Читаем без скачивания Кукловод - Геннадий Марченко

Чувствуя себя государственным преступником, он медленно протянул руку и взял 'Макаров'. Чувствовать холодное прикосновение смерти было и страшно, и заманчиво одновременно. Раньше ему доводилось пару раз стрелять из 'Макарова', было это в ведомственном тире. Не сказать, что положил все в 'десятку', но и в молоко ничего не улетело.

Он взвесил пистолет на ладони, а затем положил его во внутренний карман куртки. Нет, слишком заметно. Лучше заткнуть за пояс, сзади. Вот так лучше, и незаметно, и не мешает. А теперь можно заняться и Виктором.

Он сел на колени возле мертвого тела, сконцентрировался, и опустил ладонь на холодный лоб...

...Он читал газету, лежа на диване, закинув босые ноги на диванный валик. Но печатная информация совсем не задерживалась в его голове. Напротив, там роились мысли по делу, которое они распутывали вместе с Клестом. Как вычислить и предупредить следующий ход маньяка?

Нет, об этом нельзя думать постоянно! Нужно как-то отвлечься, мозги должны хотя бы вечером отдыхать. Может, телевизор поглядеть? Что там, интересно, по 'Спорту' показывают... Он отложил книгу, стянул с носа очки, и в этот момент в дверь позвонили. Кого это несет, интересно? На часах уже почти десять.

Натянув треники, Виктор двинулся в прихожую. Поглядел в глазок, и обомлел. На лестничной площадке стояла Лизка, и так жалобно смотрела, что защемило сердце.

- Господи, Лизок, - забормотал он, распахивая дверь, - что ты здесь делаешь одна...

Договорить он не успел, потому что в следующий миг что-то очень быстрое промелькнуло перед глазами, и страшный удар, пришедшийся чуть выше скулы, отбросил его вглубь прихожей. Чья-то темная тень заслонила дверной проем. Не успев опомниться от первого удара, он получил второй, на это раз носком ботинка в подбородок, и на этот раз провалился в глубокий нокаут.

Когда Виктор очнулся, то не сразу вспомнил, что с ним произошло. Но когда он увидел сидевшую рядом Лизу, а чуть в стороне смутно знакомого, одетого во все черное длинноволосого незнакомца, поигрывающего длинным шилом, то память услужливо напомнила ему все подробности произошедшего. Саднящая скула и пара выбитых нижних зубов также свидетельствовали, что его лицу пришлось испытать несколько неприятных мгновений. Виктор попытался вскочить со стула, однако тут же понял, что это ему вряд ли удастся - руки за спинкой были чем-то стянуты так туго и надежно, что не стоило и пытаться.

- А-а, очухался... Наконец-то, а то мы с Лизонькой уже заскучали, все гадаем, когда это наш папочка соизволит прийти в себя.

Незнакомец улыбнулся одними губами, подошел к его дочери и погладил ее по голове затянутой в черную перчатку рукой. Лиза сидела бледная, и на прикосновение длинноволосого никак не отреагировала.

- Подонок, не трогай мою дочь!

Он снова дернулся, и вновь никакого эффекта. А затем вспомнил, где мог видеть этого человека. На том самом портрете, который нарисовал Клест, изображая убийцу секретарши гадалки Линды. От этого ему стало совсем тошно, но он тут же вспомнил о дочери, которая так же находилась во власти безумца, и прорычал:

- Хорьков, тварь, если хоть один волос упадет...

- Замечательно, что ты понял, кто я такой, - улыбнулся Зиновий. - А твоей дочурке я не собираюсь пока делать ничего плохого. Заметь - пока... Потому что если ты не ответишь на мой вопрос, то несчастное дитя умрет у тебя на глазах. Так, солнышко?

Он прикоснулся к бледной щеке Лизы кончиком шила, и на этот раз она чуть заметно вздрогнула. А Леонченко вновь испытал прилив жгучей ненависти к этому... Нет, не человеку, скорее, к зверю в человеческом обличье.

- Чего ты хочешь? - спросил он, с трудом подавляя желание рвануться что есть сил, разрывая жилы на запястьях, и вцепиться зубами в горло ублюдку. Знал, что все равно ничего он ему сейчас сделать не сможет.

- Мне нужно знать, где сейчас мой ненаглядный братец и его подружка, с которой у меня осталось незаконченное дело. Хочу преподнести им небольшой сюрприз.

- А больше ты ничего не хочешь?

- Восхитись моей скромностью, но это единственное желание, от выполнения которого зависит, останется ли жива твоя дочь. О тебе, - добавил Зиновий, - речь не идет. Хотя, если ты будешь упорствовать, смерть твоя будет еще ужаснее, нежели кончина Лизоньки.

- А жаль будет ее убивать, - продолжал Хорьков, бросая взгляд в сторону девочки. - Такая красавица растет, лет через десять удачно выйдет замуж, нарожает детишек... Но это, опять же, зависит от тебя, следователь. Столь радужная перспектива может разбиться о суровые стены реальности.

Виктор до крови закусил губу, сдерживая стон. Вот уж никогда не думал, что окажется перед подобной дилеммой - предать друга, или спасти дочь. Хотя кто знает, можно ли верить этому отморозку на слово. Вполне вероятно, что он в любом случае расправится с Лизой. Но стать еще при этом и Иудой... Нет, он не сможет так поступить!

- Я тебе ничего не скажу, - прохрипел он, и сделал последнюю попытку спасти ситуацию. - Хорьков, тебя все равно поймают, за тобой идет настоящая охота, и гулять на свободе тебе осталось всего ничего. Неужели из-за каких-то идиотских принципов ты готов принести в жертву ни в чем не повинных людей, даже ребенка?

- А вот это уже не тебе решать, прокурор хренов! - с неожиданной злостью выкрикнул Зиновий. - Мои принципы тебя не касаются, это мое личное дело. Не суй свой нос в чужие дела. И если ты не понял, что я достигну своей цели во что бы то ни стало... Посмотрим, как ты запоешь через минуту.

Он повернулся к Лизе, резким движением срывая с нее розовое платьишко. Девочка с полузадушенным всхлипом попыталась прикрыть несформировавшуюся грудь своими худыми ручками, и эта ее беззащитность рванула сердце Леонченко железными когтями. Он крепко, до слез зажмурился, однако оглохнуть не мог при всем желании. А дочка кричала, вернее, тоненько визжала в одной тональности, и с каждой секундой решимость Виктора таяла на глазах.

- Хватит!

Крик тут же прекратился. Он заставил себя открыть глаза, но в сторону дочери старался не глядеть, пугаясь увидеть нечто, чего его униженный разум просто не выдержит.

- Что, созрел?

В поле зрения Леонченко появился поигрывающий шилом Зиновий. Он приблизил свое лицо к лицу пленника, и у того на мгновение мелькнула надежда, что удастся впиться зубами в сонную артерию врага. Но, словно уловив мысли Виктора, Хорьков тут же отстранился.

- Я скажу, где Клест... Но взамен ты должен гарантировать, что моя дочь останется живой.

- Можешь быть уверен, я и пальцем ее не трону, если, конечно, ты меня не обманешь. Тогда, ручаюсь, Лизоньке придется очень, очень плохо. Итак...