привыкла.

- Дорогая, это и твой дом тоже, - сказала Селеста.

- Не совсем. Ты была самодостаточной, когда я повстречала тебя, и твой дом был таким же. Хотя, тогда я этого, честно говоря, не осознавала.

- А я помню только, как думала - сколько же времени пройдет, прежде чем ты позволишь мне, а вернее будет сказать, нам обеим, предаться ночным утехам.

- Распутница! - рассмеялась Рамелль.

- А ты не спешила. Сигурни Ромейн успела написать свою первую повесть, пока ты решилась. Она показалась мне какой-то нескончаемой точкой с запятой, - вздохнула Селеста. - А Грейс Петтибон закончила первую серию своих картин, которые до ужаса смахивали на дно озера Эри.[86]

- Ох, Селеста, столько лет прошло, а ты ни капельки не изменилась, - вздохнула Рамелль.

- Изменись я - и ты бы перестала меня хотеть.

- Дорогая моя, я люблю тебя давно и навек, но тебе еще есть к чему стремиться.

- Стремиться? - задумалась Селеста. - Думаю, ты права. Тем не менее, давай не отходить от темы. Мы говорили о том, как же долго ты сомневалась.

- Ты говоришь о моей медлительности... на самом деле я не медлила. Мне многое пришлось обдумать, прежде чем броситься в твои объятия. Ну, конечно, твоя красота ускорила процесс.

- Ускорила? Знаешь, как говорят: "Постепенно ледниковый период закончился" - вот и ты точно так же постепенно пришла к своим чувствам!

- Ха! Давай просто скажем, что ты предложила мне новый курс - и задолго до Рузвельта.[87]

- Хватит уже лавировать между корпоративным правом и демагогией, - Селеста окинула взглядом сад. - Я-то думала, что предлагаю тебе первородный грех.

- Первородный грех был истинно первородным так много лет назад, что я думаю, мы смело можем опустить это определение, - рассмеялась Рамелль. - Видишь, как ты на меня повлияла? А еще мне часто интересно, повлияла ли я на тебя? Ты цельная. И всегда такой была. А я нет, и ты это знаешь. Я была молода и еще не сформировалась.

- Я тоже была молода, а ты, милая, была очень красиво сформирована. И до сих пор остаешься.

- Дамская угодница.

- Уж прости меня за этот избыток желания. Все время забываю, что женщины им не обладают.

- О да, от этого ты меня тоже исцелила. Но я от тебя не сильно отставала. И где-то в процессе ты выросла в независимую, самодостаточную и немного самоуверенную и дерзкую личность.

- Рамелль, мои родители не верили ни во что, кроме независимости. Они за нее воевали. А что до самодостаточности, то боже мой, мне от рождения досталось все, что только можно: богатство, образование, путешествия. Я должна была быть совсем безнадежной, чтобы не вырасти в хоть сколько-нибудь интересную личность.

- Ну, моя семья тоже не бедствовала. Но я многие годы пыталась уразуметь, почему ты смогла пойти своим путем и почему мне понадобилось так много времени, чтобы отыскать свой. Я думаю, что в глубине души я не хотела нести ответственность за собственную жизнь. Ты понимаешь, о чем я?

- Нет.

- Это неважно, главное, что я понимаю. И я никогда не смогу отблагодарить тебя за то, что ты помогла мне вырасти. Спасибо тебе, любимая, - Рамелль коснулась губами гладкой щеки Селесты.

- Ты и вправду повлияла на меня. Просто я этого не афиширую.

- Как же?

- Ты меня смягчила. Меня растили со словами: "Есть тысяча причин чтобы упасть, но нет ни одного этому оправдания". Всех Чальфонте воспитывали в этом духе. И если кто-то падал, я испытывала к нему презрение. А с тобой я поняла, что успех - это не внешнее. Есть внутренняя жизнь, жизнь, более глубинная, чем интеллект. И отыскавший эту струну может не достичь успеха во внешнем мире. Не могу сказать, что я перестала ценить успех... но я прислушиваюсь к ритму вселенной. Этим я обязана тебе и, конечно же, Коре.

- А ты знаешь, что когда я только переехала к тебе, чтобы жить вместе, то ужасно ревновала к Коре? Сейчас я вспоминаю об этом и готова умереть от стыда.

- Ах, Кора, Кора... - голос Селесты стал более глубоким. - Если бы я могла выбирать сестру, я бы выбрала Кору. Наша трагедия в том, что мы были рождены в прямо противоположных социальных кругах и можем быть частью жизни друг друга только таким образом, как сейчас. Ну, или нужна революция.

- Странная штука - жизнь.

- Странная, несправедливая, жестокая, прекрасная, вдохновляющая, волнующая - и все это одновременно, - рассмеялась Селеста.

- Очень жаль, что в школах не учат смотреть на вещи с разных сторон. Либо черное, либо белое, либо хорошее, либо плохое. Я могу припомнить всего несколько случаев, где все было предельно ясно. И один из примеров - Брутус Райф. Ты знаешь, дорогая, я всегда подозревала, что это ты его убила.