Читаем без скачивания Птенцы Виндерхейма - Алина Лис

Все одно к одному – и рабочих забрали, и тебе сопли вытирать нужно, – продолжил он извиняющимся тоном. – А, чего объяснять? Давай – беги к корпусу. Завтра попробую найти для тебя нормальную работу.

Он еще раз заковыристо выругался по-свандски, не стесняясь присутствия курсантки. Альдис, впрочем, ругательства тоже не смутили – слышала от рыбаков выражения и похлеще. Она пожала плечами, подхватила метлу и поплелась в сторону корпуса первокурсников.

Уже стемнело. Альдис шла, выставив вперед метлу, чтобы не налететь на что-нибудь. Упасть, сломать ногу или руку и загреметь в больницу еще на пару месяцев не входило в ее планы. О том, как она попадет в запертый корпус, девушка старалась не думать.

Как назло, ночь выдалась темнющая, словно кальмар чернилами небесный свод залил. Идти приходилось почти на ощупь. Спасала нахоженная тропа, петлявшая между взгорий. По такой дороге даже в темноте не собьешься.

В воздухе повисла напряженная духота, как часто бывает перед весенними грозами. Не пели птицы, не стрекотали насекомые в низинах. Только еле различимый шум моря нарушал ночную тишину. Подчиняясь полуночной магии, Альдис тоже глушила шаги, стараясь ступать бесшумной «походкой синоби», как учил Такаси.

Гнусная ночь. Влажная, тяжелая, прямо как… Девушка сбилась с шага и остановилась. Ночь Поминования! Ох, ну и «повезло».

Середина года. От лета остались одни воспоминания, везде царствует осень, впереди увядание и смерть. Завершится цикл, пройдет очередной временной круг, и все вернется к истокам. И так каждый год. Рождение, взросление, зрелость, старость, смерть.

В Ночь Поминования надо сидеть дома у очага. Или во дворе около костра, но обязательно у живого огня. В Ночь Поминовения надлежит привечать незнакомцев, кормить их хлебом и ни о чем не спрашивать, ведь под видом простых бродяг дом могут посетить твои предки, и не дай Всеотец обидеть могущественных пращуров.

Отец смеялся над россказнями нянюшки: говорил, что все это суеверия и ересь. Ночь выдумали бездомные, чтобы хоть раз в год наестся до отвала.

Но даже отец не смел гневить предков и каждый год занимал свое место у поминального костра.

А тех, кто встречал Ночь Поминовения в дороге, сразу в дом пускать нельзя. На Поминование не только предки возвращаются в мир живых. Дикие духи, призраки проклятых и не оставивших потомства, неприкаянно бродят по дорогам, жмутся у края людских поселений. Если повстречаешься с ними – не заговаривай и не давай заглянуть в лицо, а не то они украдут твое тело…

Где-то впереди раздался отчаянный детский крик. Захохотала и взмыла в небо, шумно дергая крыльями, ночная птица. Сердце скакнуло куда-то под горло и там и осталось, ток крови отдавался в ушах громом. Морозный ужас пробежал по позвоночнику, и разом вспомнились все страшилки о мертвецах, что любила рассказывать нянюшка.

Черные силуэты в огненно-красном ореоле показались из-за ближайшего гребня. Альдис присела и съежилась, выставив перед собой метелку. Как назло, все обережьи заговоры выскочили из головы, ничегошеньки не вспоминалось, кроме детской считалочки, призывающей Черного человека.

Силуэты растворились, слились с ночью, а кроваво-красный огонек завис в воздухе, словно раздумывая, куда направиться. В чернильной темноте он казался глазом отвратительного киклопа. Подмигивает, вынюхивает жертву, чтобы ухватить ее волосатой ручищей, вырвать душу и занять опустевшее, еще теплое тело.

Девушка скорчилась, не дыша. Красный глаз неспешно приближался и рос, превращаясь из точки в пылающий шар.

А может, это огненный демон из тех, что водятся на южных островах?

Она перехватила метлу наподобие боевого шеста. Если демон хочет забрать ее душу, сначала пусть докажет, что он сильнее.

Красный глаз мигнул и пропал. Послышался шум осыпающихся камней и возмущенная ругань.

– Придурок! – произнес дрожащий мальчишеский голос. – Смотри под ноги!

– Сам придурок, – живо откликнулась темнота. – Кто чуть в штаны из-за птицы не наделал?

«Вы оба придурки! – захотелось закричать Альдис, которая разом обмякла и плюхнулась на пятую точку. – Какого йотуна вы тут по ночам топчетесь?»

Аж слезы на глазах выступили от злости. Сейчас бы вскочить и отпинать любителей ночных прогулок, чтобы знали!

Она представила, какой гогот поднимут мальчишки, если догадаются об истинной причине ее возмущения, и не тронулась с места.

– Тихо, ты! – шикнул кто-то третий. – Еще покричи погромче, а то не все нас слышали.

– Да нет здесь никого, – преувеличенно громко и самоуверенно ответил второй голос.

Компания почти поравнялась с Альдис. Теперь она могла их хорошенько рассмотреть. Жуткий глаз оказался обычным фонарем, только солнцегриб в банке светился не теплым желтым светом, а багрово-алым. Говорят, садовники конунга вывели зеленые, фиолетовые и даже голубые солнцегрибы, и во время праздников улицы столицы сияют и переливаются разноцветными огнями.

Лицо держащего фонарь мальчишки показалось смутно знакомым. Ровесник-«птенец». Черты остальных пареньков терялись во мраке.

Еще несколько шагов, и любители ночных прогулок увидят сидящую на дороге девочку. Альдис поморщилась при мысли о неизбежных расспросах, привстала, огляделась и отступила в кусты.

Увлеченные беседой мальчишки так ничего и не услышали. Они почти поравнялись с ее укрытием, когда третий, очевидно бывший за главного в этой компании, скомандовал:

– Стой! Вот ведь йотунство! Прошли поворот, надо было еще на гребне сворачивать.

Красный фонарь описал дугу в воздухе и повернул в сторону склона горы. Кто-то опять тихо выругался.

– Я же сказал – всем смотреть под ноги.

– Да тут смотри не смотри…

Голоса медленно удалялись. Альдис провожала огонек фонаря взглядом, донельзя заинтригованная этой встречей. Чтобы принять решение, девушке хватило нескольких секунд.

Да плевать, что Ночь Поминовения! Пропустив мальчишек подальше вперед, она последовала за ними, стараясь ступать неслышно.

Шли они долго, не меньше получаса по узкой лесистой тропке, извивавшейся у подножия горы Одиночества. Красный фонарь то убегал далеко вперед, то приближался. Однажды пришлось даже пересечь мелкий ручей, ориентируясь только на слух, по журчанию воды меж камней. В темноте Альдис оступилась и набрала в правый ботинок ледяной воды.

Происшествие нисколько не охладило любопытства. Наоборот, помогло отогнать наваливающуюся сонливость.

Тропинка прошла по ущелью, вильнула и вывела к скалистому гроту. Яркий свет больно ударил по глазам. Альдис рефлекторно присела и зажмурилась.

Ночных путников здесь уже ждали.

Развешанные по стенам фонари и факелы высвечивали каждый уголок пещеры, а скалистое ущелье и густая растительность надежно скрывали свет от посторонних глаз.

Просторный грот, размерами почти с холл в корпусе первокурсников, казался переполненным. Альдис ущипнула себя – происходящее было похоже на бредовое сновидение.

Мальчишки, подростки, почти взрослые ребята. Только парни. Всех возрастов – от ровесников Альдис до пятикурсников. Стройные, подтянутые, в одинаковых мундирах академии. Выстроились по росту, застыли ровным полукругом у стены, почти навытяжку. Одухотворенные чистые лица, горящие глаза с безмолвным обожанием следят за фигурой в белом балахоне, склонившейся над жаровней в центре пещеры.

Альдис сморгнула, пытаясь понять, что же было «не так» в этой картине. Чувство неправильности усилилось…

Лица – красивые, с правильными, почти идеальными чертами. Бледная кожа без единой веснушки, светлые и прямые волосы, мощные квадратные подбородки, зеленый и голубой лед в глазах… все эти юноши могли бы быть братьями… они и казались братьями…

Сванды. И не просто сванды, а белая кость. Аристократичные, безупречные, чистокровные. Лица, как лики с семейных портретов, гравюр и фресок эпохи до Объединения. Одинаковые, как мальки одного нереста. Породистые, как… как Хельг!

Она выдохнула, поняв причину своей неосознанной неприязни к собравшимся паренькам. Хельг – вот кто чудесно вписался бы в эту компанию. Даже удивительно, что здесь его не было.

Юноши как будто сошли с картинки на агитплакате «Наша армия – наше будущее». Вот только на плакатах художники всегда рядом со свандом рисовали смуглого белозубого бхата, рыжего и конопатого гальта, узкоглазых чжанов и ниронцев…

Вновь прибывшие выступили на освещенную факелами площадку, и Альдис наконец-то смогла как следует их рассмотреть.

Приземистого паренька, с толстой шеей и маленькими поросячьими глазками она узнала сразу – Моди Хедрикссон. Самодовольный и недалекий, он обожал утверждать свою власть среди более слабых сокурсников. К счастью для него самого, его жертвами становились в основном неуверенные в себе мальчишки вроде Ульда Свенссона. Моди слишком презирал девчонок, чтобы обращать на них внимание. У Альдис давно чесались кулаки объяснить Железному Свину правила хорошего поведения. Только воспоминание о данном отцу обещании удерживало ее от драки.