Читаем без скачивания Клетка бесприютности - Саша Мельцер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Морозный декабрьский воздух облегчил тошноту от текилы. Стараясь держать шаг ровным, я шла к машине в пуховике нараспашку, без шапки, потеряв шарф где-то в клубе. Возвращаться за ним не стала. И ускорила шаг, слыша топот за спиной. Но по сладким духам и запаху табака из подкуренной сигареты опять узнала Витальку, чья теплая ладонь через пару секунд легла на плечо.
– Провожу! – решительно сказал он. – Нельзя тебя одну…
– Я на машине, – достав из сумочки ключи, я помахала брелоком прямо перед его носом. – Не от кого защищать.
Виталька оторопел, когда я остановилась у «Порше». Должно быть, он думал, что я шучу, но я не собиралась бросать машину в неизвестном районе, отдающим криминальностью и непонятными «элементами» у клуба. Они в открытую пялились, мне спину жег их сальный скверный взгляд. Щелкнув кнопкой на брелоке, я дернула дверь и плюхнулась за руль. Тошнота особо остро подступила к горлу, вынуждала трезветь.
– Стой, я тебя не пущу, – Виталька замер перед капотом, я слышала его плохо через приоткрытую водительскую дверь. – Куда поедешь-то? В таком состоянии?
– Нормальное состояние! – воскликнула я. – Или отойди, или садись!
Не было сомнений, что он сядет. Плюхнувшись рядом, Виталька все пытался меня образумить, но я резко пристегнула ремень безопасности, громким щелчком прерывая любые его возражения. Мотор «Порше» заревел, я надавила на педаль газа, и машина, сорвавшись с места, полетела по пустой улице. Кажется, я не держала ряд, колеса то и дело наезжали на сплошную, криминальные «элементы» вместе с баром остались позади. Виталька вжался в кресло и тоже сразу пристегнул ремень.
– Сбавь скорость, – попросил он, и я покорно отпустила ногу с педаль. Машина сама по себе начала тормозить.
Ударив по кнопке медиагарнитуры, я включила радио, из которого сразу полилась музыка. Незнакомая, но бодрящая. Мы ехали, Виталька даже мурлыкал что-то под нос, будто знал слова, но на самом деле нес невнятную тарабарщину. Мы свернули на пустынную улочку, оказавшуюся не чищенной от навалившего снега и жутко скользкой. Колеса не справлялись с торможением.
– Держи руль! – закричал Виталька, и я вцепилась в оплетку сильнее, но куда крутить – не поняла.
«Порше» занесло, я попыталась ударить по тормозам, но все скользило. Резко затошнило сильнее, и я зажмурилась, увидев, как прямо перед лобовым стеклом словно из ниоткуда вырос столб. Скрежет металла резал по ушам, лобовое стекло треснуло, но осталось невредимым. Выстрелили подушки безопасности.
– Блядь! – заорал Виталька рядом, и я вздрогнула. Живой. Капля скатилась со лба по носу, попала на губы, и я слизнула ее, ощутив солоноватый металлический привкус. Кровь.
Подушка безопасности больно давила на грудь, и я пыталась дотянуться до ручки двери, чтобы открыть машину. Виталька рядом копошился, значит, после сакраментального «блядь» остался в сознании и, я надеялась, невредимым. Капот, поврежденный столбом четко посередине, слабо дымился. Голова кружилась, по лицу стекали капли, которые я иногда вытирала рукавом, и на белой толстовке оставались алые пятна.
Виталик оказался менее ловким, подушка придавила его сильнее, и поэтому я первым делом вызволила его – открыла дверцу пассажирского сиденья, попыталась прижать подушку безопасности, и Виталька чудом выполз, грохнувшись на асфальт. Он кашлял и тяжело дышал, точно подушка мешала поступлению воздуха, а потом сплюнул и сел прямо в брюках на слякотную дорогу.
– Ты как? – прошептала я, погладив его по расцарапанной щеке. – В порядке? Ничего не болит?
– Не болит, – он покачал головой. – Сумасшедшая, я же просил вызвать такси!
Оторопев, я невольно осела на колени перед ним, открыв рот, чтобы начать извиняться, но Виталька резко притянул меня к себе.
– Я испугался! – воскликнул он, сжимая меня в объятиях как что-то ценное, а не как то, что его чуть не убило. – Дурочка, блин, нельзя так собой не дорожить! А если бы ты одна ехала, а если бы занесло сильнее…
– Тебя бы не погубила, – я слабо улыбнулась, снова вытерев ползущую капельку крови по лбу. На голове явно была царапина, но не сильная: меня не мутило – то ли из-за зверской дозы адреналина в организме, то ли из-за того, что голова почти не пострадала от удара, а по коже царапнула шальная острота.
– Зачем я только повелся на твои уговоры? – он страдальчески вздохнул и сам стер кровь у меня со лба. – Надо вызывать скорую и ГАИ.
– Сначала я позвоню папе. Помоги достать телефон?
Мы кое-как выудили сумочку из салона автомобиля, телефон почти разрядился, но аккумулятора должно было хватить на парочку звонков. Я предчувствовала, что папа будет ругаться, но все еще надеялась, отчаянно в глубине души, что этого не случится. На улице стояла почти глубокая ночь, родители наверняка уже спали, а дорога от поселка до этого места займет не меньше получаса. От взгляда на стихающий дым у капота «Порше» становилось дурно. Гудки в трубке тянулись резиново долго, Виталька отошел к столбу – обследовал повреждения со знанием эксперта, но я могла поклясться, что ни черта в них не понимал.
Наконец отец снял трубку. От заспанного голоса сжалось сердце.
– Пап…
– Что случилось? – он звучал сонно, но от неожиданного звонка резко пытался взбодриться.
– Я в аварию попала… С Виталиком… Ну, другом… Ты не мог бы приехать… – я почти расплакалась от жалости к себе, присела на покатый почти отсутствующий багажник машины. – Не знаю, что делать…
– Будь там, скинь геолокацию, – бросил он, и я слышала копошения за пределами трубки – папа быстро собирался. – Друга своего тоже никуда не отпускай. Ты сама цела? Здорова? Ничего не сломано?
– Нет… Поцарапала голову, но это не страшно, – я всхлипнула. – Просто очень испугалась.
– Родная, жди, сейчас буду.
Он сбросил звонок, я дрожащими пальцами на паре последних процентов отправила ему примерное местоположение и ориентиры, прочитав адрес на соседнем доме, и вдогонку номер Виталика, чтобы отец мог связаться с
