Читаем без скачивания Сокол Ясный - Елизавета Дворецкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И вдруг из-за кустов донесся крик, и из зарослей выскочила женщина – высокая, худощавая. С распущенными волосами, длинными и полуседыми, с морщинистым иссохшим лицом, в свитке из грязно-белой шерсти, которая делала ее почти незаметной в заснеженном лесу, она напоминала саму Марену и при этом была так чертами и статью похожа на Угляну, что Младина содрогнулась от испуга. Не помня себя, женщина бежала от зарослей прямо на дорогу, к людям и саням, а за ней неслась по снегу белая волчица, лязгая зубами и норовя ухватить за подол.
– Вон она! – яростно вскрикнула Угляна. – Ну, сейчас я тебя…
Бегущая обернулась на ее голос.
– Лови ее, не дай уйти! – крикнула Угляна Младине.
Та очнулась, сорвалась с места. Волчица гнала седоволосую прямо на нее. Младина шагнула вперед, еще не зная, что будет делать, и жалея, что у нее нет метлы, которой можно было бы вдарить негодяйку как следует.
Та глянула вперед и увидела девушку. Глаза ее вспыхнули ненавистью: она поняла, что перед ней та самая дочь Угляны, о которой уже прослышала вся волость. Еще одна причина злобы и зависти: ведь из-за Угляны все ее сестры остались без мужей и детей. Этот злобный взгляд был как удар; Младина остро ощутила смертельную опасность, которую он нес, вдохнула, стараясь сосредоточиться и оттолкнуть его…
И вдруг в ней распахнулась черная бездна – с такой готовностью, будто лишь ждала знака. Младина ясно ощутила, как сила бездны вырвалась через ее глаза наружу и пронзила седовласую, будто стрела. Та застыла на месте, покачнулась и упала на снег, как подкошенная. А Младина, еще не осознавая, что случилось, поспешно зажмурилась и закрыла лицо руками, чтобы сила бездны не поразила кого-нибудь еще. В ушах шумело. Где-то что-то кричали, но она лишь села на снег, крепко сжимая веки, не отрывая ладоней от лица и стараясь закрыть, законопатить этот выход в бездну.
«Ну и дела! – весело воскликнул где-то рядом уже знакомый голос Семилады. Младина слышала его со стороны и при этом ясно понимала, что он звучит из Нави и никто другой его не слышит. – А ты ловка, внучка! Забыла, что Маренушка-Зимодарушка в мир вышла, она теперь совсем рядом, только руку протяни! Только глазом поведи, и все ее слуги верные у тебя в руках. Полна бездна духов-порчельников: изводчики, икотники, ломотники, наузники, спорчуны, желтеи, трясеи и все прочие теперь и твои слуги, только позови. Помни об этом и учись их в руках держать. Не то дров наломаешь».
А поезжане замерли с кнутами в руках, не зная, на что смотреть: на бездыханную седовласую ведьму или на Углянину дочку, которая скорчилась на снегу. А рядом с ней откуда-то взялся белый волк и тыкался носом в голову и плечо, будто пытался поднять. Даже обе невесты, не в силах побороть испуг и любопытство, приподняли края своих белых покрывал, чтобы хоть что-то увидеть.
Но вот Младина справилась с собой и встала. Белый волк мгновенно исчез: один мужик клялся потом, что видел, как тот юркнул молодой волхвите за пазуху, сделавшись вмиг не больше мыши. Но все прочие уже усомнились, что волк был, что они не приняли за него игру теней на белом снегу опушки.
– Отпрыгалась… – Опираясь на метлу, Угляна смотрела на лежащую женщину.
Младина подошла, еще держа руки у лица и робко подсматривая в щель между пальцами. Ей все казалось, что стоит убрать руки, как ее взор сожжет и погубит все вокруг.
Даже Угляна изменилась в лице, глянув на нее.
– А ты, оказывается, еще и вередница, – пробормотала она. – Да и чего еще было ожидать…
– Она что… умерла… – прошептала Младина.
– Еще бы нет! На нее же сама Марена глянула, да не по-доброму! – Угляна криво усмехнулась. – Твой взгляд – что меч-кладенец. Любым оружием нельзя попусту размахивать, а таким и подавно. Уметь пользоваться надо. А то как моргнешь, так целый род изведешь, с людьми и скотиной.
– Я… испугалась. Она так глянула на меня…
– Нашла коса на камень! У нее был дурной глаз, а у тебя…
«Еще дурнее», – мысленно закончила Младина.
Наконец она решилась отнять ладонь от лица, поглядела на снег, ожидая, не прожжет ли в нем дыру до самой земли. Потом посмотрела на деревья, на любопытную серую белку. С белкой ничего дурного не случилось. Только тогда Младина посмела взглянуть на Угляну, на поезжан и вздохнула с облегчением: бездна закрылась, ее глаза снова стали просто глазами, а не ножнами губительного клинка Мары…
Лошадей успокоили, увязшие сани вытащили на дорогу, упряжь привели в порядок, тронулись дальше. Вскоре поезжане опять запели. Младина, сидя на последних санях, снова глядела на лес, но прежние сожаления о том, что это не ее свадьба, уже казались пустячными, просто смешными. Ее взгляд может убивать! Она знала, что бывают ведуны, которых называют вередниками, и их особенностью является именно этот губительный взгляд. От этого взгляда любой чувствует ломоту в теле, тяжесть в груди, слабость в членах, так что не может даже сдвинуться с места, начинает болеть и быстро умирает. Говорили, что в этих людях живет Марена и глядит из их глаз. А теперь, когда наступила зима, время Марены, ее не приходится долго звать. Младина ощущала себя саму смертоносным оружием, с которым никто не умеет обращаться. И как хорошо, что теперь она живет в лесу, где меньше вероятность причинить людям зло по нечаянности!
Когда они после той свадьбы приехали домой, Угляна не сразу позволила Младине войти в избу. Достав из заплечного короба мешочек с сушеной прикрыш-травой, она посыпала на порог, пошептала, потом велела:
– Прыгай через порог. И говори: какое зло с леса пришло – на лес поди, с воды пришло – на воду поди, от человека пришло – на того человека поди!
Младина уже видела, как на свадьбе Угляна заставляла то же самое проделывать невест при вхождении в новый дом, и повиновалась. И тут же ощутила, как целых рой злобных игрецов с воем взмыл в воздух и бросился куда-то прочь.
В избе Младина устало села на лавку и осторожно вынула из короба куколку Семилады. Пришла пора покормить чура-вещуна и поблагодарить…
Глава 7
– Ну, матушка, что говорить будем?
Воевода Красовит сурово воззрился на жену. За двадцать лет совместной жизни он привык не бояться ее, хотя знал, что бояться стоит. Но воевода был смелым человеком – иначе сама Лютава не вышла бы за него.
За время, прошедшее после бегства Унелады, он так и не перестал сердиться. Воевода очень любил дочь и после ее исчезновения пришел в ярость. Миновало несколько дней, прежде чем бегство девушки обнаружилось, тем не менее воевода поднял дружину и устремился в погоню. Но напрасно. Первый день они блуждали в невесть откуда взявшейся дебри на тех местах, где еще вчера располагались лядины, едва заросшие молодыми деревцами и прорезанные тропками; теперь же там шумел вековой бор, сплошь заваленный буреломом. Уставшие, не чуя под собой ног, кмети повалились спать уже в темноте, а утром проснулись посреди кустов знакомой лядины. На краю ее нашли запутавшийся в жухлой траве гребень – хорошо знакомый Красовиту костяной гребешок для девичьей косы, который сам когда-то подарил дочери…
Весь второй день дружина потратила на поиск брода – там, где он всегда был, теперь бурлило мощное течение глубокого русла. Красовит изругался: не может быть, чтобы осенние дожди полностью уничтожили брод! Искупав несколько людей и коней, стали искать другой, но так и не нашли – вода покрывала с головой, течение едва не губило даже лошадь. А назавтра брод опять стал проходимым, а на камнях его застрял мокрый рушник – из тех, что Унелада вышивала себе в приданое…
Когда переправились за реку, потянуло дымом. Лесной пожар глубокой осенью, когда все кругом отсырело, был вещью невероятной; огня нигде не было видно, но душный серый дым тянулся отовсюду: от стволов, из-под мха. Люди и кони кашляли, задыхались, и скоро пришлось повернуть назад. Красовит намеревался продолжить путь завтра, когда, как в предыдущих случаях, наваждение к утру спадет, но дружина возмутилась.
– Не дразни игрецов, воевода! – сказал ему Божаня, выражавший мнение всех кметей – утомленных и встревоженных. – Дочка твоя хоть и молодая, а ведунья уже знатная. Еще бы – при такой-то матушке. Гребень был ее, рушник ее. Если тут поискать, и кресало ее найдем. Оно так выходит, не хочет она, чтобы ты ее нагнал и назад воротил. По своей воле ушла.
– Это моя дочь! – яростно отвечал Красовит. – Не ее дело – за себя решать. Хочет, не хочет – найду и за косу домой приволоку! А князю Браняте, козлу старому, ярилку оторву под самый корень, чтоб знал, как молодых девок увозить!
– Твоя дочь, воевода, не простая девка! – вздохнул Божаня. – Она – старшая дочь старшей дочери, многих княгинь и волхвит прямая наследница. Сама Леля в ней живет, ее нельзя за косу таскать. А то у всех девок враз косы отвалятся, что делать будем? Поедем-ка домой! А то она еще чего похуже придумает, вовсе из лесу не выберемся.
