Читаем без скачивания Леди с клыками - Владимир Мясоедов

– А-а-а! – Голос кого-то из братьев ударялся о стены лаза и звучал откровенно пугающе.

– Чего у вас там стряслось? – проорала вниз Лаэла, и ее мелодичный голос мгновенно стал гулять эхом, достойным баньши.

– На Торката мертвец упал! – донесся наконец ответ.

– Живой?! – встревожилась я.

– Обычный, – успокоил меня ответ. – Безголовый. Их тут много. И големы разбитые есть. Спускайтесь!

Узкую шахту входа заполнял холодный, но одновременно странно сухой воздух, принявший меня в объятия и заставивший содрогнуться от какого-то странного ощущения. Нет, в жизни я бывала во многих странных и довольно страшных местах, взять те же недоброй памяти подземелья бывшей столицы, но такое ощущение наползающего на душу облака страха появилось у меня впервые за всю мою короткую жизнь. Даже в далеком детстве, посещая с папой семейную усыпальницу, в которой покоится мой дед, я не переживала вот этого, пробирающего до самых пяток, мерзкого ощущения холодных, как сама смерть, щупалец страха.

Все дело, видимо, в воздухе, а может быть, и в заполняющих узкий отнорок хода остатках, в которых сейчас с упоением роются гномы. Извалянный в пыли Торкат и немного менее чумазый его младший брат были заняты осмотром и сбором. Если так можно назвать обычное мародерство. Впрочем, судя по состоянию тел и недавно рассказанной истории этих мест, это больше смахивало на археологию. Во всяком случае, точной границы между двумя этими терминами я до сих пор не понимаю. И вряд ли когда-нибудь начну понимать, особенно если рассматривать это с точки зрения моей мамочки. Да и папочки. Ведь фактически все крупные археологи и, если честно, грабители могил в нашем мире в большинстве своем принадлежат к подгорному племени. Так уж соединились природная тяга к обогащению, некоторая невосприимчивость к магии и полная безбашенность и упертость.

Вероятно, тот пень, через который мы проникли в эти катакомбы, выполнял когда-то функции запасного выхода или совмещал их с наблюдательным пунктом. Во всяком случае, количество фрагментированных тел, живописно разбросанных на протяжении видимого отрезка заворачивающего направо коридора, собранного из коротких бетонных секций, а самое главное – их состояние, говорило о том, что они бежали к этому злосчастному выходу из последних сил. Да что там бежали – сохранившиеся следы волочения и темные пятна, когда-то бывшие кровью… не хотела бы я оказаться тут пару столетий назад. Ни за какие коврижки. Уж слишком хорошо у меня развито воображение и слишком увиденная сейчас картина напоминает какую-то чудовищную палитру из тел и обломков техники, перемешанную и любовно размещенную для услады глаз неведомого творца. Взять хотя бы сплющенного уборщика, вскрытого каким-то неведомой остроты лезвием, в замерших механических внутренностях которого иссохшими щупальцами топорщатся отрубленные и оторванные пальцы. Да-да, именно оторванные, с ошметками мумифицировавшейся серой плоти.

Не говоря о силе, которой необходимо обладать, сам факт составления такой «икебаны», или вот этой небольшой шеренги из зачем-то отрубленных стоп, говорил о том, что, кто бы это ни сделал в те далекие времена, с психикой, да и с чувством прекрасного у него было очень плохо.

– Тут и золотишко нашлось! – Радостный возглас Гроткара, никак не соответствующий окружающей действительности, заставил меня еще сильнее задуматься…

– Что-то тут нечисто, – раздался задумчивый голос Лаэлы. – Найденный на поверхности голем, вероятно, отсюда.

– Факт. – Торкат подобрал с пола точно такого же «Скорпиона», только кем-то раздавленного практически в лепешку, и махнул им в воздухе. – Покойников куча, но все не обобраны! Вон у того типа камешки в сабле, нашей подгорной ковки, хочу заметить, монет на триста без разговоров потянут! А еще перстни на пальцах, стоимость которых оценивать вот так сразу и не возьмусь. Да и золотое шитье с камзола не сгнило. Рядовых солдат тут не было, иначе они бы забрали все себе. Да и офицеры в большинстве своем такими трофеями не побрезговали бы.

– Странный склеп, бывший некогда бункером, – задумчиво пробормотала эльфийка и, подняв с тела какую-то продолговатую штуковину, принялась счищать с нее пыль. – Не разрушен, но полон мертвых тел. Весьма необычных, хочу сказать. Клер, глянь, не узнаешь родственничка?

Предмет, который мне протянула подруга, оказался чьим-то черепом, продырявленным пулями в пяти-шести местах. И он явно при жизни не принадлежал ни одной из известных мне рас, за исключением, быть может, вампиров. Вместо зубов у давно погибшей твари было нечто вроде тонких длинных и частично обломанных костяных игл.

– У вампиров клыки не такие, – покачала головой я, вертя в руках находку. – И кстати, вот это отверстие в районе темени не дыра, как можно подумать на первый взгляд. Тут когда-то была глазница.

– Быть не может, – поразился Гроткар. – По земле, конечно, всякие создания ходят, но моргать затылком никто из них не умеет. Клер, ты, наверное, ошиблась.

– Сам посмотри, – передала я ему странный череп. – Не знаю, кто или что это было, но вертеть головой, чтобы посмотреть назад, ему явно не приходилось. Может, мутант? Бывают такие единичные создания, ставшие жертвой природы.

– В таком случае, полагаю, здесь был их клуб по интересам. – Лаэла уже успела где-то раздобыть еще один череп, как показалось сначала, с остатками волос. И только присмотревшись, я с ужасом поняла, что на самом деле это нечто вроде длинных и невероятно тонких многосуставчатых пальцев. – А у того тела, которое лежит, обнявшись с офицером, чью шпагу уже присвоил Торкат, вместо рук крючья.

– Ничего не понимаю, – признался Гроткар. Гном с недоумевающим видом начал осматривать лежащие вокруг тела, и практически у каждого находил ту или иную аномалию. – Челюсти на горле. Щупальца вместо рук. Сросшиеся в хвост ноги. Этот нормальный. Правда, возможно, не весь, нижняя половина куда-то делась. Вместо рук костяные клинки, а голова гладкая, как бильярдный шар, и столь же монолитная. Эй, а ел-то он чем?

– Живые существа с такими изменениями долго не протянут, – холодея, произнесла я. – А вот метаболизм мертвых – вещь странная и до конца так никем и не понятая. Это нежить.

– М-да, – пробормотала Лаэла. – Гроткар, прими извинения за скепсис в отношении твоего деда. После знакомства с такими тварями я бы тоже до конца жизни от каждой тени шарахалась.

– Остается вопрос, стоит ли нам идти дальше? – Многозначительный кивок в сторону все еще мерцающего тусклым зеленоватым светом коридора заставил моих друзей задуматься. Впрочем, некоторых хватило ненадолго.

– Да ты что! Это же какие деньжищи! – Торкат в качестве иллюстрации к своим словам потряс зажатым в кулаке разукрашенным рунами защитным наручем, судя по влажному серебристому отблеску, хоть и скрытому под пылью и темными разводами чего-то подозрительного, выполненным из мифрила или сплава, содержащего немалую долю этого крайне недешевого металла. – Конечно, пойдем! За это время тут все, что могло шевелиться, уже давным-давно сгнило и рассыпалось!

Вот иногда логика, а особенно ее отсутствие, заменяемое некоторыми индивидуумами гномской наружности неописуемой жаждой наживы, к слову выдаваемой ими за бережливость и домовитость, меня особенно поражает. О чем я не преминула сказать вслух, правда, не в тех выражениях, в которых хотела высказаться первоначально.

– Дорогой Торкат… – У-ух! Даже саму себя пробрало, шепоток вышел еще тот, камень можно резать. – Ты вокруг ничего необычного не замечаешь?

Заозирались! Вот ведь, ну гномы-то – демоны с ними, но от эльфийки я такого не ожидала. Прошло буквально несколько мгновений, как в удивленном взоре Лаэлы, направленном в мою сторону, появился отблеск понимания и правильного такого страха. Нужного. Можно даже сказать, жизненно необходимого каждому сунувшемуся в такие вот места страху.

– Освещение! – Твердый голос эльфийки, озвучивший наконец-то гложущую меня уже несколько минут мысль, прозвучал для братьев откровением. И эти два археолога-любителя наконец-то соизволили обратить внимание на мерно сияющие под потолком и на стенах полоски светильников. Примерно таких же проходческих светляков, которыми тангары пользуются еще со времен нежити. Универсальные, хотя и маломощные источники света, правда, наимерзейшего зеленоватого оттенка, в котором нежная девичья кожа претерпевает такие изменения, что на вид становится малоотличима от кожи мертвеца недельной давности. Хорошо хоть, что это всего лишь оптическая иллюзия, но вот именно за такие фокусы толстостенные, сплавленные из горного хрусталя или тугоплавкого стекла колбы со специально выращенным пещерным кристаллическим мхом не особенно прижились в быту.

– Сколько, говорите, такой светильник без подпитки работает? – Яду в моем голосе хватило бы на всех присутствующих и еще бы осталось, особенно если вводить сразу в кровь. Видела я у нашего семейного врача парочку искусно изготовленных инъекторов, вот как раз для такого дела бы и пригодились. – Это, дорогие мои, вам ни о чем не говорит?