Читаем без скачивания Храм любви при дворе короля - Виктория Холт

– Отправляйся, пиши портреты короля и его слуг. Поселись при дворе и, когда захочешь, приезжай в Челси на скромный обед с нами.

Ганс обнял своего друга и благодетеля, потом со слезами на глазах сказал:

– Подумать только, мне хочется отказаться от королевского предложения. У вас волшебный дом, друг мой, я околдован его чарами.

Да, такие поступки Томас совершал с радостью. Ради них стоило занимать высокую должность.

Но жил он в беспокойстве – гораздо более сильном, чем могли представить члены семьи.

Король проводил все больше времени с Кромвелем и Кранмером; у них он искал помощи в деле с разводом, все прочие дела мало занимали его. Кардинал окончил жизнь в бесчестии, спуск его оказался гораздо более быстрым, чем захватывающий подъем к королевской милости и расположению. Он сперва предстал перед судом по закону об ответственности за превышение власти церковными органами, но Томас Кромвель снял с него обвинение в государственной измене, и кардиналу велели удалиться в Йорк. Однако вскоре ему вновь предъявили прежнее обвинение, и он скончался от сердечного приступа в Лестере по пути в Лондон.

Томас Вулси стал лордом-канцлером, когда ему все благоприятствовало, Томас Мор – когда ему все противостояло. Вулси догадался о грозящей опасности лишь за год до отставки и смерти, Мор знал о ней с той минуты, как принял большую государственную печать.

Уильям Донси явился к тестю в один из тех редких случаев, когда Томас выкроил время побыть с семьей. В глазах Уильяма горел решительный огонек.

– Итак, сын Донси, ты хочешь поговорить со мной?

– Отец, – сказал молодой человек, – в последнее время я много думал о том, что с тех пор, как вы сменили Вулси на посту канцлера, дела в стране изменились.

– В какую же сторону?

– Когда канцлером был милорд кардинал, близкие к нему люди богатели, попасть к Вулси было трудно, и чтобы изложить ему свои дела, людям приходилось раскошеливаться. Однако к вам может прийти любой человек, изложить свою просьбу и получить решение.

– Сын мой, разве это плохо? Ведь когда государственная печать находилась у милорда кардинала, многие дела оставались невыслушанными, потому что на них не находилось времени. Мне проще. У меня меньше забот, и я юрист до мозга костей. Знаешь, когда я вступил в эту должность, то обнаружил дела, ждущие рассмотрения по десять—двенадцать лет! А теперь, сын мой, я хвастаюсь, но то, чего я добился, меня очень радует, так что прости мою гордость, я вчера потребовал к рассмотрению очередное дело, и мне ответили, что дел больше нет. Я до того возгордился, что сочинил стишок:

Стоило Мору канцлером статьИ не осталось затянутых дел.Такого вам больше не увидать,Если Мора минует этот удел.

– Да, отец, – раздраженно сказал Донси после вежливого смешка. – Это хорошо для тех, кто хочет, чтобы их дела рассмотрели, но плохо для близких к канцлеру людей.

– Почему же, сын мой?

– Когда канцлером был Томас Вулси, не только близкие к нему люди, но и швейцары имели большие доходы.

– А, – сказал Томас. – Теперь понятно. Ты считаешь, что дочь нынешнего канцлера должна приносить доход по крайней мере не меньший?

– Доход? – переспросил Донси. – Да ведь доходов никаких нет. Как я могу брать подношения у тех, кого привожу к вам, если они без моей помощи могут добиться того же самого?

– Значит, по-твоему, я поступаю неправильно, принимая всех, кто желает меня видеть?

– Может, это и похвально, – упрямо ответил Донси, – но невыгодно для зятя. Как мне получать вознаграждение от человека за то, чего он может добиться без моей помощи?

– Меня восхищает твоя безупречная порядочность, мой сын.

Томас улыбнулся ему. Молодой человек стремился к успехам. Неплохой по натуре, он в своей решимости возвыситься следовал за отцом, сэром Джоном Донси. Теперь Уильям выглядел удрученным, он не всегда понимал своего тестя. Томас положил руку ему на плечо.

– Сын, если ты хочешь представить мне какое-то дело, если у тебя есть друг, которому ты желаешь помочь, я всегда пойду тебе навстречу. При возможности разберусь с его просьбой в первую очередь. Но запомни вот что – пусть моя вера будет тебе в этом порукой – если бы мой отец вел тяжбу с самим дьяволом и дело дьявола оказалось бы в данном случае правым, я решил бы его в пользу дьявола. Пошли, погуляем в саду. И ты, сын Ропер. Мне приятно ваше общество.

Томас взял Донси под руку, потому что молодой человек выглядел смущенным, и заговорил с ним в высшей степени любезно.

Не его вина, что он воспитан честолюбивым. Более того, со времени приезда в Челси честолюбие его слегка умерилось.

Алиса, не покладая рук, занималась приготовлениями к свадьбе Джека и Анны Кресейкр. Пока что это было вершиной ее достижений: в семье и до того бывали свадьбы, но то выходили замуж дочери Томаса Мора, затем сэра Томаса Мора, теперь должен был жениться сын лорда-канцлера.

Ее слегка разочаровало, что среди гостей не будет короля. Она прислушивалась к разговорам, когда об этом никто не догадывался, слышала реплики, которыми обменивались Томас и Маргарет, слышала несколько намеков герцога Норфолка – к восторгу Алисы, он часто приезжал в гости, – и пришла к выводу, что ее муж, как и следовало ожидать, не использует всех своих возможностей. Он открыто возражает королю, и все потому, что король добивается развода, а Томас против.

«Господи! – думала Алиса. – Мой муженек совершенно безрассудный человек. Должностью своей не дорожит, относится к ней равнодушно, а что касается королевских дел, тут он в высшей степени решителен и неуступчив. Это просто глупое упрямство, и я рада, что милорд Норфолк согласен со мной».

Ну что ж, король на свадьбу не явится, и все же она будет шикарной. Алиса купила молодым переносные часы, это замечательная новинка, год назад их еще не было в Англии. Хорошо, когда есть возможность покупать такие вещи.

Какой пир она закатит! Все поразятся, до чего хороший стол она держит в Челси. Алиса строила планы, меняла то один их пункт, то другой, пока Маргарет в испуге не воскликнула, что свадебный обед не удастся, поскольку она забудет, что приняла и что отвергла.

Алиса пыхтя носилась по кухне, поглядывала на кабана, положенного в уксус с можжевельником, бегала в хлев поглядеть, жиреют ли намеченные к забою свиньи, спускалась в погреб проверить, как подходят меды. Пробовала соленья, которые должны получиться лучшими в ее жизни.

Она ежечасно предупреждала слуг:

– Имейте в виду, это не просто чья-то там свадьба. Женится сын лорда-канцлера Англии.

– Да, миледи. Да, миледи.

«Миледи! – с удовольствием думала она. – Миледи!»