Читаем без скачивания История Византийской империи. От основания Константинополя до крушения государства - Джон Джулиус Норвич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Варда готовил масштабную экспедицию против Крита, который после освобождения Феоктистом очень скоро снова оказался в руках мусульман. Однако зимой 865 года до него дошли слухи о заговоре с целью убить его, в котором участвовали и Михаил, и Василий. Вероятно, Варда прямо сообщил племяннику об этих подозрениях, так как 25 марта 866 года император поставил свою подпись, а его главный министр нарисовал крест под официальным заявлением, в котором они клялись, что не имеют по отношению к Варде враждебного умысла. Эта клятва была столь торжественной (говорят, что подписи были сделаны кровью Христа, небольшое количество которой хранилось в храме Святой Софии среди самых драгоценных реликвий), что кесарь успокоился, и, когда вскоре после Пасхи армия покинула Константинополь, он находился на своем обычном месте рядом с императором.
В день посадки на корабль в Милете Варда приехал верхом к императорскому шатру, где сел рядом с племянником и со всей внимательностью слушал утренний отчет, который представлял один из логофетов. Когда логофет замолчал, краем глаза Варда увидел, как главный министр подал тайный сигнал, и схватился за меч, но было слишком поздно: одним мощным ударом Василий свалил его на землю, а затем к нему кинулись прочие заговорщики, чтобы с ним покончить. Сам император не пошевелился, но можно не сомневаться, что он знал о намерениях Василия. Он сразу написал Фотию, сообщая, что Варда был признан виновным в государственной измене и без промедления казнен. Через несколько дней армия вернулась в Константинополь, и критский поход завершился не начавшись.
На праздник Троицы в 866 году верующие, пришедшие в храм Святой Софии, были заинтригованы тем, что в храме поставлены рядом два трона. Еще больше они удивились, когда прибывший император не сел на свое место, а взошел на верхнюю часть амвона – большой трехъярусной кафедры из многоцветного мрамора. Василий, одетый согласно должности, поднялся на среднюю часть, а один из его секретарей занял место на нижнем уровне и принялся зачитывать документ от лица императора: «Повелеваю, чтобы Василий, преданный мне главный министр, избавивший меня от всех врагов и пользующийся моей сильной привязанностью, стал защитником и правителем моей империи и чтобы все мы провозгласили его василевсом».
Василий добился своего. Он сумел возвыситься от подручного конюха до императора всего за девять лет.
Правда, совместное правление двух императоров продлилось всего шестнадцать месяцев, и все это время они занимались главным образом религиозными вопросами. Поскольку в Болгарию хлынуло еще большее число западных миссионеров, Фотий осознал, что толкнул Бориса в лагерь папы римского. Еще хуже было то, что эти миссионеры распространяли две опасные ереси. Одна из них была практически оскорблением, так как утверждала, что Константинопольский патриархат был не самым старшим, а самым новым и, следовательно, наименее почтенным из пяти. Вторая для серьезных теологов вроде Фотия выглядела еще хуже: это было учение, которое папа Николай впервые одобрил и которое стало краеугольным камнем противоречий между восточной и западной церквами – учение о двойном исхождении Святого Духа.
В ранние времена христианской веры считалось, что третья составная часть Троицы – Святой Дух – исходит напрямую от Бога Отца. Затем, к концу VI века, стало появляться роковое слово филиокве – «и Сына»; и вскоре после 800 года, когда во время богослужения стало практикой повторять Никейский Символ веры, формула «исходящий от Отца и от Сына» распространилась повсюду на Западе. Для восточной церкви эта формула оставалась самой ужасной ересью, и для патриарха было невыносимо знать, что доверенные представители папы распространяют эту отраву среди болгар. Он решил созвать Вселенский собор, который предаст анафеме двойное исхождение, вырвет бедных заблудших болгар из адской пасти и, что самое главное, сместит папу римского.
Но не будет ли это пустым жестом? Фотий считал, что нет. Папа Николай I к этому времени был почти так же непопулярен на Западе, как и в Византии: не позволив королю Лотарингии Лотарю II развестись с женой и жениться на любовнице, он настроил против себя не только самого короля, но и его старшего брата, императора Запада Людовика II Итальянского. Послы поспешили ко двору Людовика, где быстро достигли взаимопонимания. Вселенский собор объявит о смещении папы Николая, а Людовик отправит в Рим военных, чтобы устранить его физически. В обмен на это Византия признает своего союзника императором франков. Это была серьезная уступка. Правда, подобное признание было даровано прадеду Людовика в 812 году, но тогдашние обстоятельства были совершенно иными, а Карл дорого заплатил за эту привилегию. Кроме того, Людовик, хоть и мог называть себя императором, был на самом деле малозначительным итальянским князьком – стоило ли возвышать его до уровня наместника Господа на земле, богоизбранного и равного апостолам? Михаил и Василий, чье личное превосходство было поставлено на карту, могли бы выразить протест, однако Фотий хорошо выполнил свою задачу: насколько нам известно, ни один из них ни словом не воспротивился. Однако они оба председательствовали на соборе, который прошел именно так, как планировал патриарх: ересь осудили, папу сместили и вдобавок предали анафеме. Людовик и его жена Энгельберта получили самые звучные императорские титулы. Фотий торжествовал: это было самое прекрасное время, настоящий пик его карьеры.
Однако, когда Михаил III и Василий I сели рядом, чтобы открыть собор 869 года, мало кто из присутствовавших тогда догадывался об их истинных взаимоотношениях. Михаил посадил своего друга на трон, поскольку не обманывался относительно собственной неспособности править страной, но он все больше погружался в разгульный образ жизни и становился уже не столько неудобным человеком, сколько серьезной помехой. Варда умел держать Михаила в узде, но к Василию он, естественно, не испытывал такого же уважения, и очень оскорблялся на любые увещевания своего соправителя. Василий Македонянин вновь решил, что пора действовать.
24 сентября 867 года оба императора и Евдокия вместе обедали во дворце Святого Маманта. К концу трапезы Василий под каким-то предлогом вышел и поспешил в опочивальню Михаила III, где погнул дверные задвижки так, чтобы дверь не запиралась. После этого он вернулся к столу и дождался, пока его друг, как обычно безнадежно напившись, доковыляет до постели; там Михаил немедленно забылся крепким сном алкоголика. Византийские императоры никогда не спали в одиночестве; императорскую спальню с Михаилом делил один из придворных, патрикий Василисциан, его давний собутыльник. Он заметил, в каком состоянии находятся дверные запоры, и в тревоге лежал без сна, когда услышал шаги: на пороге стоял Василий и восемь его приятелей. Василисциана
