Читаем без скачивания Ярослав Мудрый. Историческая дилогия - Валерий Замыслов

Но Хромыга, есть Хромыга. Он не утопает в роскоши и дружину свою держит в черном теле. Ныне два раз в неделю собирает ее в детинце, облачает в доспехи, делит надвое и велит биться с утра до вечера. И сам лезет в «сечу». Великий лязг, шум и звон стоят над всем городом. А ростовцы, глупендяи, довольны. Князь к битвам готовится! Нельзя дружине расхолаживаться. Молодец, Ярослав!

Нашли молодца. Да Хромыга о подвигах Святослава помышляет. Святослава! Великого полководца, поразившего своими победами весь мир. Но куда уж Хромыге до своего деда. Опозорится при первой же битве, коль простую девку на ложе затащить не может. Смех, да и токмо!

О девке, за коей охотился Ярослав, прознала вся дружина. С избой-то в Ростове крепко Хромыга осрамился. Девка нос ему утерла, хвостом вильнула и приказала князю, чтобы перевел ее в деревеньку, дабы там ей в навозе ковыряться. Умора! А Хромыге и срам нипочем, частенько стал в Белогостицы наведываться. Дружина посмеивается, а с Хромыги, как с гуся вода…

Надо бы глянуть на его девку. Сказывают, хороша собой. На замету надо взять, на большую замету. Он, Колыван, ничего не должен в деяниях Хромыги упускать. Язычники корабли пожгли, а он «спотыкач» будет князю ставить, дабы Хромыга так споткнулся, чтоб и духу его в Ростове не осталось… За корабли, вишь ли, мстит. Худо-де бдил. Да разве за идолопоклонниками углядишь, когда их, как муравьев в лесной куче. Их, коль недоброе задумают, не остановишь. Что захотят, то и сотворят…

Князек Урак — злейший недруг Хромыги. Надо бы следок его отыскать. Зело может сгодиться.

Глава 14

ПОДГОТОВКА К ПОХОДУ

Как это уже было заведено, раз в неделю князь Ярослав обходил кузницы, и каждый раз он общался с Буданом, кой негласно считался вожаком кузнецов.

После его первой встречи с князем в жизни коваля многое изменилось. Будан (с сыновьями) вдвое расширил свою кузню, взял третьего подручного и полностью перешел на изготовление кольчуг, мечей, копий, шестоперов[179] и сулиц. А после женитьбы дочери на купце Силуяне и вовсе повеселел. Купец с прибытком продавал его изделия торговым людям, прибывавшим в Ростов из других приднепровских княжеств и даже заморских стран, для коих смоленская дорога стала удобным торговым путем.

Иноземный купец (как и русский) — всегда самый хваткий и изворотливый человек, коего ноги кормят. Он на свой страх и риск пускается в самые отдаленные, порой, небезопасные края и земли, дабы пополнить свою мошну. Побывали в Ростове и варяжские, и литовские, и немецкие купцы.

А Ярослав начал уже прорубать дорогу и на Великий Новгород, ведая, что этот путь станет еще важнее, чем смоленский.

Ростов на глазах расширялся, обрастал новыми деревянными храмами, купеческими и боярскими теремами, хорошел, пополнялся всё новыми и новыми пришлыми людьми. Посадские слободы и улочки всё ближе надвигались на «Чудской конец».

Ростов шумел большим торгом, что немало радовало Ярослава: с «весчих» товаров и «мыта» шла в княжескую казну значительная пошлина.

Потекла денежка и с погостов, где тоже появились «торжки». Ярослав тратил казну на покупку оружия, постройку кораблей и храмов, на приобретение со стороны зодчих и розмыслов, мечтая о дивных каменных творениях.

Встречаясь с Буданом, он дотошно осматривал оружие и говаривал:

— А ведь не худо, Будан Семеныч. Пробовал твои мечи и кольчуги на игрищах в детинце. Дружинники довольны. С таким оружьем не страшно с любым ворогом сразиться.

— Куем помаленьку, — скромно отвечал кузнец.

— На оплату не обижен?

— Как можно, князь? Все кузнецы тебе благодарны.

Ярослав значимую часть оружия покупал на дружину и про запас, меньшую часть оставлял ковалям, кои торговались с купцами. Теперь ушло время, когда ковали забавлялись лишь заступами, косами и ухватами. Ныне пришла в Ростов бойкая торговля. О ней-то и заговорил князь с кузнецом, после осмотра оружия.

— Думка меня давно мучает, Будан Семеныч. Не худо бы нашим купцам и на Восток пуститься. Волжским путем.

— Через булгар?

— Булгар не минуешь. Да и Медвежий угол, как заноза в сердце.

— Лютое там племя, князь. Никому проходу не дает.

— На всю дружину оно напасть не отважится, но держать неприятеля под боком Ростов не намерен. Надо крепко поразмыслить об этом диком племени. А вот к булгарам по весне на ладьях пойдем. Попытаюсь добиться мира, ну, а коль иноверцы брань замыслят — станем отбиваться.

— Тяжко будет, князь. Булгария, чу, велика.

— Велика, Будан Семеныч. Её земли и на Волге, и на Оке и на Каме. Больших городов немало. Если честно сказать, одной дружиной нам с булгарским войском не управиться. Слишком много крови прольется.

— А может, князь, не искушать судьбу? Не лезть в сечу?

— А я что сказал? Станем отбиваться, и на кораблях вспять уйдем… Иного лиха надо от булгар ожидать. Они когда-то приходили к Ростову, но малым числом. Ныне же булгары соберут все свои корабли, посадят на них тысячи воинов и приступят к осаде. А велика ли наша дружина? Князь Владимир дал мне всего три сотни воинов. Ныне я могу удвоить ее, охотники найдутся, но и этого мало.

— Да мы все как один на защиту встанем. Располагай на ростовцев, князь. Подмогнем! Народ у нас стойкий и крепкий, не будет считаться: кто христианин, а кто язычник.

— Бывало, считались.

— Забудь, князь. Мы тогда с одним князьком жили, а вдруг какой-то чужак навалился. Ныне мы тебя распознали, все вкупе с тобой на стены поднимемся.

— Спасибо, друже. Но сей выход на стены временный. В других городах давно уже избрана постоянная «тысяча».

— Поясни, князь.

— Горожане на своем вече выбирают наиболее крепких людей, способных твердо держать меч в руках. Городской полк, кой называют тысячей. В челе его — выборный тысяцкий, а он уже подбирает сотских, а те — десятских. Вот я и мыслю: не пора ли и Ростову заиметь постоянную тысячу? Выборные начальники составят военное управление города и станут называться «старцами градскими». Не по возрасту, конечно, а по уму. Сии старцы, вкупе со старшими дружинниками, войдут в Думу княжескую, дабы толковые советы давать. Что скажешь, Будан Семеныч?

Коваль раздумчиво поскреб перстами бороду. Такое дело с бухты-барахты не решишь. Ростовцы — народ обстоятельный и степенный, — десятки раз головой пораскинут, дабы отважиться на какое-то серьезное дело.

— Чего призадумался, друже?

— Надо с мастеровым людом потолковать и всеми почитаемыми ростовцами. Коль согласны будут на «тысячу», тогда можно и вече скликать. А допрежь всего, надо до деда Овсея дойти. Без него вече — не вече.

— Дойди, Будан Семеныч… Правда, я мог бы и сам с ним поговорить.

— А вот того не посоветую, князь. То дело всенародное. Мастеровой с мастеровым скорее договорятся.

— Будь, по-твоему, Будан Семеныч. Зело надеюсь на тебя.

Глава 15

БЕРЕЗИНЯ

Конец сентября-листопада на редкость оказался теплым. В последние дни прошли легкие грибные дожди и девушка, захватив пестерь, пошла в березовую рощу, что раскинулась позади села, неподалеку от Вексы, и за коей уже простирались дремучие леса. Она непременно знала, что отыщет не только подберезовики, но и белые грибы, кои так любят ее тятенька с маменькой. Для них похлебка с белыми грибами — излюбленная еда.

Пестерь быстро наполнялся. Березиня поцеловала всё еще зеленые листочки кланяющейся ей веточки дерева. Она очень любила эти милые, стройные березы, и была счастлива пробыть среди них бесконечно.

Отец, ведая об ее истовой привязанности к роще, упредил:

— Ты уж там не задоль, дочка. Вернись к полудню.

— Вернусь, тятенька.

Отец в это время сидел на лавке и придирчиво разглядывал домового. То — третий его «дедушка». Два первых не пришлись ему по сердцу, а вот последний, кажется, угодил. Дедушка получился с властным лицом, седой, низкого роста старикашка с длинной бородой, в красной рубашке, опоясанной синим кушаком. Личико сморщенное, волосы на голове желтовато-серые и всклокоченные, застилающие почти всё лицо.

Тятенька поведал, что таким и должен быть настоящий домовой. Голос у него будет глухой и суровый. Он любитель ворчать и браниться. Все тело дедушки покрыто густой шерстью и мягким пушком. У него даже подошвы и ладони в волосах; без волос только лицо около глаз и носа.

Тятенька сказывал, что попы называют хранителя дома и рода, в коего переселяется душа предка, «проклятым бесом». Совсем непочтительно обозвали. Дедушка никакого касательства к бесам не имеет. Он добрый, свой усопший пращур, потому его и называют «дед» и «дедушка». Домовой — никакой не бес, а хранитель и устроитель семейного очага. Более того, он не позволяет злым существам, бесам, появляться в доме. Он оберегает скотину, холит и чистит ее по ночам, поит ее водой, дает ей корм, заплетает лошадям гривы, надзирает за курами, смотрит, чтобы были в порядке огороды, амбары, овины.