Читаем без скачивания Барабан на шею! - Сергей Панарин

– Не стесняйся! – великодушно протянул голос. – Але оп!

Теперь вместо лошади бежал бегемот. Изящества явно поубавилось.

– Хм, с кобылой было лучше, – сказал солдат.

– А чего бы ты хотел? Слона, журавля, бурундука?..

– Не знаю. Какого-нибудь неведомого зверя.

– Ха! А что значит «неведомый зверь»? Я так понимаю, есть этот зверь или его нет, никому не ведомо. Ну, и кого мне рисовать?

– Я не просил никого рисовать.

– А кто просил?

– Да вы сами начали…

– Нет-нет-нет. Ты заинтересовался, засмотрелся, сказал, тебе нравится, и захотел посмотреть, на что я еще способен. А потом совершенно неожиданно принялся издеваться, отпуская шуточки про неведомого зверя.

– Вы не так поняли…

– Ах, это я дурак?

– Ну не я же!

Картина мгновенно почернела. Будто телевизор выключили.

– Вот тебе и черный квадрат, – вздохнул Лавочкин и подошел к окну.

В небе царили всполохи драконьих факелов и почти полная луна.

– О, завтра полнолуние, – отметил парень.

Ему вдруг прострелило поясницу.

– Елки-ковырялки, так и простыть недолго!

Он вернулся в постель, шлепая по полу босыми ногами.

В теле растеклась ломота наподобие той, что бывала у Коли перед простудой. Точнее, так простуда давала о себе знать. «Неужели завтра будут жар, сопли и кашель? – в отчаянье подумал солдат. – Убийственно не вовремя!»

Ломота потихоньку утихла. Лавочкин провалился в колодец сна, откуда вынырнул живым и здоровым.

Распрощавшись с драконом-меломаном, парень пошел дальше (к сожалению, ночью, под шумок, коня все-таки кто-то сожрал, высосав из коридора башни, как моллюска из раковины).

– А что, Колян? – рассуждал рядовой, шагая по травяному берегу. – Река приведет тебя к водопаду, а там Палваныч, Страхолюдлих с гномами и, черт бы его побрал, Барабан… А поболтало тебя на славу. Может быть, не слишком резвое начало, зато к концу и без знамени кое-что начало получаться. Вот девчонку пристроил опять же… Все у тебя получится!

Глава 27.

Самый гуманный суд в мире, или Белоснежка собственной персоной

Палваныч отступал к кустам, стараясь не смотреть в глаза дракончика.

– Аршкопф, – позвал прапорщик.

Черт возник чуть в стороне.

– Сделай что-нибудь с этой наглой тушей, – попросил Дубовых.

– Не могу, товарищ прапорщик. – Бесенок вздохнул. – Это же дракон, священное магическое животное. Мои ухватки на него не действуют. Более того, он меня не видит и не слышит…

– С кем это ты говолишь? – Дракончик озадаченно захлопал веками.

– Я бешеный, – нашелся Палваныч. – Кто меня ест, сам с ума сходит.

– Длаконы от писси не залажаются.

– Гы, «от писси не залажаются»… – пошло передразнил прапорщик.

– Обизусь, – нахмурился трехголовый детеныш, поднося рыло к самому носу Дубовых.

– На обиженных воду возят.

– Не дразните его, – посоветовал черт. – Их обижать нельзя.

– Вот еще!

Прапорщик положил ладонь на лоб дракончика и оттолкнул его голову.

– Ах, ты толкаисся?! – завопил детеныш, плюхнувшись на задницу.

Землю тряхнуло.

Палваныч попятился еще на три шага.

– А-а-а! – коротко крикнул зеленый малыш.

И тут же где-то в лесу раздался рык: плач детеныша был услышан.

Над деревьями пронесся массивный дракон.

– Что я говорил? – шепотом сказал Аршкопф. – Обиженный ящеренок – это гарантированное несчастье! Сейчас тут будет фестиваль разъяренных монстров.

– Раньше надо было предупреждать! – просипел прапорщик.

– А-а-а! – Дракончик крикнул тише, прислушиваясь к бормотанию странного «силавека».

Над кронами дубов прошуршали еще две исполинские туши.

– Эй, малец! – проговорил Палваныч. – Не хнычь! Хочешь, я тебе песенку спою?

– Только не это! – заорал дракончик. – А-а-а! А а а! Сюда-а-а!

– Только не это! – сказал черт.

– А че? – Дубовых развел руками.

– Бегите, товарищ прапорщик! – Аршкопф схватил командира за рукав и потянул в кусты.

Палваныч засеменил в чащу.

– Зачем? – коротко спросил он бесенка.

– Страшный секрет! Драконы не переносят человеческого пения, – объяснил черт на бегу. – Особенность у них такая. Зато пение девственниц их просто зачаровывает, потому драконы их и похищают. Правда, за год репертуар и тембр даже самой голосистой девушки изрядно надоедают. Ее съедают и летят за новой. Теперь, правда, не едят. Цивилизация, блин.

– А я тут при чем?

– Вы же сами пригрозили пением! Теперь – кранты!

– Да… Никогда не думал, что пожалею, мол, зря я не девственница, – пропыхтел Дубовых.

Он продирался сквозь колючие заросли. Запинался о корни, оступался, когда ноги попадали в ямки, но не сбавлял темпа. Иметь дело с кучей разозленных летающих огнедышащих шестиэтажек не хотелось.

Драконы заметили беглеца. Они кружились, но не снижались – деревья росли слишком близко друг к другу, чтобы между ними прошел взрослый ящер.

Мелкий провокатор уже не орал.

По следам прапорщика ломились драконы-подростки.

Впереди маячил просвет – роща и кусты заканчивались, начиналась широкая поляна. На нее приземлились два ящера. Палваныч свернул направо. Сверху посыпались булыжники: барражирующие над лесом драконы принесли их в лапах и теперь бомбили. Весьма прицельно.

Прижавшись к толстому стволу, прапорщик затравленно огляделся. В соседнем стволе, прямо у земли, зияло дупло. Беглец метнулся внутрь, врезался во что-то мягкое. Затем его оттолкнули, и Палваныч вывалился наружу.

Из темноты вышла белка. Рыжий зверек был на голову выше прапорщика. В мощных лапках покоился желудь величиной с регбийный мяч. На коричневом боку «орешка» прапорщик заметил следы зубов – глубокие широкие борозды.

– Пшел! – зашипела она, распушив роскошный хвост.

Обалдевший Палваныч перевернулся и на четвереньках понесся прочь.

В другое время он захотел бы добыть ценного пушного зверя, но сейчас было не до шкурки.

– Белка… там… живет… ектыш… ручная… – безотчетно шептал мужик. – Да затейница… какая… Жуть…

Сзади топали молодые драконы.

Похоже, у ящеров существовал аналог плана «Перехват». Курсировавшие в небе сообщали бегущим, куда сворачивает преследуемый. Впереди выставлялись заслоны. Несколько раз животный инстинкт помог Палванычу миновать засады, и он спрятался в обломках древнего то ли дворца, то ли замка.

Забился в темные коридоры, уселся в тупике, пыхтя и утирая пот.

– Аршкопф, факел…

Черт принес огня.

К счастью беглеца, здесь не оказалось какого-нибудь таракана-переростка. Пыль, паутина, живительная прохлада. Прапорщик достал из мешка баклажку с водой, от души благодаря добрых гномов.

Попил.

– Тихо… Не к добру…

Ни топота, ни рыков.

И, словно услышав настороженные мысли Палваныча, драконы дали о себе знать.

– Презренный человечишка! – раздался густой бас. – Сдавайся! Ты окружен.

Низкий голос пробирал до костей, звучал в груди. Ужасное ощущение.

– Хрен вам в обертке. Русские не сдаются, – проговорил сопящий прапорщик. – Пулемет бы… Блин, все как в фильмах про партизан… Еще «Калинку-малинку» передайте с целью разжалобить.

Нехитрая ирония взбодрила беглеца.

– Пойми, убогий! – продолжалась вражеская пропаганда. – Чем дольше ты там сидишь, тем злее мы становимся. Сейчас у тебя есть возможность защищаться в суде. Когда я закончу считать до тридцати, мы просто прожарим твое убежище. Думай быстрее. Раз… Два…

– Умереть смертью храбрых из-за капризного дракончика? Ерунда, – рассуждал Палваныч. – Значит, выхода два: сдаться или приказать черту перенести меня отсюда к егерям каким-нибудь.

– Семь… Восемь…

Прапорщик был суеверным. Доверять себя черту боялся до дрожи в коленях. Глупый, иррациональный, но непобедимый страх. В глубине души мужик верил: решаться на крайние меры рано.

– Я ж все-таки крещеный, – твердо произнес Палваныч. – Суд так суд.

– Восемнадцать… Девятнадцать… Двадцать…

– Эй! – закричал прапорщик. – Я сдаюсь!

– Двадцать два… О! Даже так?! – удивился считавший. – Тогда выходи.

Дубовых вышел к драконам, подняв руки и щурясь на яркий свет.

Они принялись переговариваться:

– А чего это он руки задрал?

– По-моему, это признак агрессии.

– Да, так медведи атакуют…

– И кони…

– И хомячки…

– Давайте жахнем?

– Не надо жахать! – пробасил самый крупный ящер. – Человечишка показывает пустые руки, мол, я не вооружен.

– Ну, и где ваш суд? – спросил Палваныч.

– Пади ниц, человечишка! – велел один из молодых драконов. – Пред тобой вседраконно избранный король Шуппентайль[35].

– Ты, что ль?

– Нет, я, – ответил басовитый. – Можешь не падать. Я вижу, ты из тех, кто пришел в наш мир извне.

– Есть такое дело.

– Почему обиделся сын нашего племени?

– Сожрать меня хотел.

– И?

– А я, соответственно, не хотел.

Король драконов рассмеялся: