Читаем без скачивания Кто-то просит прощения - Вадим Юрьевич Панов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А что вы скажете о Кейне? Он жив?
– Я ничего не слышал о Кейне с той весны, когда умерла Зебра, – рассказал хозяин лавки. – Ходили слухи, что он сумел устроиться в очень серьёзную, богатую компанию и уехал из города. Наверное, это действительно так.
– Почему?
– Он бы не ушёл из сообщества, – ответил Григорий. – Он был лидером, авторитетом, его уважали, а флёр таинственности – единственный выживший из всех участников экспедиции – привлёк бы к нему ещё большее внимание.
«Возможно, именно внимания он и стремился избежать… Но для этого ему пришлось наступить на горло собственному “я” и отказаться от роли лидера…»
– Знаете настоящее имя Кейна?
Вербин задал вопрос машинально, поскольку уже привык не получать на него ответ. Но спросил. И неожиданно услышал:
– Его зовут Дмитрий, Дмитрий Леонидович Яковлев.
– Откуда вы знаете? – Феликс слегка растерялся.
– Я на первом курсе попал в студенческий совет, – ответил Григорий. – Кейн тоже в нём участвовал, так что я с ним познакомился раньше Рины.
– Интересно…
– Это вам помогло?
Вербин не видел смысла скрывать ответ на этот вопрос.
– Получилось так, что до сих пор он нигде не «светил» своё настоящее имя. Я, конечно, рано или поздно его бы узнал, но вы мне сэкономили время. Возможно, много времени.
– Я рад, – улыбнулся Григорий. – Что же касается таинственности, то это, наверное, было частью созданного им образа для сообщества. А может, и профессиональное.
– Вы знаете, где он работает? – мгновенно среагировал Вербин.
– Сейчас я о Кейне ничего не знаю, – повторил хозяин лавки. – А в то время он стал вплотную заниматься компьютерной безопасностью, говорил, что это очень перспективное направление. Кейн окончил математический факультет и в таких вещах отлично разбирался.
«Это объясняет безвременную кончину старого сайта сообщества…»
Но у Вербина тоже были знакомые компьютерные специалисты. То есть не у него, а у Сергея, однако дело своё они знали. Утром они выгрузили ему информацию с планшета Рины и прислали ссылку на диск. Феликс просмотрел материалы, отобрал фотографии, на которых присутствовали молодые люди, и показал Григорию:
– Узнаёте кого-нибудь?
– Откуда у вас эти фото? – удивился хозяин лавки.
– С планшета Рины, – спокойно ответил Вербин. – Но не беспокойтесь, всё честно – родители сами мне его дали, можете проверить.
– Я вам верю. – Григорий пролистал фотографии. – Это Кислый.
Тощий парень, с действительно кислым лицом. Кличка в точности описывала внешность молодого человека.
– Когда он стал наркоманом?
– Он ещё в школе покуривал травку, а героин… – Григорий задумчиво посмотрел на фото. – А на героин Кислый сел после той поездки. Я тоже обратил на это внимание.
«После той поездки…»
– Это Сашка… – Григорий продолжил листать фотографии. – Эту девчонку не знаю… это Зебра…
– Кейн на фото есть?
– Нет.
– А Доктор?
– Тоже нет.
– Ну и ладно.
Феликс убрал планшет, всем своим видом давая понять, что визит практически окончен, и, когда хозяин лавки расслабился, дружелюбно спросил:
– Рина говорила, кто ещё был на мысу?
И понял, что угодил в точку – Григорий вздрогнул и, кажется, чуть подался назад.
– Нет.
– Не называла имени? Или клички? – И прежде, чем хозяин лавки ответил, продолжил, чуть повысив голос: – Вас охватило огромное желание сказать, что вы ничего не знаете. И я никогда не докажу, что вы знали, но промолчали. Это останется на вашей совести. Только на ней.
– Вы ещё верите в совесть? – хрипло спросил Григорий.
– А вы – нет?
– Вокруг посмотрите.
– Я смотрю, – спокойно ответил Вербин. – Смотрю часто. И вижу, уж поверьте, намного больше, чем вы. И знаете что я вам скажу? Всё вокруг не рассыпалось только потому, что остались люди, для которых имеет значение совесть, репутация, уважение и самоуважение. Люди с чётким пониманием добра и того, что правильно. Думаете, я не вижу холуёв, тупых лакеев, циничных воров и подонков всех мастей? Вижу лучше вас. Но если вы согласитесь с тем, что кроме них никого нет, вы станете таким же. Сразу.
– Я не такой.
– Я знаю, – мягко произнёс Феликс. – Гриша, я уже догадался, что там произошло. Будем откровенны: ничего другого там произойти и не могло – учитывая то, какое впечатление случившееся произвело на Кислого и Зебру. Ещё я знаю, что вы не сможете подтвердить свои слова и они не станут свидетельством. Зато вы укрепите мои подозрения. И сбросите груз, который несёте уже десять лет.
Григорий молчал очень долго. Минут пять, если не больше, в магазине царила полная тишина, даже машины, кажется, перестали проезжать по улице, не мешая хозяину лавки размышлять. А затем он решился.
– Я заставлял себя не верить. – Григорий говорил очень тихо и смотрел на книжные полки. – Не хотел верить. Не мог.
Он тоже её любил. Без всяких шансов на отношения – просто любил. И тоже не хотел пачкать её память. Но груз действительно получился тяжким и возможность от него избавиться пересилила.
– Я уверял себя, что это было сказано в бреду, потому что тогда, перед самой смертью, Рина не всегда сохраняла ясность рассудка… может, поэтому и сказала… Во время нашей последней встречи… Рина сказала, что на мысу они принесли жертву.
– Человека?
– Да. – Пауза. – Скорее всего, это была девушка, потому что Рина сказала: «Эта сучка не помогла». Именно так: «эта сучка не помогла». Именно так… Представляете? Меня до сих пор трясёт, когда я об этом вспоминаю.
Григорию было очень грустно от того, что девушка, которую он любил, назвала жертву сучкой. А может, не грустно – противно. Отняла жизнь – и наградила презрительным ругательством.
– Она хоть сожалела? – очень тихо спросил Вербин.
– Рина жалела только о том, что ничего не получилось, – глухо ответил Григорий. – Она очень хотела жить. Проклинала всех за то, что мы остаёмся, а она уходит. В ней было столько ненависти, что я… Я заставлял себя верить, что о жертве Рина сказала со зла. – Он наконец-то посмотрел Вербину в глаза: – Я должен был пойти в полицию?
– У вас не было никаких доказательств. Только слова человека, сказанные в бреду, – твёрдо сказал Феликс. – Вам бы не поверили.
– Но ведь вы кому-то поверили, – вздохнул Григорий. – Поверили без всяких доказательств и стали искать преступника. – Он помолчал. – Чтобы наказать.
* * *
Аркадий вновь пришёл, когда она спала. Спала крепко и сладко, как у неё давно не получалось. Спала очень спокойно и поэтому, почувствовав нежные прикосновения умелых мужских рук, Лера улыбнулась и прошептала:
– Милый…
Такой ненасытный.
Но не пошевелилась, изображая спящую и медленно распаляясь от его ласк. Чувствуя, как возбуждение смешивается с нереальностью сна, создавая восхитительное ощущение пребывания в сладкой сказке. Охватившая девушку нега казалась тёплой ароматной водой, в которую она погрузилась, как в ванну. Только ещё лучше, потому что ванна была на двоих.
Просыпаться не хотелось, но очень хотелось проснуться, чтобы реальность сказки стала сказочной реальностью. Ведь непонятно, что лучше: оставаться в восхитительно приятных грёзах или же почувствовать всю остроту реальных чувств? Хотелось быть и там, и там. Ведь и там, и там – невыносимая сладость…
Лера потянулась. Звякнул проклятый «браслет». Глаза закрыты, но ей не нужно их открывать – она чувствует мужчину и предугадывает его движения.
Шепчет:
– Хочу тебя…
Переворачивается и оказывается сверху. Аркадий не против и улыбается, лёжа на спине. Его руки мягко скользят по бёдрам девушки. Она наклоняется и целует его в губы.
– Хочу тебя…
Он громко дышит. Чувствуется – напряжён до предела, но сдерживается изо всех сил, не хочет торопиться. Он не трахает её, а получает изысканное наслаждение от близости. Но он напряжён, Лера это чувствует и умело подводит Аркадия к финалу. Лера молода, но большая мастерица, превосходно владеет своим телом и мышцами. Будучи сверху, она полностью контролирует происходящее, и в тот момент, когда Аркадий перестаёт сдерживаться, скатывается направо и вперёд, слетает с кровати, одновременно перехватывая цепочкой шею проклятого мучителя и, крича что-то невнятное, начинает с силой давить на неё. Всей силой рук. Всем своим весом. В стороны и вниз. Не видя, но чувствуя, как стальная цепочка впивается в кожу и сдавливает горло мужчины, полностью перекрывая доступ воздуха. Секунды экстаза, во время которых Аркадий стал полностью беззащитен, Лера использовала идеально – он пропустил удар, растерялся, а сейчас и вовсе запаниковал, не понимая, как справиться с удушьем. Она боялась, что Аркадий сообразит сделать обратный кувырок, скатится с кровати и так освободится, но он не додумался. Аркадий хрипит, стучит ногами по кровати, сжимает простынь руками, но не делает ничего правильного. И постепенно затихает. Но Лера продолжает сдавливать его горло, отсчитывая про себя секунды. Возможно, счёт идёт
