Читаем без скачивания Немезида (пер. Ю.Соколов) - Айзек Азимов

– Работа идет в соответствии с графиком?

– Пока. Еще годик-полтора, и – если не случится ничего непредвиденного – мы сможем своим появлением изумить роториан, если они еще живы.

Фишер вздрогнул, и Уэндел виновато сказала:

– Извини, я все время запрещаю себе говорить подобные вещи, но иногда забываюсь.

– Ничего, – ответил Фишер. – А уже решено, что я полечу на Ротор первым же рейсом?

– Если что-то и решено, до осуществления полета все равно пройдет год или более, Заранее ничего предусмотреть не удается.

– А пока?

– Танаяма оставил записку, где говорится, что тебе это было обещано. Я даже и подумать не могла, что он так великодушен. Коропатский проявил любезность и сегодня рассказал мне об этой записке после успешного завершения полета, а я сочла необходимым сообщить тебе.

– Хорошо! Танаяма обещал мне на словах. Я рад, что он и записал свое обещание.

– А ты не хочешь рассказать мне, почему он это сделал? Танаяма всегда казался мне человеком, не склонным обещать что-то просто так.

– Ты права. Он пообещал мне это путешествие, если я привезу тебя на Землю для работы над сверхсветовым звездолетом. И если я скажу, что прекрасно справился с заданием, по-моему, ты не станешь возражать,

Уэндел фыркнула.

– Сомневаюсь, что ваше руководство можно было растрогать эмоциями. Коропатский сказал мне, что не считал бы себя обязанным выполнять обещание Танаямы, но ты несколько лет прожил на Роторе и приобрел там определенные знания, которые могут оказаться полезными. Я могла бы возразить, что твои знания за тринадцать лет порядком забылись, но промолчала, потому что после испытаний была в прекрасном расположении духа и решила, что люблю тебя.

Фишер улыбнулся.

– Тесса, ты меня успокаиваешь. Надеюсь, и ты полетишь со мной. Ты уже уладила этот вопрос?

Откинув назад голову, словно хотела лучше видеть Фишера, Уэндел проговорила:

– С этим, мой мальчик, будет труднее. Тебя-то они охотно подвергнут опасности, а вот меня им поначалу было жалко. Мне сказали; «Кто будет руководить работами, если с вами что-нибудь случится?» Я ответила: «Любой из двадцати моих подчиненных, знающих физику сверхсветового полета не хуже, чем я, но обладающих более молодым и гибким умом». Соврала, конечно – ведь мне нет равных, – но мое заявление произвело впечатление.

– А знаешь, в их словах что-то есть. Нужен ли тебе этот риск?

– Да, – ответила Уэндел. – Во-первых, я имею почетное право занять должность капитана первого сверхсветового корабля. Во-вторых, мне хочется повидать другую звезду, повозмущаться, что роториане сумели первыми к ней добраться, если… – Она запнулась. – И наконец – и это самое важное, – я просто хочу убраться с Земли. – Последние слова она произнесла смущенно.

Потом, уже лежа с Фишером в постели, Уэндел сказала:

– Когда наконец все кончится и мы улетим, как чудесно это будет.

Фишер не ответил. Он думал о девочке со странными огромными глазами и своей сестре… Они слились в единый образ, и дремота охватила его.

Глава двадцать третья

Воздушное путешествие

Долгие полеты в атмосфере планеты не пользовались популярностью среди поселенцев. Космические городки были маленькими: лифтов, своих двоих и – изредка – электрокара хватало вполне. А из поселения в поселение летали на ракетах.

Многим поселенцам – по крайней мере дома, в Солнечной системе – в космосе приходилось бывать так часто, что летать для них сделалось так же привычно, как ходить, Но мало кто из поселенцев бывал на Земле, единственном месте, где летали на самолетах.

Поселенцы, чувствовавшие себя в космической пустоте как дома, ощущали дикий ужас, заслышав свист воздуха за стенкой летательного аппарата, лишенного наземной опоры.

Оказалось, что и на Эритро без воздушного транспорта обойтись немыслимо. Огромная, как Земля, планета обладала такой же плотной, пригодной для дыхания атмосферой. На Роторе держали книги по воздухоплаванию и жили земляне-эмигранты, знавшие толк в авиации.

В результате у Купола появились два самолета, несколько неуклюжие и примитивные, не способные к высоким скоростям и не обладавшие большой маневренностью, однако вполне пригодные для использования.

Невежество роториан в технике воздушного полета сослужило им хорошую службу. Самолеты Купола оказались лучше компьютеризованными, чем их земные собратья. Сиверу Генарру они представлялись скорее сложными роботами в виде самолетов. Погода на Эритро была куда мягче, чем на Земле, возможно, потому, что тусклая Немезида не способна была возбудить в атмосфере мощные бури, и самолет-робот в полете почти не сталкивался с неожиданностями.

Таким образом, на скверных и несовершенных самолетиках Купола летать мог практически всякий. Нужно было только сообщить самолету, что от него требуется, и все исполнялось. Если сообщение оказывалось неконкретным или управлявший самолетом электронный мозг усматривал какие-либо опасности, робот запрашивал дополнительные пояснения.

За тем, как Марлена карабкалась в кабину самолета, Генарр следил с беспокойством, но без страха, как Эугения, которая, закусив губу, стояла вдалеке. («И не смей подходить близко, – строгим тоном велел он Инсигне, – особенно, если собираешься глядеть на нее так, словно провожаешь на смерть. Девочка испугается».)

Но Инсигне казалось, что у нее есть основания для паники. Марлена не помнила тот мир, где полеты на самолетах были делом обыденным. Перелет в ракете до Эритро она перенесла спокойно, а вот как отнесется к еще не изведанному ощущению полета по воздуху…

Но Марлена уже поднялась в кабину и уселась с безмятежным выражением на лице.

Или она не поняла еще, что ее ждет?

– Марлена, золотко, ты понимаешь, что сейчас будет? – спросил Генарр.

– Да, дядя Сивер, вы покажете мне Эритро.

– С воздуха, ты не забыла? Мы сейчас полетим по воздуху.

– Да, вы мне это уже сказали.

– И тебе не страшно?

– Мне-то нет, дядя Сивер, а вот вам…

– Я боюсь только за тебя, моя хорошая,

– Со мной все будет в порядке. – Она обернулась к поднявшемуся в кабину Генарру. Когда тот занял свое место, Марлена проговорила: – Я понимаю, что мама волнуется, но вы беспокоитесь больше. Правда, вы ухитряетесь меньше обнаруживать это, но если бы вы только увидели, как облизываете губы, то смутились бы. Я вижу, вы полагаете, что, если что-то случится плохое, вина ляжет на вас. Эта мысль не дает вам покоя. Повторяю – ничего не случится.

– Ты уверена, Марлена?

– Абсолютно. На Эритро мне ничего не может причинить вред.

– Ты говорила это о лихоманке, но сейчас речь о другом.