Читаем без скачивания Моммзен Т. История Рима. - Теодор Моммзен

Однако враждебная римлянам партия кельтов, рассчитывавшая найти в гельветах мощную поддержку, в особенности эдуй Думнориг, брат Дивициака, бывший в своем округе вождем национальной партии, подобно тому как брат его стоял во главе сторонников Рима, добилась согласия секванов на проход гельветов через юрские ущелья в их землю. Римляне не имели никакого права помешать этому. Но с гельветским походом для них были связаны иные и более высокие интересы, чем формальная неприкосновенность римской территории, — интересы, которые могли быть ограждены лишь в том случае, если бы Цезарь, вместо того чтобы ограничиться, как все назначенные сенатом наместники и даже сам Марий, скромной задачей охраны границ, переступил во главе значительной армии за тогдашнюю государственную границу. Цезарь был полководцем не сената, а государства; он не колебался. Прямо из Генавы он отправился в Италию и со свойственной ему быстротой привел оттуда расположенные там три легиона, а также два других, вновь набранных. Эти войска он объединил с отрядом, стоявшим близ Генавы, и со всеми этими силами перешел Рону.

Неожиданное появление его во владениях эдуев, разумеется, тотчас же привело там к власти римскую партию, что было не безразлично для организации снабжения. Гельветов Цезарь застал занятыми переправой через Сону и переходом из области секванов во владения эдуев. Та часть, которая оставалась еще на левом берегу Соны, а именно, отряд тигоринов, была смята и уничтожена быстро наступавшими римлянами. Но основная масса находилась уже на правом берегу реки; Цезарь последовал за ней и совершил переправу, которую неуклюжий отряд гельветов не мог закончить в 20 дней, в 24 часа. Гельветы, которым этот переход римской армии через реку помешал продолжать их поход на запад, повернули на север, без сомнения предполагая, что Цезарь не осмелится следовать за ними далеко в глубь Галлии, и намереваясь снова обратиться к своей настоящей цели, лишь только он удалится от них. В продолжение 15 дней римское войско двигалось на расстоянии около одной мили от неприятеля, следуя за ним по пятам и дожидаясь благоприятной минуты, чтобы напасть на неприятельское войско при обещающих победу условиях и уничтожить его. Но эта минута не наступала. Как ни неповоротлив был караван гельветов, вожди их умели все же предупреждать нападение и не только были обильно снабжены припасами, но подробно информировались своими шпионами обо всем, что делалось в римском лагере. Римляне же стали ощущать недостаток в самом необходимом, в особенности когда гельветы удалились от Соны и подвоз рекой прекратился. Отсутствие обещанного эдуями провианта, которым прежде всего и были вызваны эти затруднения, было тем более подозрительно, что оба войска все еще передвигались по их территории. Затем обнаружилась совершенная ненадежность многочисленной, насчитывающей до 4 тыс. лошадей римской конницы, что было, правда, понятно, так как она состояла почти исключительно из кельтского дворянства, а именно из всадников эдуев под начальством известного врага римлян Думнорига, которых Цезарь принял скорее как заложников, чем в качестве солдат. Были все основания думать, что поражение, нанесенное им значительно более слабой коннице гельветов, было вызвано ими же самими и что именно они осведомляли неприятеля обо всем, что происходило в римском лагере. Положение Цезаря становилось опасным; с полной ясностью обнаружилось, что могла сделать партия кельтских патриотов даже у эдуев, несмотря на их официальный союз с Римом и на склонявшиеся к римской ориентации сепаратные интересы этого округа. Что же могло бы случиться, если бы римляне все дальше и дальше углублялись в эту возбужденную против них страну и удалились бы от своей коммуникационной линии?

В это время римляне проходили в небольшом расстоянии от главного города эдуев — Бибракте (Отэн). Цезарь решил силой завладеть этим важным пунктом, прежде чем продолжать поход в глубь страны, и весьма возможно, что он вообще намеревался отказаться от дальнейшего преследования и укрепиться в Бибракте. Но когда он, оставив преследование, направился к Бибракте, гельветы решили, что римляне собираются бежать, и в свою очередь напали на них. Цезарь другого ничего и не хотел. Оба войска выстроились на двух параллельных рядах холмов. Кельты начали бой, рассеяли выдвинутую вперед римскую конницу и атаковали расположенные по склону холма римские легионы, но должны были отступить перед ветеранами Цезаря. Когда затем римляне, используя свой успех, спустились в равнину, кельты снова двинулись на них, а оставленный в резерве кельтский отряд одновременно напал на них с фланга. Против него был послан резерв римской наступательной колонны, который оттеснил этот отряд от главной массы в сторону обоза, где он и был уничтожен. Главные силы гельветов были, наконец, вынуждены отступить и двинулись в восточном направлении — противоположном тому, куда направлялся их поход. День этот положил конец мечтам гельветов основать себе новую родину близ Атлантического океана, и гельветы были предоставлены милости победителя. Но и для победителей это был тяжелый день. Цезарь, имевший основания не совсем доверять своим офицерам, в самом начале сражения отослал всех их лошадей, для того чтобы войско его твердо уяснило себе необходимость держаться стойко. И действительно, если бы римляне проиграли это сражение, армия их была бы, вероятно, уничтожена. Римские войска были слишком изнурены, чтобы энергично преследовать побежденных; но вследствие заявления Цезаря, что он будет считать врагами римлян всех, кто окажет помощь гельветам, им отказывали во всякой поддержке всюду, где показывалась их разбитая армия, начиная с округа линголов (возле Лангра), так что гельветы, лишенные снабжения и своей поклажи и обремененные массой небоеспособной обозной прислуги, должны были подчиниться римскому полководцу.

Участь побежденных была сравнительно легка. Эдуям было приказано уделить в своих владениях место безземельным боям. Это поселение побежденных врагов среди могущественнейших кельтских округов имело почти такое же значение, как основание римской колонии. Гельветы и раураки, которых осталось немногим больше трети всей выселившейся массы, были, конечно, отосланы в их прежнюю область, которая была присоединена к римской провинции; население ее было допущено к союзу с Римом на выгодных условиях, чтобы под римским верховенством защищать на Рейне границу государства от германцев. Только юго-западная оконечность округа гельветов была занята римлянами, а расположенный здесь на красивом берегу Женевского озера древний кельтский город Новиодун (ныне Нион) был превращен впоследствии в римскую пограничную крепость Iulia Equestris («Юлиева колония всадников») 48 .

Таким образом, грозившее нашествие германцев на верхнем Рейне было предупреждено, и вместе с тем была унижена враждебная римлянам кельтская партия. То же следовало сделать и на среднем Рейне, где германцы давно уже переправились на западный берег и где власть Ариовиста, соперничавшая в Галлии с римской, распространялась все далее. Предлог к разрыву найти было нетрудно. В сравнении с ярмом, которым грозил или уже наложил на них Ариовист, римское господство должно было казаться теперь большинству кельтов меньшим злом; меньшинство же, упорствовавшее в своей ненависти к римлянам, должно было замолчать.

Земский сход кельтских племен средней Галлии, на котором преобладало влияние римлян, обратился от имени кельтского народа к римскому проконсулу с просьбой о помощи против германцев. Цезарь согласился на это. По его предложению, эдуи приостановили платеж дани, следовавшей Ариовисту по договору, и потребовали возврата заложников. Когда же Ариовист напал на клиентов Рима вследствие этого нарушения договора, Цезарь выбрал это поводом для того, чтобы вступить с ним в непосредственные переговоры и потребовать от него, кроме возврата заложников и обещания жить в мире с эдуями, еще и обязательства не переводить больше германцев из-за Рейна. Германский полководец в полном сознании своего равноправного положения отвечал римскому, что северная Галлия покорилась ему по праву войны, точно так же как южная римлянам, и они не должны мешать ему облагать сборами своих подданных, как и он не препятствует римлянам взимать дань с аллоброгов. В дальнейших тайных переговорах выяснилось, что германскому князю хорошо известны римские дела; он упомянул о предложениях, сделанных ему из Рима, устранить Цезаря с пути и изъявил готовность помочь Цезарю достигнуть господства над Италией, если Цезарь предоставит ему северную Галлию; подобно тому как партийные распри кельтов открыли Ариовисту доступ в Галлию, так, казалось, ожидал он теперь укрепления своего господства от несогласий между римскими партиями. Уже много веков никто не разговаривал с римлянами таким языком совершенно равноправной державы, резко и настойчиво обнаруживающей свою самостоятельность. Когда римский полководец предложил германскому военачальнику явиться к нему лично, как делалось обычно с зависимыми князьками, Ариовист наотрез отказался прибыть. Поэтому нельзя было медлить, — Цезарь тотчас же двинулся против Ариовиста.