Читаем без скачивания Снайпер должен стрелять - Валерий Прохватилов

И вот тут-то неожиданно у входных дверей коттеджа Ника Эрделюака раздались весьма настойчивые звонки.

— Наконец-то, — сказала Мари со вздохом, бросив взгляд на каминные часы, которые показывали уже начало двенадцатого. — Это, конечно, Хьюз…

От Эрделюака Андрей возвращался домой один. Арри Хьюз обещал привезти Мари чуть позже, на своей машине, сославшись при этом на какие-то чрезвычайные, вдруг возникшие обстоятельства, устранить которые без Мари он никак не сможет.

Славный малый, подумал Андрей про Хьюза, вспоминая, как обстоятельно тот рассказывал обо всем, что успел предпринять с момента, когда факс принес первые сообщения о трагедии в замке Бэдфулов. Побывал на месте убийства, натолкнувшись там на двойное оцепление молчаливых ребят в полицейских касках. Никакой, черт возьми, лазейки, ни малой щелочки! Но в отличие от других коллег, что не могут отложить файф-о-клок даже ради крутой сенсации, Хьюз дождался-таки снятия всех кордонов и где-то сразу после шести пробился ко входу в замок. Через Джордана Томпсона, тоже молчаливого, будто памятник всем скорбящим, сумел вызвать Конрада Вильтона, секретаря графа Бэдфула и с недавних пор почти своего приятеля. Разговор с ним слегка облегчил кошелек Арри Хьюза, но зато обогатил массой сведений обо всех убитых, включая собачку Марфи.

Он готов уже был кое-что заслать в первый утренний выпуск своей газеты, но тут… («Журналистское везение?» — спросите вы. «Возможно!»)…прямо на шоссе вдруг встретил машину Доулинга. Шеф полиции явно следовал в управление. Хьюз мгновенно развернулся, полетел за ним, почти нарушая правила. Опоздал, разумеется, на две или три минуты, но зато уже застал воистину великолепное зрелище — там, у входа. Было уже довольно темно, и вечер, озаряемый блицвспышками, огоньками проблесковых маячков полицейских машин, софитами телевизионщиков, драматизировал ситуацию. Комиссар Сэм Доулинг, огромный, несокрушимый, в блеске огней, возвышаясь над толпой на крутых ступеньках парадной лестницы, словно символизировал собой основы правопорядка. Плотные фигуры полицейских, стоящих слева, и справа, и сзади него, создавали тот фон, который лучше любых декораций обеспечивал нужный сейчас эффект.

— Господа, — гремел Доулинг, — могу сообщить вам главное: преступник найден, улики изобличают его в полной мере!

— Каковы мотивы убийства? — звонко выкрикнул парень из «Санди-телеграф», которого Хьюз оттеснил плечом, предприняв отчаянную попытку подняться как можно выше.

— О мотивах сегодня говорить не будем, — ответил Доулинг, — следствие продолжается… Тем не менее, господа, — он поднял вверх палец, и вспышки фотоаппаратов мгновенно слились в один световой поток, — поверьте моему опыту и постарайтесь на этот раз больше внимания уделить тем, кто провел операцию.

— Не хотите ли вы этим сказать, что преступник мертв? — громко крикнул кто-то из репортеров, тыча микрофоном комиссару чуть ли не в подбородок.

— Я хочу этим сказать, что преступник найден!

— Вы уходите от ответов, Доулинг! Где гарантия, что с экранов телевизоров нам не продемонстрируют на днях маньяка?

— Не возьму на себя смелость утверждать, что этого не случится…

— А не слишком ли много маньяков, шеф? — крикнули ему.

— Не более, господа, чем в тех фильмах ужасов, которые демонстрирует ТВ нашим детям и нашим внукам!

— Имя, имя убийцы! — потребовали сразу несколько голосов.

— Его имя — Жан Бертье! — четко бросил в толпу комиссар полиции, очень резко повернулся ко всем спиной и пошел к дверям.

В общей сутолоке на входе Арри Хьюзу каким-то чудом тоже удалось протиснуться в вестибюль. Доулинг сразу исчез в распахнутой пасти лифта, хлобыстнув дверью так, что центральная старинная люстра вздрогнула.

Больше часа Хьюз болтался по управлению, собирая любые слухи, домыслы и догадки. В баре познакомился с замечательным парнем по имени Вацлав Крыл. (В этом месте рассказа Хьюза Мари с Андреем переглянулись.) Доулинг, кстати, вскоре принял в своем кабинете Крыла, одним из первых. Вацлав честно выполнил просьбу журналиста — замолвить словечко и за него. Через несколько мгновений очень милая секретарша жестом пригласила Хьюза войти. «У вас ровно три минуты», — сказала она при этом, с той известной мерой любезности, с какой всякого случайного человека вынужденно приглашают на чашку кофе.

Здесь, в просторном кабинете, лицом к лицу, Доулинг почему-то не показался Хьюзу таким спокойным, каким он был всего час назад, на ступеньках лестницы. Жилы на лбу набухли, взгляд прищуренных глаз был темен.

— Сядьте, Хьюз, — сказал он сразу и в общем довольно жестко, — и поясните, почему вы торчите у меня под дверью, вместо того чтобы со всей этой швалью орать у центрального входа, превращая каждое неосторожное слов в документ, в котором затем нельзя исправить ни закорючки?

— Извините, мистер Доулинг, я был там, но почему-то понял, что вы не намерены говорить открыто сразу со всей оравой.

— Да, представьте себе, друг мой, я сегодня весь вечер только о том и думал, как бы это мне поскорее встретиться с Арри Хьюзом, чтобы поболтать с ним вдоволь наедине. Говорю вам еще раз: сядьте!

Журналист опустился в кресло напротив Доулинга.

— Раз уж вы меня все равно достали, — продолжил Доулинг, — я намерен дать вам эксклюзивную информацию, которая завтра утром должна быть в прессе. Можете записывать.

Хьюз поставил диктофон на стол и включил его.

— Как вы уже слышали, убийцу зовут Бертье, — сказал Доулинг. — Месяцев шесть назад он снял коттедж на Рейн-стрит, 16, где проживал безвылазно. Совершив преступление, он разобрал винтовку и вернулся в коттедж, даже не подумав замести следы на чердаке заброшенной конюшни, откуда велась стрельба. Дома убийца покончил с собой, намешав какую-то дрянь в бутылку из-под бордо. Этим же ядом случайно отравилась женщина, которая приходила к Бертье готовить, некая миссис Силена Стилл. Повторяю — случайно!

Оба закурили. Мысленно Хьюз прикидывал, как ему отсюда быстрее проехать в офис.

— О мотивах убийства, — продолжил Доулинг. — При обыске, в бумагах Бертье, мы нашли письмо. Его текст таков: «Господин Бертье! Пока вы безуспешно поправляете тут здоровье, ваша очаровательная супруга, миссис Э. Хартли, развлекается с графом Р. Бэдфулом. Можете убедиться в этом в ближайшую среду в девять утра у калитки в юго-западной части парка»… Ну как?

— Впечатляет, — несколько ошеломленный, промолвил Хьюз. — Если это убийство в самом деле из-за ревности, то…

— Из-за ревности, друг мой, именно из-за этой треклятой ревности! — патетически перебил журналиста Доулинг. — Господи, что они с нами делают!..

— В чем же дело, — воскликнул Хьюз, приходя в себя. — Почему же вы ничего не сказали об этом еще там, у входа?

— Милый мой, — вздохнул Доулинг. — Если бы я сказал… Я прошу вас, кстати, выключить на минутку эту вашу чертову мыльницу…

Хьюз выключил диктофон и сунул его в карман.

— Сами подумайте, — сразу продолжил Доулинг. — Если бы я там, на входе, перед всей этой зубастой сворой произнес хоть слово о том, что мотивом хладнокровного утреннего расстрела людей из глухой засады является чья-то безумная ревность, что было бы, а?.. Верно, Хьюз, вы весьма догадливы: там бы вы меня все и слопали! Вы же, возможно, первый закричали бы мне в лицо: «А к какому же это конкретно черту наш бесподобный потомок Вильгельма Теля ревновал, например, несчастную собачонку Марфи?» Он ведь, друг мой, кроме двоих людей, для чего-то угрохал и эту маленькую собачку! Что это, по-вашему, а? Мог ли я допустить, чтобы вы там все надо мной смеялись?

Хьюзу было не до смеха. Он сейчас жалел лишь о том, что послушался Доулинга и убрал диктофон в карман.

— У вас ко мне есть вопросы? — спросил между тем комиссар полиции. По самой интонации было видно, что обещанные три минуты давно закончились.

— У меня всего один вопрос, мистер Доулинг, — сказал Хьюз. — Извините, но я прошу вас хотя бы на миг представить, что вы — Бертье. И в один прекрасный момент получаете вдруг письмо, из которого видно, что жена давно изменяет вам. Как бы вы лично надумали наказать ее?.. Сильно сомневаюсь, что, взяв винтовку, вы полезли бы на старый глухой чердак, в четверти мили от места встречи вашей драгоценной жены и ее любовника!

— Черт возьми! — сказал Доулинг. — Я бы вряд ли полез на чердак, вы правы. Я бы такую жену этими вот руками… — Хьюз невольно глянул на мощные руки Доулинга. — Я бы ее задушил — еще дней за десять до нашей счастливой свадьбы! Но ведь факт есть факт, дорогой мой друг! Все же этот Бертье предпочел чердак!

Вскоре после этой фразы они расстались.

Хьюз немедленно отбыл в офис, обработал материал и затем уже отправился в «Клуб по средам». Вечно успевающий как бы сразу находиться в пяти местах, внешне обаятельный и всегда уверенный в себе журналист Арри Хьюз вдруг внушил себе в этот час потрясающе прекрасную мысль о том, что он должен срочно, как раз сегодня, обязательно повидать зачем-то мисс Мари Монд, с которой он до этого не встречался уже, должно быть, без малого двести лет.