Читаем без скачивания Возвращение последнего атланта - Александр Шалимов

— Не надо, пока хватит. Пойдем лучше на ту сторону.

— Пошли.

Мальчик юркнул в кусты. Борода последовал за ним. Тут между камней оказался узкий лаз. Еще несколько мгновений — и оба очутились по другую сторону стены.

— Вот и все, — сказал мальчик. — А ты куда полез!

— Я не знал…

— Это наш потайной ход. Но я разрешаю тебе пользоваться им, когда полезешь за апельсинами.

— Спасибо.

— А вот та надпись, смотри. — Мальчик указал на стену.

Борода взглянул вверх. На серых плитах тянулись ряды полустертых временем слов. Шевеля губами, Борода с трудом прочитал по складам:

“Запретная зона радиоактивного заражения. Проникновение вглубь смертельно опасно. Не пересекать ни при каких обстоятельствах… В случае…” — дальше ничего разобрать было нельзя.

— Не бойся, — сказал мальчик. — Это написали давно, когда строили стену. Я тогда еще не родился. Теперь там незаразно. Можно ходить. Только недалеко.

— Но зачем? — тихо спросил Борода, обращаясь к самому себе.

— Что зачем?

— Зачем это все?

— Какой ты! Ничего не знаешь! — Мальчик презрительно сморщил нос. — Давным-давно, в далекие времена там пролетал самолет и нечаянно — понимаешь, нечаянно — уронил одну бомбу. Это была особенная бомба — очень большая и сильная. И она взорвалась… Тогда и построили стену.

— А как же люди?

— Какие люди?

— Которые там жили.

— Ничего гы не знаешь! Люди там не жили… Учительница рассказывала, что там раньше были горы, а в них жили медведи и волки. Когда случился взрыв, все сгорели… — Он закусил губу, помолчал и добавил: — Только, может, не все… Некоторые остались. Поэтому далеко ходить туда нельзя. А ты что думаешь?

— Я… ничего…

— Это плохо. Всегда надо что-нибудь думать. Ну, пошли!

— Куда?

— Туда, — мальчик указал в сторону крыш ближайшего поселка. — Мне пора в школу. А тебе?

— Я не знаю…

— Ничего ты не знаешь… Пойдем со мной!

— Хорошо, — сказал Борода.

Мальчик протянул ему руку, и они пошли напрямик через светлый сосновый лес. Густо пахло теплой смолой. На мягком ковре прошлогодней хвои лежали синеватые перекрещивающиеся тени. Солнце поднималось все выше.

Поиск в кольце

— В древности его называли Фаэтоном, — сказал Рей.

— Но это была легенда или… гипотеза, — возразил Стив.

— Неточность, — вмешался Электронный Наставник. — Разница между легендой и гипотезой заключается в том…

— Отключись! — невежливо прервал Стив. — Сам знаю. Тогда была эпоха легенд в жизни и гипотез в науке. Для меня лично это одно и то же.

— Ты должен извиниться перед ЭНом, — тихо сказал Рей. — Он обиделся и отключился совсем. Даже индикатор погасил. Ты забываешь, Стив, параграф третий “Дополнений к Космическому уставу”. ЭН полноправный участник экспедиции. Если бы не он…

— Знаю, — снова прервал Стив. — Но я чертовски устал от его бесконечных поучений. За эти четыре месяца…

— За эти четыре месяца мы не раз попадали в довольно сложные ситуации. И если бы не наш Электронный Наставник…

— Это я уже слышал. Даже от него самого, — Стив указал взглядом на неподвижную фигуру кибера. — Между прочим, титаны не должны бы хвастаться своими титаническими свершениями. Для них это просто работа. А я всего лишь человек.

— Разумеется, — мягко сказал Рей. — Ты очень устал. Мы все устали. Даже он. Его интеллект превосходен. Ничего более совершенного земная наука не создавала. И тем не менее мне начинает казаться, что он близок к пределу своих возможностей. В первые месяцы полета он никогда не отключался. А теперь стал очень обидчив. Извинись, Стив.

— Дан мне отдохнуть от него хоть несколько минут.

— Ты это делаешь ежедневно в часы сна. Он никогда не спит. Люс предупреждал, что полные отключения ЭНа крайне нежелательны. Точно неизвестно, что тогда происходит в его электронном интеллекте. Каждое отключение — знак эмоциональной перегрузки.

Стив усмехнулся:

— Боишься, что у него будет инсульт?

— Ты хам, Стив, — послышался тихий, ровный голос кибера. — Хам очень древнее слово. Сейчас оно вышло из употребления. Хам — вымершая разновидность homo sapiens, согласно психоаналитической классификации Телбриджа. Хамы были широко распространены до начала двадцать первого века. Затем их количество стало уменьшаться. Характерные признаки: примитивность суждений, интеллектуальная ограниченность, туповатость, невоспитанность, доходящая до грубости и сочетающаяся с неограниченным самомнением, самовозвеличением, первобытным представлением о собственной исключительности. Социальные корни — эгоизм, искривленное воспитание, иногда плохая наследственность. В современную эпоху хамство — психологический атавизм. Может проявляться в экстремальных условиях. Лечение — специальный санаторный режим. Профилактика — самокритический анализ, любовь, музыка, поэзия.

Рей и Стив молча глядели на кибера. Его широкое, бледное лицо-маска с кудрявой золотистой бородкой античного мудреца было, как всегда, неподвижно, но в глубине темных зрачков вспыхивали золотистые искры и зеленый медальон на груди — индикатор контакта — светился ярче обычного.

Электронный Наставник умолк, и в салоне поискового планетолета МП-112 стало очень тихо. Лишь чуть слышный журчащий напев главного электронного мозга космического корабля доносился из центрального коридора, ведущего на пульт управления.

— Ты должен извинить Стива, ЭН, — сказал наконец Рей. — Последний поисковый полет был очень трудным. Все устали.

Кибер кивнул, но не ответил. Его зеленоватый медальон продолжал ярко светиться.

Стив озадаченно тер подбородок, поглядывая исподлобья то на Рея, то на кибера.

— Скажи же что-нибудь, Стив, — Рей положил руку на плечо своего помощника.

Стив медленно поднялся. Губы его задрожали:

— Скажу. Конечно скажу. Хамство — подобное программирование. И чтобы я когда-нибудь еще пошел в поисковый рейс с таким вот, с позволения сказать, мудрецом…

Он не кончил. Резко повернулся и стремительно вышел из салона. Дверь бесшумно задвинулась. Рей и Электронный Наставник остались вдвоем.

— У нас с ним психологическая несовместимость, — медленно произнес ЭН, глядя прямо в глаза Рея. Я это давно понял. Я раздражаю его, так же как и меня он. Меня не проверяли на психологическую совместимость с людьми. По-видимому, это необходимо.

— Да, пожалуй, — задумчиво сказал Рей, — а пока прими мои извинения за него. Он одумается и тоже извинится.