Читаем без скачивания Цивилизация рассказчиков - Тамим Ансари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но, в отличие от Чингисхана, Тамерлан был мусульманином. Его народ обратился в ислам еще до рождения вождя. Поэтому во всех завоеванных им землях, закончив выстраивать очередную пирамиду из черепов своих врагов, Тамерлан приглашал к себе местных мусульманских ученых и поэтов и вел с ними философские беседы о смысле жизни. Однажды судьба свела его с великим тунисским философом Ибн Хальдуном, одним из основоположников социологии, который, согласно преданию, убедил Тимура покинуть Египет и вернуться в родные земли. Что-то фундаментальное менялось в духе времени, присущем этому миру.
После смерти Тамерлана империя быстро распалась. Его наследники удержали ее часть – территорию на границе между современным Ираном и Афганистаном, где на протяжении нескольких поколений процветало царство Тимуридов. Они не были завоевателями; эти мусульманские правители особо ничем не выделялись, хотя и правили довольно хорошо. Эмиры Тимуриды покровительствовали исламским ученым, художникам и литераторам. Под их патронатом были созданы величайшие произведения персидской поэзии. Именно здесь развилось искусство книжной миниатюры. Монархов этой династии не тянуло на кровопролития и грабежи. Словно вся та свирепая энергия, что двигала степными покорителями мира от Чингисхана до Тамерлана, наконец-то себя исчерпала. Отныне Дар аль-ислам был готов сбросить многовековое наваждение и снова стать собой.
И он мог сделать это с новой уверенностью, потому что, несмотря на все военные поражения, никто в мусульманском мире не принял тенгризм, доисламскую религию тюрко-монгольских степных племен. Покорив Дар аль-ислам, монголы сами были покорены им и поглощены ключевым нарративом мусульманской цивилизации. Один из монгольских правителей, или ильханов, как они себя называли, даже считался суфийским мистиком. Было очевидно, что монгольский импульс угас. Ислам одержал окончательную победу, и мусульмане могли возобновить реализацию божественного проекта, начатого посланником Бога в Медине более семи веков тому назад.
Как и в Китае, восстановление стало доминирующим проектом исламской цивилизации: это созвездие также взялось за возрождение своей былой идентичности. На обломках Монгольской империи, на территории между Индией и Средиземным морем, возникли три новые сопредельные империи, которые историки назвали «пороховыми», потому что те были построены в буквальном смысле благодаря пороху: они расширяли свои границы, используя огнестрельное оружие и пушки против врагов, вооруженных мечами и боевыми топорами.
Первой из них была Османская империя, захватившая в итоге даже часть Европы. Ее основали тюркские кочевые племена, которые отступали, отступали и отступали под натиском монголов, пока в конце концов не достигли относительно безопасной Малой Азии. Там они прекратили бегство и вернулись к привычному существованию, главными занятиями в котором были скотоводство и набеги: первое – чтобы прожить, второе – чтобы сделать жизнь красивее и богаче. Постепенно они вторглись на территорию Византии и дошли почти до Константинополя, пуская корни на завоеванных территориях, так что к середине XIV в. в этой части мира сформировалось новое грозное мусульманское государство. Движущей военной силой в его расширении на запад были так называемые гази, или «воины за веру», – мусульманская версия крестоносцев. Гази принадлежали к различным религиозным обществам, созданным по образцу мистических суфийских братств, которые существовали в ранние исламские времена и стали организующим принципом не только для армий, но и для гильдий ремесленников, отраслевых ассоциаций, общественных объединений и даже для самого государства. Таким образом, в этой части мира нарратив восстановления привел к рождению чего-то нового, но также пронизанного благоговейной одержимостью прошлым.
В 1453 г. османы захватили Константинополь, что мгновенно возвысило их до статуса крупнейшей – и, возможно, самой могущественной на тот момент – мировой державы. Константинополь (пока неофициально) был переименован в Стамбул, и из своей новой столицы османы принялись расширять империю в Европу на западе и через Левант в Северную Африку на юге, поглощая почти все населенные арабами земли, попадавшиеся им по пути.
Но на востоке ее расширение было остановлено второй новорожденной исламской пороховой империей – Сефевидским государством. Возникнув изначально как суфийское братство на территории современного Азербайджана, в XV в. оно трансформировалось из религиозного ордена в армию. Его глава создал элитное войско, известное как «красноголовые», а после смерти отца его двенадцатилетний сын Исмаил провел серию успешных завоевательных кампаний. К 1502 г. Исмаил восстановил ядро древней Персидской империи, которое охватывало всю территорию нынешнего Ирана и даже немного больше – но это была исламская Персидская империя: шиитское социальное созвездие. Персидские шииты давно мечтали о собственной империи, и вот наконец-то их мечта осуществилась. По сути, это тоже было восстановлением – восстановлением мечты.
Расширяясь на восток, Сефевидская империя, в свою очередь, наткнулась на империю Великих Моголов, также основанную талантливым подростком по имени Бабур. Он родился в семье эмира к северу от Афганистана и происходил от потомков Тамерлана и Чингисхана (хотя последнее могло быть попыткой приукрасить родословную). Он унаследовал свое степное царство в возрасте 12 лет, через два года его потерял, после чего во главе небольшого лояльного отряда двинулся на юг и в 1503 г. захватил город Кабул. Обосновавшись на новом месте, он решил расширить свои владения на Индийский субконтинент. Делийский султан выставил против Бабура вдвое большее войско с несколькими сотнями слонов, но Бабур устроил бойню, расстреляв бедных животных из пушек. В 1526 г. он объявил Дели столицей собственной новой империи. Так в Индии началась блистательная эпоха Великих Моголов, а вместе с этим возобновилась и другая история, которая началась несколько столетий назад: борьба мусульманского меньшинства за доминирование над индуистским большинством.
Между тем примерно в то время, когда монголы завоевали Русь, африканское королевство Гана уступило место гораздо более крупной и богатой империи Мали (см. карту). Ее создателем был колосс масштаба Александра Македонского по имени Сундиата Кейта, или Голодный Лев. О его внуке мансе Мусе, унаследовавшем престол, также ходили легенды (вполне вероятно, он был самым богатым человеком в истории до Джеффа Безоса, владельца Amazon): когда он отправился в паломничество в Мекку, он вез с собой такое количество золота и так щедро его раздавал, что в Египте, через который он проезжал, обвалилась цена на этот драгоценный металл. К тому времени, когда османы построили свое государство в Малой Азии, империя Мали выдохлась, но только для того, чтобы уступить место еще более крупной и богатой империи Сонгай. К XV в. сонгайский город Тимбукту стал важнейшей интеллектуальной столицей исламского мира, городом библиотек, ученых, богословов и философов.
Короче говоря, на всем огромном пространстве, простиравшемся от Мавритании и Стамбула до долины Инда и за ее пределы, сформировался новый ключевой нарратив, который, что примечательно, не претендовал ни на какую новизну. Как раз наоборот. Он обращался к прошлому, к истории рождения ислама, исходя из фундаментального предположения о том, что идеальный момент истории уже произошел. Во вселенной разворачивалась апокалиптическая драма, которая должна была закончиться Судным днем, и поворотным моментом в этой истории стала пророческая карьера Мухаммеда: его Медина VII в. была призвана служить образцом для всего человечества. После смерти пророка миссия его последователей заключалась в том, чтобы сохранить общество совершенным. Но мусульмане не сделали этого, потому теперь перед ними как перед цивилизацией стояла задача восстановить утраченное. Умные люди могли спорить, как это лучше сделать, но по поводу восстановления прошлого как придающего жизни смысл социального проекта существовал всеобщий консенсус. Чтобы снова стать здоровой и процветающей, мусульманская община должна была вернуться на путь, начатый в VII в. в Медине.
Поскольку в Медине посланник Бога фактически создал модель управления мультикультурным городом, османы взяли ее за образец, выстраивая управление собственной, чрезвычайно пестрой империей. Согласно модели пророка, каждому религиозному сообществу надлежало иметь своих лидеров и жить по своим правилам, однако над всеми ними должен был главенствовать лидер мусульманской
