Читаем без скачивания SoSущее - Альберт Егазаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И куда мы поведем всю эту толпу? — нетерпеливо вопрошал зал голосом самой своей непоседливой единицы.
— В Обитель Двух Истин мы их поведем, — просто ответил Соррос, как будто речь шла не об эфемерной мифологеме, а касалась вполне осязаемых земель наподобие царства светлого будущего.
— А как же возрождаемое правдославие? — выступил с места известный своей неподкупностью протодиакон-оккультист.
— Конечно, правдославие неплохо показало себя в управлении Северо-Восточным локусом, но для Исхода нам потребуется не правая щека, а огонь интифады[146].
— А вы не боитесь разоблачений? Возможно, со стороны ренегатов. В первую очередь со стороны ренегатов. Ведь эта проблема так и не решена, о чем говорит недавний случай режиссера Кубика.
— Нет, разоблачений мы не боимся. Мы боимся разоблачения. А разоблачений? Чем их больше, тем лучше. Мы пришли к такой модели развития, когда разоблачения представляют собой цемент, укрепляющий конструкцию. К сожалению, талантливых разоблачителей не так много. И количество их в связи с успехом тактики «влажного горения» все меньше и меньше. Что, с одной стороны, обедняет нашу программу так называемых злодейств, а с другой ослабляет к нам внимание со стороны лохоса. Этого и следует опасаться — затухания внимания. В связи с этим хочу выдвинуть лозунг сегодняшнего дня: «Волю хулителям!» — На этих словах по залу прокатилась волна оживления… Соррос постучал перстнем по графину с водой и продолжил: — Я сказал, волю хулителям, а не сидящим в этом зале латентным ренегатам. На предателей, даже будущих, лозунг не распространяется… Ренегатам из зала мы предложим отнюдь не гранты в конвертах, а камни в зашитых карманах.
Сорос сделал паузу, и в зале воцарилась гробовая тишина. Двуликий арканарх был отменным оратором, точно зная время, когда от постулатов нужно переходить к посулам. В том числе неотвратимого возмездия за разглашение Храамовых тайн.
— А вот по ту сторону «⨀», — насладившись тишиной, продолжил он, — по ту сторону нам теперь не с топорами за отступниками бегать, а трибуну им давать. Не всем, разумеется, а тем, что «глаголом жечь умеют». Пусть жгут. Пусть жгут дотла непросветленные мозги.
— Нема! Нема![147] — взревел зал, восприняв последнее предложение как боевой клич.
Териархи выдвинули из своих глубин грозные ширы, олеархи зачмокали сосалами, загудело окочурами племя чурайсов, заохали, зачесались, пытаясь унять чудовищный зуд в своих нежных рудиментах, утонченные загребки, и у всех без исключения элементальных начал, невзирая на занимаемую ступень в пирамиде Дающей, затрепетали тонкие розовые складки похороненного в глубине, затравленного, забитого, но все еще живого лоховища, — ужасного свидетельства первородного греха — падения в изначальную Лохань.
Со стороны профанического невежества, само собой, этот коллективный экстаз в бывшем клубе лагеря «Красная Заря» выглядел чем-то средним между съездом приснопамятной КПСС и утренником в дурдоме. И лучшей маскировки для Союза СоСущих быть не могло. С дурачков и сектантов — каков спрос? А властители в бирюльки не играют. Каждый знает… И даже спрятавшиеся в нише лазутчики от опазиции, которым удалось проникнуть в святая святых Больших Овулярий и которые, разумеется, благополучно ускользнут от шир младшего зверсостава, сыграют свою роль в прикрытии Братства. Ведь они наконец-то смогут рассказать оболваненному лохосу «всю правду», раскрыть всю подноготную (больно!) их плачевного, но не безнадежного положения. Пусть узнают о том, что ими управляют отнюдь не пришельцы и даже не титаны с атлантами, а всего лишь бесноватые, но при этом недалекие безумцы. И что они, эти собравшиеся в ветхом пионерском зале горе-заговорщики, скорее олигофрены, чем олигархи. И совершенно идиотские ритуалы у них, ведь эти адельфы даже в анус не целуют неофитов, а всего лишь пальцы обсасывают, и планы их по достижению господства смехотворны и невыполнимы, и вся их конспирология давно разжевана до крошек, что запутались в бороде Негуда. И вообще, осталось ткнуть пальцем в их картонную пирамиду, и она развалится, как карточный домик 22-х начал, или как воздушные замки строителей каменных гор. Вот и вся тайна. Можно сказать, всем тайнам тайна.
Тайна голого короля.
— Чуешь? — дождавшись, когда уляжется овация, спросил Платон Ромку.
— Кого? — Мюрид повернул голову, демонстрируя свою готовность впиться во вседающую Ма.
— Верно улавливаешь, — Онилин одобрительно похлопал ученика по плечу. — Не что, а кого. Кого-кого, незапятнанного, кого же еще?
— Чую, как в носу что-то свербит. Я думал, это от лохани чьей-то.
— Снова в точку. Только не от лохани. Лохань у нас на всех одна. А вот лоховище незапятнанного особый аромат источает.
— Я бы сказал, вонь, — сказал Ромка, демонстративно зажимая нос.
— Не дури, — тихо сказал Платон, — не нос его чует. Сам знаешь что.
— Знаю… только как я сосалом презрение выкажу?
— А у нас тут не театр, чтобы сценки разыгрывать. Но незапятнанных здесь быть не должно, — утверждая это с видом глуповского градоначальника, Платон повращал глазами и, как будто что-то заметив, уставился в левый дальний угол зала.
— Нашли? — спросил церемониарха подопечный.
— Обнаружил, — сказал Онилин и трижды топнул ногой в истертый паркет.
Получилось довольно громко. В зале воцарилась мертвая тишина. Платон поднялся во весь рост и громко объявил:
— Незапятнанный среди нас. Внимайте, братья.
Онилин остался стоять. Вслед за ним встали и остальные участники собрания, обнажая свои рудименты. В углу партера и на галерке балкона раздались панические возгласы и призывы к бегству. То всполошилась просочившаяся опазиция, которая всерьез решила, что именно она представляет опасность для «молочных братьев». Все смельчаки, конечно же, счастливо сумеют избежать поимки и расправы. С этой целью их сюда и заманили, чтобы они сами смогли подслушать величайшие тайны закулисы, а потом выставить братьев в их истинном, разумеется неприглядном, свете. Все шло как по маслу. Недаром Платон Онилин прослыл мастером подобных представлений. Хотя и без накладок не обошлось. Один из приглашенных териархов был не проинструктирован насчет псевдолазутчиков, и его грозная шира едва не сгубила юркого журнаша, то ли из желтого, то ли из красно-коричневого лагеря. Слава Боггу, оказавшийся рядом сосунок быстро нейтрализовал смертельный
