Читаем без скачивания Певец во стане русских воинов - Василий Жуковский

Встал и хотел уж Ундину спросить, но тут из-за двери

Голос сказал: «Я не дух – человек, христианин; впустите

Ради господа бога меня». При этом поспешно Ундина

Дверь отперла и, поднявши ночник, во внутренность темной

Ночи стала светить: престарелый священник стоял там.

Он при виде Ундины назад отступил, приведенный

В робость ее поразительной прелестью; в бедной лачужке

Встречу такой красоты он волшебством иль делом бесовским

Счел и воскликнул: «С нами господь и пречистая дева!» —

«Я не бес, – засмеявшись, сказала Ундина, – не бойся;

Милости просим, отец; войди, здесь добрые люди».

Патер вошел и ласково всем поклонился; приятен

Был он лицом; веселая кротость сияла во взорах.

Но по складкам длинного платья его, с распущенных

Белых волос и седой бороды катилися градом

Капли: его промочило дождем. В боковую каморку

Тотчас его отвели, чтоб раздеть; а старушка с Ундиной.

Начали мокрое платье сушить на огне. С благодарным

Чувством услуги старик принимал; он, надев рыбаково

Верхнее платье, довольно потертое, вышел, и снова

Все за столом перед светлым камином уселись; старушка

Гостю сама уступила почетный стул, а Ундина

В ноги ему свою скамейку подвинула. Рыцарь,

То увидя, шепнул ей шутливое слово; но с важным

Видом она отвечала: «Он божий служитель; не должно

Этим шутить». Поужинав, добрым вином подкрепивши

Силы свои, священник рассказывать начал, каким он

Образом свой монастырь, лежащий близ моря, вчерашним

Утром покинул. «Я был к епископу нашему в город

Послан, – сказал он. – Хотя и есть по изгибу залива

Путь, но морем ближе: и я с гребцами надежными лодку

Нанял; с богом мы съездили; нынче ж поутру в обратный

Поплыли путь; но сделался ветер противный; а к ночи

Буря – и буря, какой мне ни разу видать не случалось;

Ветром вырвало весла из рук у гребцов; беспомощно

Были мы преданы морю, которого волны как щепку

Наш челнок подымали с хребта на хребет; и несло нас

Прямо сюда; сквозь туман и сквозь пену чернел в отдаленье

Этот берег: уж были мы близко; но бедную лодку

Нашу так и кружило, вдруг поднялась и на нас повалилась

С страшным шумом большая волна; и сам я не знаю,

Лодку ль она опрокинула, я ли выпал из лодки,

Только я вдруг очутился в воде. Господь не дозволил

Мне погибнуть… я был принесен невредимо на этот

Остров». – «Да, остров, – сказал со вздохом рыбак, – но давно ли

Был он твердой землею? Как же не скажешь, что море

С нашим потоком бурлит заодно?» – «И сам я подумал

Что-то подобное, – патер сказал. – Когда я тащился

Берегом вашим впотьмах, предо мною мелькнула тропинка;

Я по ней и пошел; но эта тропинка исчезла

Вдруг перед лесом; ее перерезал поток. Тут сверкнул мне

В вашей хижине свет, и тотчас сюда повернул я.

Слава господу богу! меня он спас, да и к добрым

Людям еще мне путь указал; но зато уж отныне,

Кроме вас, никого на земле не встречать мне; отныне

В этом углу весь мир для меня заключен». – «Почему же?» —

Рыцарь спросил. «Да кто ж, – ответствовал патер, – узнает,

Скоро ли кончится эта война беспорядочных стихий?

Я же стар, и силы мои, конечно, иссякнут

Прежде, чем этот разлившийся бурный поток; да случиться

Может и то, что день ото дня все шире и шире,

Глубже и глубже он делаться будет, и вы напоследок

Так далеко от земли отодвинетесь в море, что в людях

Даже и память об вас совсем пропадет; и тем легче

Может это случиться, что вас от земли заслоняет

Лес дремучий; поток же, я видел, так дик и порывист,

Так широк, что и крепкому судну не будет возможно

Силы его одолеть», – «Сохрани нас господь и помилуй», —

Крест сотворивши, сказала старушка. «Чего же хозяйка

Так напугалась? – рыбак возразил. – Не то же ли будет

С нами, что было? Чудное дело желанья людские!

Разве не все одни мы здесь жили? Ни разу во столько

Лет не ходила ты дале опушки нашего леса.

Кроме меня, старика, и Ундины, кого ты видала?

Ныне же стало у нас и людно; господь бог послал нам

Добрых гостей на житье. Пускай совсем разлучится

Остров наш с твердой землею и люди о нас позабудут.

Нам же прибыль». – «Что правда, то правда, – сказала старушка, —

Только, признаться, мне как-то страшно подумать, что вечно

Нам уж с людьми не сойтись, что земле навсегда мы чужие».

То услыша, Ундина прижалася к рыцарю, жаркой

Ручкой стиснула руку ему и, уставивши глазки,

Полные острых лучей, на него, нараспев прошептала:

«Ты останешься с нами, ты останешься с нами».

Рыцарь молчал; он был очарован каким-то виденьем;

Был глубоко в себя погружен и, Ундиной, желанным,

Найденным счастием жизни полный в душе, не расслушал

Слов Ундины, проказницы резвой, сидевшей с ним рядом;

Миг настал роковой: священник своими словами

Все сомненья решил; все дале и дале за темный

Лес убегал обитаемый свет; а остров цветущий,

Где так сладко жилось, все свежей, зеленей, все приютней

Сердцу его становился – невеста, как чистая роза,

Там расцветала; и к ним как будто бы свыше был послан

Божий священник: то явно было не случай. К тому же,

Рыцарь заметил, как строго старик поглядел на Ундину

В ту минуту, когда, позабыв о служителе церкви,

Так беззаботно она к нему приласкалась. Ундину

Сильной рукой обхвативши, рыцарь встал и воскликнул:

«Честный отец, мы жених и невеста; во имя господне

Благослови нас, если дадут позволение эти

Добрые люди». Рыбак и старушка весьма изумились.

Правда, им часто входило на мысль, что такая развязка

Рано иль поздно случиться должна; но об этом молчали

Даже друг с другом они; и в это мгновение было

Вовсе нежданным для них предложение рыцаря. Долго

Слова ему отвечать они не умели. Ундина ж

Вдруг присмирела, задумалась, глазки потупила в землю.

Тою порою священник, спросясь с стариком и старушкой,

Начал готовить венчальный обряд; старушка, очистив

Наскоро горницу ту, где жила с рыбаком, отыскала

Две восковые свечки, которые были во время

Оно на свадьбе ее зажжены; а рыцарь из звеньев

Цепи своей золотой отделил два кольца, чтоб с невестой