Читаем без скачивания Ярослав Мудрый. Историческая дилогия - Валерий Замыслов

А главный жрец Медвежьего угла и впрямь не посчитал нужным встречать Урака. Не подобает вождю сильного племени прогибаться перед каким-то изгоем. Раз он явился с малым войском, то он маленький вождь и нуждается в покровительстве.

Урак увидел войско Сиворга перед капищем Световида. Оно предстало во всем блеске. Каждый воин сидел на боевом коне, имел при себе копье, меч, щит и лук за спиной, и каждый десятый был облачен в кольчугу и металлический шлем. И эта застывшая, мрачная громада заставила Урака и содрогнуться, и восхититься. Вот почему Сиворг никому не платит дань. Он чувствует в себе силу, способную дать решительный отпор любому недругу.

Главный жрец жил в единственном наземном срубе, довольно просторном и высоком, крытом толстым слоем соломы. Он сидел на деревянном кресле, облаченный в длинные белые одежды, поверх коих, продетый через голову, на черном гайтане висел на груди амулет[182] из медвежьего клыка. Это был пожилой, худощавый человек, с продолговатым лицом в длинной седой бороде и жесткими, властными глазами. Он был и жрец, и чародей, и старейшина, и вождь Медвежьего угла, способный цепко держать в своих руках могущественное племя.

Холодные, рысьи глаза Сиворга насторожили Урака. Они подавляли и казались беспощадными и убийственными, словно к жрецу приближался злейший враг.

Урак сошел с коня и поднял руку в знак приветствия, но лицо жреца оставалось каменным; зато тотчас послышался строгий, требовательный голос одного из волхвов, стоявшего за спиной Сиворга:

— Перед тобой вождь племени, и всякий пришелец должен пасть перед ним ниц.

Этого Урак не ожидал, он с изумлением уставился на жреца, но тот застыл суровым истуканом.

— Ниц! — еще громче прокричал волхв.

И Урак, в каком-то полузабытье, смирив свою гордыню, смиренно распластался перед вождем.

— И всем твоим людям — ниц!

«Войско» Урака полегло, как по мановению волшебного жезла.

— Лежать до тех пор, пока не услышите рык священной медведицы! — раздалось новое приказание.

Урак лежал и скрипел от злости зубами. Его предали неслыханному сраму. Прежде, когда он правил Ростовом, Сиворг не допускал над ним такого унижения. Что же с ним случилось за последние годы? Почему он должен лежать, как побитая собака и ждать рыка злобной медведицы?

Урак уже знал, что жители Медвежьего угла издавна поклоняются не только богам Световиду, Велесу, но и зверю, заключенному в пещере. Когда старая медведица умирала, ее заменяли молодой и такой же свирепой… Но сколь еще терпеть срам и лежать на брюхе, не поднимая головы?

И вот, наконец, из чащобы донесся страшный рык. (Ураку, конечно, не было видно, как один из язычников селища ткнул медведицу через решетку острым наконечником копья).

Урак и его люди поднялись. Старейшина в другой раз поднял руку, приветствуя жреца.

— Я желаю тебе, Сиворг, доброго здравия и процветания твоему знатному племени.

Но и после этих слов главный жрец Медвежьего селища не поднялся из кресла. Лишь острые глаза его несколько ожили.

— Какая беда привела тебя, Урак, на мои земли?

— Двум медведям в одной берлоге не ужиться. Мне пришлось покинуть Ростов.

— Настолько силен князь Ярослав?

— Да, вождь. Он имеет довольно сильную дружину, и пришел в Ростов, чтобы люди нашей старой веры приняли религию Христа. Он начал возводить в Ростове и крупных селениях церкви, и разгромил Велесово дворище. Он наложил на всех дань, и теперь такая же участь ждет племя Медвежьего угла. Он пройдется по нему огнем и мечом, убьет священную медведицу, в куски изрубит Световида и Велеса, и заставит всех твоих жителей платить непомерную дань.

Сиворг порывисто поднялся, в его глазах замелькали яростные огни.

— Тому не бывать! Веками наша земля никому не несла дани. Никогда не изменит она и своей вере. Мои вои сумеют не допустить Ярослава в Медвежий угол. Смерть иноверцу!

— Смерть! — воинственно и оголтело грянуло войско.

— Ты веришь, Урак?

— Да, вождь. Ярославу не одолеть твое племя. Я ненавижу сего князя, и со своими воями буду биться с ним насмерть.

— На победу, Урак, и только на победу, — поправил Сиворг и добавил:

— Я укажу, где остановиться твоим людям. А завтра всем быть на великом празднике Световида. Надеюсь, что и ты не забудешь о жертвах богу.

Бог Велес стоял на луговине западной части селища, а Световид в самом его центре. Он слыл внуком Златой Матери и очень почитался язычниками. Перед богом лежал огромный плоский валун, кой посельники превратили в жертвенник, на кой жрецы доставляли в жертву животных и петухов. Лучшие куски мяса поедались, требуху сжигали на камне, кости по ночам кидали голодным собакам. (Жрецы хорошо знали свое дело!). Утром язычники приходили к капищу Световида и падали ниц перед пустым валуном: жертва угодна богам.

В Медвежьем углу истукан был сотворен из дубового дерева. Высился на три сажени. Был безбород, но четырехлик: поглядывал на восток, запад, юг и север. Голова блистала золочеными кудрями.

Грозен, оружен истукан. К его бедру прикреплен исполинский меч, в левой руке — лук, а в правой — огромный рог. По окончании жатвы все племя Медвежьего угла собиралось у Световида. Бог должен дать ответ: будет ли и следующий год обильным на урожай.

Еще заранее Сиворг зашел в нутро Световида. Два волхва привязали к груди жреца тяжелый рог бога, заполненный вином, а затем Сиворг осторожно забрался по лесенке до изголовья истукана, дабы его рот оказался напротив зёва бога.

Соплеменники с надеждой посматривали на рог, наполненный вином. От него-то все и зависит. Если в роге заметно убыло, то ничего доброго не жди: урожай будет скуден, а коль вина испарилось немного, поджидай обильной нивы.

Посельники, тесно обступив капище, волновались. Да и как тут не переживать?! Не уродят нивы — ни себе, ни коню, ни скотине корму не будет. Хлеб — батюшка, а вода — матушка. Живот без хлеба не проживет.

Все упали на колени, истово молились Световиду и с нетерпением ждали слов жреца. И тот, наконец, изрек протяжным и глухим голосом:

— Возрадуемся, люди моего славного племени. Рог почти целехонек. С житом будем!

Жителей Медвежьего угла охватило всеобщее ликование. Раздались праздничные удары бубнов, а затем понеслась радостная песня, славящая Световида и Матушку Землю-кормилицу.

Из истукана, сопровождаемый волхвами, торжественно вышел Сиворг и вылил из рога вино прошлого года под стопы Световида. Тут же к вождю подошел молодой жрец и налил в рог добрые полведра свежего вина.

Под удары бубнов и ликующие возгласы, старейшина отпил несколько глотков и громко произнес:

— Я вкусил сей дар Матушки Земли в честь священного Световида, дабы он даровал моему народу во всем изобилия, богатства и победу над врагами. Слава Световиду!

— Слава! Слава, Слава! — громозвучно отозвалось племя.

После этого священный рог был опять вставлен в руку Световида. Вновь все люди Медвежьего угла встали на колени и принялись молиться богу. Молились долго, рьяно, пока их не остановил Сиворг.

— Жертвы — Световиду!

К капищу подволокли, убитые еще утром, жертвы — от волов до овец, а затем был внесен великий пирог из пряничного теста, в кой мог поместиться во весь рост старейшина.

— Зрите ли меня? — вопросил Сиворг.

Племя ответило:

— Не видно, старейшина!

Тогда Сиворг обратился к богу:

— Умоляю тебя, Световид, чтоб меня на будущий год хотя бы немного увидели. Умоляю!..[183]

Пиршество шло до самого вечера. Целый год ждало племя священного дня, а в другие дни оно поклонялось Велесу.

Сиворг пригласил Урака в своё жилище, где с главным жрецом праздновали приближенные вождя.

— Я не видел, чтобы ты и твои люди принесли что-то в жертву Световиду, — обратился Сиворг к гостю.

— Прости, вождь, но я не привел с собой волов и овец. Зато я приношу в жертву Световиду тридцать гривен серебра. Надеюсь, что бог будет доволен. Вот эти гривны.

Урак вытянул из кожаного мешка серебро и положил его перед жрецом.

— Световид не будет гневаться, — сдержанно отозвался вождь, хотя глаза его блеснули хищным огнем.

После пиршества Сиворг оставил у себя одного Урака.

— А теперь подробно расскажи мне о нраве князя Ярослава и его дружине. Умен ли, способен ли вести войну, и все ли верны ростовскому князю?

Ураку было что рассказать…

Глава 18

КНЯЖЬИ ПРИЧУДЫ

Зима выдалась лютая, морозная, перемежаясь с бешеными вьюгами. Ростов утонул в высоких серебряных сугробах.

Из княжьих теремов, боярских и купеческих хором, из изб простолюдинов тянулись к небу кудлатые дымы, — у одних из печных труб, у других — из волоковых оконцев.