Читаем без скачивания Как Виктор Суворов сочинял историю - Владимир Грызун

«Все остальные проблемы люди решат сами. Только не надо вмешиваться в их жизнь, только не надо им указывать, что, как и когда делать. В государстве миллионы, десятки, а может быть, и сотни миллионов людей. У каждого голова, так пусть же каждая голова работает» (с. 30) и дальше в том же духе: «Вмешательство государства в экономическую деятельность своих граждан всегда и везде имеет одинаковые, последствия: население беднеет и разбегается» (с. 30–31).

В теории звучит красиво. Знаете, как это называется? Концепция американского «твердого индивидуализма», «государство — ночной сторож». Это тот самый розовый либерализм, которым США потчевало нас всю «перестройку» и до сих пор пытается потчевать, как и страны «третьего мира», авось какие-нибудь идиоты клюнут. Тогда его национальный рынок американским толстопузам можно вымести за пару месяцев начисто, а государство — сиди и не мешай. Не имеет оно права согласно такой идеологии вмешиваться, и все тут. Тебя грабят, а ты молчи.

Нас пытаются убедить в том, что Штаты так здорово живут потому, что у них все, якобы, именно так и устроено. И показывают нам разукрашенную картинку «американской мечты» — куча породистых парней с «Мальборо» в ослепительных зубах, в банданах и модно потертых джинсах рассекают на дивно хромированных «Харлеях» с длинноногими силиконовыми девицами по Большому Каньону и орут «We are free! We are free!».[542] Так что же они, такие все «свободные», «открытые», «в экономическую деятельность своих граждан» никогда не лезущие, российскую сталь к себе на рынок не пускают? А ведь среднему американскому обывателю гораздо приятнее было бы покупать гвозди из уральской стали втрое дешевле, чем из чикагской втрое дороже!

Так вот, в США этот самый «твердый индивидуализм» вымер, как динозавр, еще в тридцатые годы двадцатого века. Кстати, в других странах тоже. Сначала все были «Free» и ОЧЕНЬ этим гордились. А потом в 1929 году наступил всемирный экономический кризис, причем, начался он именно с этих самых «Free» Штатов. Да так, что каждый третий работающий по найму оказался безработным. Кстати, эта самая концепция «розового либерализма» никаких пособий или пенсий по каким бы то ни было случаям не предусматривает!!! Знаете, что ихний президент до 1932 года включительно Гувер по этому поводу сказал? К нему советники пристали, крича, что, мол, миллионы безработных с голоду помирают, может им хоть похлебки дармовой раздать? А он им в ответ и говорит прямо по Суворову: «У каждого», мол, своя «голова, так пусть же каждая голова работает». А главное — «не надо вмешиваться в их жизнь». Кушать хочется? Ничего, — сами выкрутятся. Государство — это не благотворительная касса, на это есть церковь. К тому же ведь все свободны, а значит, все в порядке. Вот только голодающая американская общественность этого не оценила. На выборах 1932 года от республиканцев с такой их политикой даже верные негры, голосовавшие за них поколениями, отвернулись.

Возвращаясь к американской общественности, следует сказать, что она до сих пор очень любит свою национальную идею, но как-то очень отстраненно. Платонически. Любить-то, как говорится, любит, но предпочитает пользоваться пенсиями, профсоюзами, драть повышенные налоги с корпораций, плюя на то, что они — личное дело их владельцев, третируют монополистов и нагло получают пособия по безработице и талоны на бесплатное питание. И очень добрыми словами вспоминают президента Рузвельта, который им все это ввел, являясь, по сути, «социалистом».

Из того памятного кризиса выходили все страны по-разному. Общим было одно — все они, так или иначе, начали огосударствление вкупе с резким усилением государственного вмешательства в экономику. В тех же США взялись за выполнение давно принятых антитрестовских законов, укрепили профсоюзы, ввели пособия и общественные работы для бедных, причем, вместе с ним шло весьма серьезное сближение государства с крупным капиталом. В Германии в результате кризиса пришедший к власти Гитлер тоже заставил страну работать с помощью вмешательства государства в экономику, и за это назывался социалистом, а вот у товарища Сталина, который уже все, что мог, обобществил, подобных проблем с какими-то там кризисами перепроизводства не было. У товарища Сталина были другие проблемы, но таких не было никогда.

Однако, не удовольствовавшись вышеперечисленным, наш герой подполья решил стать законодателем, вытянувшись во весь свой куцый рост и провозгласив: «Закон без исключений: ОТ СОЦИАЛИЗМА ЛЮДИ БЕГУТ. От любого» (с. 31). И вслед за сим поносит свою новую родину, прогибаясь теперь уже перед США: «…каждый год Британия теряет тысячу ученых высшего класса. Это явление называется утечкой мозгов. По три человека в день… Социализм в Британии относительно мякенький» (с. 38), но, по Суворову, люди бегут и от такого, «как только чиновники из лучших побуждений попытаются нашу жизнь улучшить и организовать» (с. 38). И, вот вопрос, куда? В аэропорт Хитроу, «терминал номер четыре — это на Калифорнию. В Калифорнии климат — не для белого человека. В Калифорнии — бандитизм. В Калифорнии в любой момент может тряхнуть» (с. 38). А, кроме того, там точно такой же социализм, как и в «Британии», где имеется мощный госсектор экономики; как и в Германии, где на пособие по безработице можно крайне неплохо жить; как и в Дании, где даже, извиняюсь, проститутка по достижении возраста потери трудоспособности имеет право на государственную пенсию; как и во Франции, Финляндии, Канаде, Австралии, Швейцарии и во многих других развитых странах, где на этот самый ужасный суворовский «социализм» хватает денег. А в означенной «безсоциализменной» «хэппи энд» Америке имеет место быть такое массовое явление, как нежелание молодых матерей выходить замуж за отцов своих детей, потому что, не регистрируясь, можно на халяву получать весьма неслабое пособие матери-одиночки.[543]

Суворов снова натягивает себе рога на уши, пытаясь не знать тот банальный факт, что ученые в США бегут потому, что им там элементарно больше возможностей для самореализации как исследователям, там больше богатых корпораций, которым по карману самые навороченные проекты и гонорары, и которым в весьма небольшой Британии было бы просто не развернуться. И, кстати, еще не все из Англии ученые за океан продались, потому что, как мы с вами знаем, клонирование было впервые осуществлено именно в «Туманном Альбионе». И наверняка британская генетика жива не без государственной поддержки этих самых ужасных людоедов-бюрократов.

Дальше Суворов после поражающих объемом пассажей о том, какой Маркс дурак и бездарность, выводит мысль, что «в тюрьме все устроено по Марксу: ликвидирована частная собственность, люди обеспечены всем необходимым для жизни и работа им гарантирована. Тюрьма и концлагерь — это идеал, к которому стремится новое марксистское государство» (с. 42). Ах, какой пафос!!! Обличает, как заведенный. Но снова ему в голову не приходит самый элементарный вопрос: насколько же плохо было людям жить при его хваленом капитализме и свободной конкуренции, что миллионы этих самых людей мечтали о тюремных условиях жизни, как о манне небесной?

Этим я, конечно, не опровергаю вопля Суворова, просто накипело-с. А по сути-то и опровергать нечего, поскольку между коммунизмом и тюремными условиями настолько большая дистанция, что Суворов, смешивая их, только снова выставляет себя на посмешище. К примеру: не знаем, как в английских, но в страшно-марксистских тюрьмах у зеков был общак, то есть деньги. А где у Маркса о деньгах при коммунизме? Только об их отмирании на стадии социализма. С другой стороны — в какой тюрьме вы видели гармоничное развитие личности, освобожденной в силу технического прогресса от немалой части физического груда? А где «от каждого — по способностям, каждому — по труду»? В лагерях работали по единой норме. Вот так совмещение теории и практики марксизма в отдельных размягченных туманами головах может вызвать клинические последствия.

Кстати, к вопросу о концлагерях, которые, по обличительному блеянию нашего новоиспеченного ГУЛАГоведа, имеются только в противоправных антигуманных и тоталитарных странах. «Не знаю, была ли моя милая родина родиной слонов, но родиной концлагерей для своих собственных граждан была» (с. 106). Тут Суворов совершенно прав. Кто удостоился чести быть последней «милой родиной» Виктора Суворова? Правильно! Эта его «милая родина» — Великобритания! Так вот, как раз она во время англо-бурской войны 1899–1902 годов и применила впервые концентрационные лагеря. На стороне буров воевали и подданные Британской империи, которых наравне с бурами в эти концлагеря и помещали.[544]