Читаем без скачивания Снайпер должен стрелять - Валерий Прохватилов

Тут Монд хмыкнул.

— Все это весьма поучительно и вполне похвально, — сказал он вдруг. — Только, Сэм, я должен предупредить, что, очевидно, зря я сразу не поставил тебя в известность… Дело в том, что, говоря о Хьюзе, ты одновременно как бы говоришь и о будущем своем дорогом племяннике. Извини меня, Сэм, за эту оплошность!

— Что за черт! — чуть не подпрыгнул Доулинг. — О каком таком племяннике ты толкуешь тут, Лоу?.. И при чем здесь, позволь тебя спросить откровенно, Хьюз?

— Дело в том, — сказал Монд, — что как раз в ту среду, когда произошло убийство и когда ты, по-видимому, уже отошел ко сну, для меня лично среда эта все еще длилась, длилась и длилась… Мари вернулась домой в тот раз очень поздно, где-то в третьем часу, и тут же, с порога, торжественно заявила мне, что столь нелюбимый тобой журналист Арри Хьюз сделал ей предложение и что она, кажется, склонна его принять. А поскольку ты всюду называешь Мари своей дорогой племянницей, вот я сейчас и подумал, что Хьюз…

— Так, — сказал Доулинг очень тихо, затем развернулся в кресле и несколько мгновений неподвижно смотрел в окно, очевидно, сожалея, что не видит сейчас за ним столь желанных ему парусов пиратов. Потом вновь повернулся к Монду с печальным видом: — Согласись… но ведь это же, Лоу… сразу — заговор, бунт, революция и дворцовый переворот… Что скажешь? — Доулинг мял в руке сигарету и все никак не мог вспомнить, куда это, к черту, с вечера он умудрился засунуть растреклятую любимую свою зажигалку. Или хотя бы спички.

— Вот она, — сказал Монд и достал зажигалку, торчащую из-под кипы каких-то бумаг и газетных вырезок, которыми был завален весь край стола.

— Спасибо, Лоу…

— Что касается предложения Хьюза, которое он сделал нашей Мари, то, скажу тебе, Сэм… я ждал его много лет.

— Вот тебе и на! — сокрушенно воскликнул Доулинг. И затем добавил — негромко и даже чуть-чуть ворчливо: — Можно подумать, что я не ждал… Или, может, ты тоже, как Хьюз, считаешь, что у меня нет глаз?.. Тем не менее — эта старая история, лет семь или восемь тому назад… Я, возможно, не вправе судить, но, мне помнится, Хьюз когда-то очень сильно обидел Мари, не так ли? Извини меня, Лоу, я, конечно, не знаю деталей, но прошлое…

Эту сбивчивую тираду Монд прервал вдруг на редкость спокойно и очень твердо:

— Где ты видел прошлое, Сэм, хоть раз? Оглянись вокруг, продемонстрируй мне это «прошлое»… Ткни в него, пожалуйста, хотя бы одним мизинцем!.. Мы с тобой, и Мари, и Хьюз… и другие… Все живут в настоящем, не правда ли? В настоящем, Сэм, несмотря ни на что, на любое прошлое! Пусть они даже когда-то оба ошиблись в чем-то, и она, и он… Ну и что?.. Разве мы вправе забыть, что у юности есть своя особая нетерпимость во всем и есть «комплекс Ромео», как в таких случаях говорят психологи. Не забудь, им ведь было тогда всего по шестнадцать-семнадцать лет. И в те годы, подобно Ромео, Хьюз был тоже вполне способен принять… спящую Джульетту за мертвую!.. Шутка ли сказать — лучший друг предлагает мне ворошить историю — через семь или восемь лет! Не за эти ли годы — ты вспомни, Сэм! — сорок раз уже перекроена история большинства наук, государств и народов мира? И, по-моему, даже — всей планетарной системы в целом… Неужели не сможем и мы с тобой снисходительно отнестись к нашей личной, сугубо семейной своей истории?

В кабинет без стука вошла Милена. Заговорщический вид был ей очень к лицу, как невольно отметил Монд. Секретарша наклонилась почти к самому уху шефа, что-то тихо ему шепнула, тот кивнул, и Милена вышла.

— Да, пожалуй, ты прав, друг мой, — сказал Доулинг, как только за Миленой закрылась дверь. — Кажется, я все понял… Надо каждый новый день начинать с той самой случайной ступеньки лестницы, на которой твердо стоишь хотя бы одной ногой. Будем считать, что корабли Генри Моргана вышли в море, а нам вновь с тобой предстоит разгребать грязь в порту, пока хватит на это сил.

— В таком случае, возвращаемся к нашему делу, Сэм?

— Хорошо, — сказал Доулинг, опять углубляясь в папку. — В самых общих чертах, мне хотелось бы, чтобы вы с ребятами проделали следующее…

— В самых общих чертах, — сказал Монд, — нам необходимо проделать следующее… «Дело Бэдфула» принято мною, хотя формально оно закрыто. Убийца обнаружен, мотив преступления выяснен, тем не менее Доулинг на паритетных началах предложил нам работать над делом дальше. С основными документами, хоть и бегло, вы ознакомились. У кого какие есть предложения?

— Давайте пойдем, как всегда, по кругу, а там посмотрим, — подал голос Андрей.

— Хорошо, — сказал Монд. — В таком случае, я начну по порядку, с официальной версии, которая составила суть отчета, сданного комиссаром полиции Доулингом в министерство внутренних дел. Можете, кто хочет, курить, перебивать меня, задавать вопросы… Мари, передай мне, пожалуйста, папку.

Мари встала, быстро собрала документы, положила папку на стол отца. Вацлав и Андрей обменялись парой коротких реплик, затем все стихло.

— Итак, — начал Монд, — некто Жан Бертье, француз, двадцати шести лет, полгода тому назад арендует двухэтажный особняк на Рейн-стрит, 16, и живет в нем, по словам экономки, почти безвылазно. Договор об аренде заключен по телефону, через посредническую контору, деньги внесены вперед, за двенадцать месяцев. Жана Бертье обслуживает экономка, миссис Силена Стилл, также нанятая по телефону. Деньги на ее личный счет регулярно переводятся страховой компанией «Хэлпинг-хауз». Сразу отмечу — услуги ее оплачиваются много выше обычного, живет она в нескольких автобусных остановках, ею, по-видимому, довольны. В силу этих обстоятельств на некоторые странности характера Бертье экономка, очевидно, не склонна обращать внимания.

Из отчета инспектора Инклава видно, что это за странности. Во-первых, чрезвычайная изолированность Бертье от мира. Он не покидает помещения, даже, кажется, ни разу не вышел в сад. Необыкновенная лень Бертье… Когда бы ни пришла экономка, он валяется на тахте и смотрит видеозаписи. «Панасоник» поставлен возле тахты, в ногах; рядом — столик с полочками, на них множество упаковок: всегда шоколад, печенье, различного вида жвачки. К приходу Силены Стилл обертками обычно усеяна половина комнаты.

— Вариант «Сладкой жизни» уважаемого синьора Феллини, — буркнул Вацлав, не удержавшись.

— В местном варианте, — кивнул головою Монд. — Второе. Несмотря на кажущуюся лень, ежедневно по утрам Жан Бертье проводит интенсивную зарядку, можно даже сказать, профессиональную тренировку, что позволяет ему до последних дней поддерживать прекрасную спортивную форму. После этого обязательно принимает контрастный душ. Рядом с его спальней оборудован настоящий спортивный зал: две соседние комнаты соединены раздвижной стеной. Состояние многочисленных тренажеров, механической беговой дорожки таково, что можно сделать однозначный вывод: всеми этими снарядами Бертье регулярно пользовался. В том числе и миниатюрной электронной моделью тира.

— В космос он собирался, чего там! — тихонько сказал Андрей.

— В качестве Белки-Стрелки, — тут же добавил Вацлав.

— Он и так жил почти как в космосе, — посмотрел на них Монд с напускной суровостью. — Полная изоляция от мира, вспомните! Его никто не посещает, и сам он ни к кому не ходит. Экономка ни разу не слышала, чтобы он разговаривал с кем-то по телефону. Тем не менее раз в месяц она оплачивала телефонные счета, примерно на одну и ту же сумму. За шесть месяцев жизни Бертье в коттедже мы имеем шесть квитанций, и все — за телефонные разговоры с Лондоном. То есть, как видим, сам образ жизни Бертье — тоже одна из тех странностей, о наличии которых я говорил вначале. Такова экспозиция, друзья мои. У кого есть вопросы?

— Сам образ жизни, — сказала Мари. — Наиболее остроумные из нас тут уже, правда, упоминали «Сладкую жизнь» и космос… Но тем не менее… Меня очень интересует, как следствие квалифицирует сам образ жизни Бертье? Зачем он сюда вообще приехал и, как говорится, откуда взялся?

— По этому поводу есть только одно свидетельство, все той же экономки, Силены Стилл. По ее словам, которые приводит в отчете Инклав, Жан Бертье «то ли проходил здесь курс лечения от самого обычного сплина, то ли от кого-то прятался». Какова профессия Бертье и откуда он прибыл, — таких данных в деле пока что нет.

— Извините, а на какие шиши он жил? — поинтересовался Вацлав. — Экономка оплачивается, коттедж оплачен… Где он сам-то брал деньги?

— Здесь как в старом анекдоте, — ответил Монд. — Боба спрашивают: «Где ты, Боб, берешь деньги?» — «Как это „где“? — отвечает Боб. — В ящике письменного стола». Точно так же обстоит дело и в нашем случае. Собственного счета в банке Бертье не имел, но в левом ящике письменного стола экономка всегда находила деньги. Никаких при этом чеков, всегда наличные.