Читаем без скачивания Фантастика 2025-61 - Дмитрий Александрович Емец
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кавалерия, сидя в кабинете на кресле, держала на коленях дракончика. Пустая скорлупа лежала рядом. Дракончик был абсолютно нелеп и не покрылся еще чешуей. Отдельные чешуйки просматривались лишь на голове и шее. Кожа была розовая, младенческая. Крылышки не просто маленькие, а вообще словно бы и не крылышки. Какие-то горбики-наросты, выступавшие над лопатками. Снаружи горбики были покрыты тончайшими белыми волосками. Не верилось, что вскоре все это расправится, окрепнет и превратится в мощные стремительные крылья. Лишь на лапках чуть темнело и тонкая полоска с серебристыми зарождающимися блестками чешуи просматривалась на шее.
– Ну и кто ты, незнакомец? Представляться, конечно, не будешь? – задумчиво спросила Кавалерия.
Дракон поднял было голову на звук голоса, но сразу же опустил ее. Несмотря на слабость и на то, что он едва ползал, дракончик уже дважды пытался приняться за нарезанные кусочки рыбы, но пока не глотал их, а лишь касался ноздрями – видно, надо было нарезать их помельче.
– Ты с двушки, из-за гряды, – продолжала Кавалерия. – Ограда ШНыра тебя пропустила… Значит, явного зла ты не несешь. Но зачем тогда Гай сохранил тебе жизнь? Почему отдал мне? На что он надеется?
Дракончик явно мерз, и Кавалерия направила на него синюю рефлекторную лампу. Прогретый лампой, дракончик вцепился в довольно большой кусок рыбы, и Кавалерия поняла, что вовсе не надо так уж мелко ее резать. Шея дракончика растягивалась, как у черепахи, и вид был крайне целеустремленный.
– Он будет красавец! Не правда ли, император? – спросила Кавалерия с гордостью.
Октавий, издали тянувший нос, чтобы безопасно понюхать это странное и непонятное ему существо, согласно тявкнул.
Дмитрий Емец
Цветок Трех Миров
© Емец Д. А., 2017
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2017
* * *
Дорожные знаки разведчика
Поучение молодым писателям: писать нужно так, чтобы забывался весь труд мастерства, чем больше забудешься, тем выйдет очаровательней (то есть и читатель забудется), а самое уже лучшее пишется так, чтобы и сама красота мира забылась: тайно присутствуя и всему душа – красота бы исчезла из сознания, как и мастерство, и все произведение писалось бы только из побуждения любви к людям и миру.
М. М. Пришвин
В продолжение многих поколений, покуда не истощилась унаследованная от Бога природа, правители Атлантиды повиновались законам и жили в дружбе со сродным им божественным началом: они блюли истинный и во всем великий строй мыслей, относились к неизбежным определениям судьбы и друг к другу с разумной терпеливостью, презирая все, кроме добродетели, ни во что не ставили богатство и с легкостью почитали чуть ли не за досадное бремя груды золота и прочих сокровищ. (…) Пока они так рассуждали, а божественная природа сохраняла в них свою силу, все их достояние, нами описанное, возрастало. Но когда унаследованная от Бога доля ослабела, многократно растворяясь в смертной примеси, и возобладал человеческий нрав, тогда они оказались не в состоянии долее выносить свое богатство и утратили благопристойность. (…) они являли собой постыдное зрелище, ибо промотали самую прекрасную из своих ценностей; неспособные усмотреть, в чем состоит истинно счастливая жизнь, они казались прекраснее и счастливее всего как раз тогда, когда в них кипела безудержная жадность и сила.
Платон. Из диалога «Критий»
Глава первая
Хозяйка дракона
– Ты мне нравишься исключительно как человек.
– Ну вот, хотела обидеть, а сказала удивительно умную вещь! Значит, только я тебе и подхожу.
Из дневника невернувшегося шныра
Дверь в кабинет Кавалерии была приоткрыта. Октавий прыгал на пороге, подбрасываемый собственным лаем. Он был не просто возмущен, а пребывал в крайнем негодовании. От лая передние лапы отрывались от пола, и на несколько мгновений крошечный пес застывал столбиком.
На полу, потому что, опустись он в кресло, голова-горшок уперлась бы в потолок, сидел Горшеня. Тулуп был распахнут. Медный котел выпирающего пуза был теплым от близости батареи. На удобном, точно для него созданном изгибе котла лежал дракончик. Он объелся и потому икал – примерно раз в шесть секунд. И когда икал, становилось видно, что из горла у него торчит не до конца проглоченный рыбий хвост.
За прошедшие дни дракончик заметно подрос. Теперь он был размером, пожалуй, с небольшую дыню. От головы к хвосту спину его пересекали полосы зарождавшихся чешуек, между которыми оставались участки розовой кожи. Горбики-наросты постепенно оформлялись в маленькие крылья с кожистыми перепонками. На нижней челюсти был кожистый гребень, похожий на петушиную бородку.
В кабинет вошли Кавалерия и Рина. За ними с кастрюлей в руках топала Суповна. Октавий ябедливо прыгал у них под ногами, призывая к совместной атаке на Горшеню. Себе он при этом отводил роль второго атакующего эшелона, а еще лучше – глубокого тыла.
– Вот, Суповна, новая нянька у нас! – сказала Кавалерия, кивнув на великана. – Трое суток с рук его не спускает! А до этого почти неделю на улице перед окном простоял. Ну я и подумала…
– …а не нагрузить ли? Эх, мамашки, все вы такие!
Кавалерия смущенно засмеялась. Суповна была недалека от истины.
– Да ты только посмотри на него! Этот котел! Этот изгиб в меди! Тебе не кажется, что Митяй Желтоглазый, когда делал Горшеню, знал про дракончика? А сам Горшеня? Ты когда-нибудь видела его таким счастливым?
Суповна поставила на стол дымящуюся кастрюлю. Подошла к Горшене, глянула на него снизу из-под косматых бровей. Глаза-пуговицы Горшени сияли. Он даже рукой двинуть боялся, чтобы не разбудить дракончика.
– Так видела его таким или нет? – повторила Кавалерия.
– Видела. Когда Кузепыча сожрал. Три дня без завхоза жили! Это ж счастье ж какое! – сказала Суповна и, перестав разглядывать Горшеню, уставилась на дракончика.
– Ишь, чудищща какая! Натуральная котлета! Опять обожрамшись!
– Ты хотела сказать: какой милый! – заметила Кавалерия.
Суповна уперла руки в бока:
– Что захотела, то и сказала! Только не надо в ладони мне чудищщу совать! Заспиртовать такую дрянь – да и в музей!.. Ладно-ладно, хозяина-то нашли ему? Если
