Читаем без скачивания Цивилизация рассказчиков - Тамим Ансари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В соответствии с этой моделью османы создали в своей империи множество так называемых миллетов – полуавтономных общин, объединенных по религиозному и национальному признакам. Само собой, все законы, регулирующие общественную сферу, должны были способствовать образу жизни, предписанному исламскими священными книгами и в деталях проработанному исламскими учеными. Шариат был живым, бьющимся сердцем единого сообщества верующих (подобно христианской церкви для Европы в феодально-католическую эпоху).
Слово «шариат» на арабском означает «правильный путь», и для мусульман он был подобен меткам на местности, которые оставляет первопроходец, чтобы остальные люди могли безопасно следовать за ним через неизведанные земли. В данном случае неизведанными землями был материальный мир. Шариат предлагал конкретные инструкции практически для всех возможных жизненных ситуаций. Он детально прописывал, как следует исполнять все религиозные ритуалы; как одеваться и как заботиться о своем теле; как осуществлять финансовые взаимодействия; как передавать наследство; как наказывать за различные преступления; как вести себя в супружеских отношениях – и многое другое. Чтобы оставаться на правильном пути и поддерживать гармонию всего сообщества, люди должны были безукоризненно соблюдать весь этот массив исходящих от Бога инструкций. Во всем же остальном им позволялось жить так, как они хотели.
Теоретически шариат позволял разрешить любой спор. Но на практике постоянно возникали ситуации, которые немного отличались от всех предыдущих и требовали новых решений. Когда мусульманский ученый-правовед выносил решение по любому текущему вопросу, ему следовало убедиться в том, что оно соответствует всему канону решений, принятых в прошлом. Процедура была следующей: первым делом ученые обращались к основному источнику, Корану, чтобы посмотреть, не приходилось ли посланнику сталкиваться с аналогичной ситуацией в своей жизни и если приходилось, то как он ее разрешил. Затем они изучали в том же ключе слова и деяния его ближайших соратников и, если не обнаруживали прецедентов и там, переходили к трудам авторитетных ученых прошлого. Если же и это не помогало, современным ученым разрешалось прибегнуть к свободному рассуждению, или иджтихаду, но только как к последней мере. Более того, этот метод позволялось использовать только ученым высочайшего уровня квалификации, потому что лишь такой человек обладал необходимыми глубокими знаниями существующих богословско-правовых источников, а также способностью правильно их интерпретировать. Саморегулирующееся сообщество ученых в мусульманском мире функционировало во многом так же, как государственная система по подготовке чиновничьих кадров в китайской империи Мин.
До тех пор пока мир продолжал меняться, шариатский проект не мог быть завершен. Изменения неизбежно порождали все новые ситуации, требовавшие новых решений. Целью шариатского проекта было создать всеобъемлющий экзоскелет из правил, задающий людям правильный путь и надежно ограждающий их от ошибок. Но структура, состоящая из конкретных правил для конкретных ситуаций, могла работать только в мире, который перестал меняться. В этом идеальном мире все вопросы наконец-то удастся разрешить, а новых вопросов не будет возникать по определению. Исламские ученые неразрывно связывали завершение шариатского проекта с восстановлением и увековечиванием совершенного прошлого – мусульманской общины, существовавшей в Медине в VII в. под руководством пророка. Тот факт, что мир продолжал меняться, означал, что совершенство еще не было восстановлено – предстояло много работы.
Суннитские ученые османского, африканского и могольского миров разрабатывали свою версию шариата, шиитские ученые империи Сефевидов – свою. Хотя суннитская и шиитская версии шариата различались в деталях, они походили друг на друга по духу, структуре и масштабу. Обе были строго консервативны: ничто новое не могло ниспровергнуть старое, и от всего нового требовалось, чтобы оно всецело соответствовало всей совокупности старого. В обоих мирах ученые толковали шариат, руководствуясь интересами военно-политической элиты. Ученые легитимизировали правителей, правители защищали ученых – рука руку мыла. В Османской империи султан («правитель») также носил титул халифа («главы мусульманской общины») и назначал шейх-уль-ислама («старейшину ислама»), главного исламского богослова империи. В Сефевидской империи возник институт почитаемых шиитских богословов, известных как аятоллы, которые уравновешивали политического лидера – шаха[26].
Несмотря на местные доктринальные различия, Средневосточный исламский мир и его ответвление к югу от Сахары развился в уникальное, отличное от других социальное целое, скрепленное тканью идей и образов жизни, которые для тех, кто жил внутри созвездия, казались присущими Вселенной. По всему этому миру производство было сосредоточено в руках ремесленников, изготавливавших товары в десятках тысяч частных мастерских. Большинство ремесленников, особенно в Османской империи, принадлежали к гильдиям, тесно переплетенным с суфийскими братствами и другими видами религиозных объединений. Гильдии контролировали цены, гарантировали занятость и уровень доходов для своих членов и устраняли беспощадную конкуренцию, тем самым создавая стабильный и предсказуемый деловой климат в своей отрасли. «Стабильный» и «предсказуемый» были здесь ключевыми словами.
Религиозные организации суфийского или ортодоксального, суннитского или шиитского толка содержали мечети, управляли богатыми благотворительными фондами и контролировали святыни, которые привлекали мириады паломников. В каждой такой организации также существовало нечто вроде системы социальной защиты. В свою очередь, торговцы, также объединявшиеся в ассоциации, обеспечивали свободное течение потоков товаров по всему исламскому миру, от центра Индии до окраин Европы.
Шариат создавал основу для социальной гармонии, но он не был всего лишь исламской версией неоконфуцианской доктрины. Он не ставил задачи, грубо говоря, создать эффективный бюрократический механизм, контролирующий единое централизованное государство. У шариата было иное ви́дение: задать структуру для свободнотекущего мира, уходящего корнями в племенное прошлое.
Здесь следует кое-что пояснить: пусть термин «племенной» не вводит вас в заблуждение. Да, исламский мир вырос из племенного прошлого, но и все человеческие общества тоже. Племенное прошлое закончилось здесь чуть позже, чем в других мирах, но не вчера. Исламский мир был развитой городской цивилизацией с многовековой историей, но эта цивилизация эволюционировала своим уникальным образом. В племенном мире верность своей семье была наивысшей из добродетелей. Человек стоял за ближних горой, несмотря ни на что. Любой, кто имел возможность помочь родственникам, был обязан это сделать – или же навлекал на себя позор. Такие семейные обязательства простирались за пределы семьи на клан и за пределы клана на все племя, правда, чем дальше, тем слабее.
Обязательства нередко выходили за пределы племени. В исламском мире люди, связанные друг с другом посредством оказанных и полученных услуг, могли формировать патронатные сети, похожие на то, что на Западе называют кумовством, или непотизмом, но без отрицательной коннотации. От таких обязательств нельзя было освободиться, оказав ответные услуги равной ценности, – аналогично тому, как человек не мог освободиться от долга перед семьей, полностью расплатившись за то, что ему дали отец и мать. Влиятельные и состоятельные люди признавали, что кто-то от них непосредственно зависит и это не всегда родственники. Отношения, которые были выкованы в горниле общего опыта между теми, кто вместе вырос (даже если один из них служил другому), вместе воевал (даже если один подчинялся другому), вместе вел дела (даже если один исполнял обязанности наемного работника) или вместе пережил какие-либо несчастья (даже если один пострадал гораздо больше другого), могли создавать взаимные эмоциональные обязательства, сопоставимые с семейными. В отличие от классического кумовства, патронатные сети не были закрытыми системами: клиенты, имевшие высокопоставленного патрона, сами могли иметь клиентов, стоящих ниже их[27]. Патроны полагались на преданность клиентов, а клиенты ожидали помощи от патронов. Их отношения не регулировались никакими письменными договоренностями, никакими официальными правилами. Только неблагодарный невежа мог измерять то, что А должен Б, исходя из того, что Б сделал для A. Патронатные сети не были рынком взаимных услуг; они были подобием семьи. Эти социальные взаимодействия регулировались главным образом представлениями о достойном поведении.
Но что считать достойным поведением? Оно не устанавливалось шариатом. Если вы были частью сообщества, вы просто это знали, и все. Оно определялось негласными
