Читаем без скачивания Что скрывает правда - Кара Хантер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Они тут придерживаются политики чистых столов. Во всяком случае, в теории. Но люди ленивы, они делают себе поблажки. Зачем тревожиться, ведь на этот этаж не попасть без карточки-ключа сотрудника полиции долины Темзы…
Фэрроу выключил свой компьютер, но Гису на это плевать – ему нужно другое. Он быстро оглядывается и тянется за тем, ради чего пришел.
* * *
Опрос Тобина проводится на следующее утро в комнате для уязвимых свидетелей в Кидлингтоне. Это помещение обычно используется для жертв жестокого обращения. Бледно-голубые стены, темно-синий ковер; игрушки, шторы, манеж; коробка со специальными куклами, которые применяются для того, чтобы заставить детей говорить о частях тела и о том, что члены их семей делают с ними. При взгляде на все это Эв непроизвольно ежится. Она вместе с остальными членами команды находится в соседней комнате и наблюдает по видео.
Тобин Фишер забился в угол дивана, как можно дальше от двери. Колени он подтянул к груди и из-под челки смотрит на специально обученную женщину-офицера. Женщина уже минут пятнадцать болтает без умолка. Эв и раньше сталкивалась с ней и всегда была под впечатлением. Она выглядит заботливой и уютной, она не настолько эмоциональна, чтобы дети пугались и замолкали. Однако Тобин Фишер, вероятно, стал для нее тяжелым испытанием. Они уже обсудили «Историю игрушек»[60] и «Форнайт»[61], предметы, которые нравятся ему в школе, но все это время она по большей части говорит сама, а не с ним. Даже когда Тобин отвечает, он сначала очень долго думает, и нередко кажется, что он вообще промолчит. Складывается впечатление, будто мальчик ищет подвох в самом безобидном вопросе, будто его предупредили (и Эв не удивилась бы, если б это сделала его мать), что повсюду прячутся драконы. Кстати, о драконе…
– Тобин, у тебя действительно отличные рисунки, – говорит офицер, открывая раскраску и листая страницы. – Особенно мне нравится дракон.
Он хлопает глазами, ерзает.
– Должно быть, ты и раньше видел картинки с драконом, если так здорово его раскрасил.
Тобин пожимает и что-то бормочет насчет «Хоббита».
Женщина переворачивает раскраску и показывает ему картинку.
– Другая тетя, с которой ты разговаривал, Эрика, она сказала, что ты раскрашивал эту картинку в последнее время, правильно?
Он медленно кивает.
– Красный цвет – это фантастика. Очень страшно. Почему ты выбрал его?
Нет ответа.
– Ты раньше где-нибудь видел такого?
На этот раз снова кивок. Однако он все еще не смотрит на нее.
– Когда видел, Тобин? – мягко спрашивает она.
– У Калеба такой. На спине.
– Понятно. Помнишь, когда ты видел его?
Мальчик упирается лбом в колени. Его волосы падают вниз, и ей приходится наклониться, чтобы расслышать.
– Это было на кухне.
– В тот вечер, когда он сидел с тобой?
Он кивает:
– Я спустился вниз, чтобы попить.
– Понятно. И что ты увидел – ну, на кухне?
Ответа нет. Она протягивает к нему руку, но он отпихивает ее.
В соседней комнате все затаили дыхание. Это пятьдесят на пятьдесят – решит ли она давить на него, хотя он уже вот-вот…
Когда Тобин заговаривает, его голос звучит не громче шепота, и они даже на экране видят, что он плачет:
– Я больше не люблю Калеба. Он сделал маме больно. Я убью его. Я убью его большим мечом, как Георгий убил дракона.
* * *
– Ну, что у тебя?
Дэйв Кинг стоит позади Фэрроу и через его плечо смотрит в экран. Сгорая от нетерпения, он переступает с ноги на ногу.
Фэрроу оглядывается на него:
– Я по камерам на их парковке проверил, в какое время детектив-инспектор Фаули покинул тренажерный зал в Хедингтоне. В восемь сорок три. И на нем точно была белая футболка и темные шорты; он был одет так же, как видела свидетельница в Шривенхэм-Клоуз.
– Да, – говорит Кинг, – но он и не скрывал, что поехал туда, так что это ни к черту не годится. Его адвокат нас за это засмеет. Что еще?
– Мы также проверили путь от тренажерки до дома Смит, но там одни жилые дома – ни системы распознавания госномеров, ни камер видеонаблюдения, ничего.
– Проклятье… – начинает Кинг.
– Детектив-констебль Дженкинс проехал по этому маршруту, и это заняло у него двенадцать минут, что полностью соответствует тому времени, что назвал Фаули. Это уже кое-что.
– Ничего это не кое-что, черт побери, – говорит Кинг. – Все это шаг вперед, два шага назад.
– Я также проверяю систему распознавания госномеров по «Хонде» Клиландов…
Кинг выпрямляется:
– Кажется, я сказал, чтобы ты не заморачивался с этим дерьмом.
Фэрроу краснеет:
– Но нам же надо исключить его…
– Нет, – говорит Кинг, тоже краснея, – не надо. У нас нет никаких улик, связывающих этого придурка с преступлением, а улик, выдвигающих Фаули на первое место, навалом. – Он пристально смотрит на Фэрроу. – Если ты никак не можешь смириться с этим, я буду рад заняться твоим переводом…
– Нет, – поспешно говорит Фэрроу. – Нет. Нет надобности, босс. Я в игре. Я полностью в игре.
* * *
– И где они были, твоя мама и Калеб, когда он делал ей больно?
Мальчик садится прямо. Он шмыгает носом и вытирает глаза. Трудно понять, что именно так неожиданно изменилось, но то, что что-то изменилось, это точно.
– У мойки. Мама была у мойки, а Калеб был позади нее, толкал ее. Она выглядела смешно.
– Серьезно? А почему смешно?
Он пожимает плечами.
– Не знаю. Шаталась из стороны в сторону. Как будто спала.
– А Калеб был совсем без рубашки?
Тобин смотрит на нее, потом качает головой.
– Значит, она просто сползла с его плеча? И ты увидел татуировку?
Он кивает.
– А как же твоя мама? На ней была одежда?
Мальчик отводит взгляд:
– У нее платье было задрано. Как когда ходят в туалет.
– Тобин, мама видела тебя? – осторожно спрашивает офицер. – Она или Калеб знали, что ты там?
* * *
– Господи, – говорит Куинн, глядя в экран. – Как будто у нас и так мало сложностей…
У Эв озадаченный вид.
– Не понимаю, как восьмилетний мальчишка мог придумать эту историю. Единственное объяснение – он все видел.
– Ага, ясно, – говорит Бакстер, – у них был секс. Но откуда нам знать, был ли он по согласию…
– Ты
