Читаем без скачивания Часовые Вселенной - Евгений Гуляковский

Лагур так и сделал. Это сообщение, видимо, успокоило Ригаса, потому что они наконец тронулись в путь.

Почти сразу же поселок скрылся из глаз в густых зарослях. Лес над их головами сомкнулся, исчезло небо, исчезла далекая вершина горы, все время притягивавшая к себе взгляд Лагура. Почва под Ногами начинала мягко пружинить, постепенно Превращаясь в болото. Они шли уже второй час, и с каждой минутой дурман в голове Лагура рассеивался все больше. Он уже вспомнил, что у него есть другое имя, то, которое ему дали в мире под названием Земля.

Он не смог вспомнить этого имени, но уже знал, что имя Лагур имеет отношение только к поселку охотников, в котором он находился не по своей воле.

Теперь он знал, что его желание во что бы то ни стало попасть на гору как-то связано с изменившей ему памятью. На горе находятся вещи, которые помогут ему вспомнить что-то очень важное.

Возможно, он вспомнил бы это важное прямо сейчас — но ему мешала головная боль, все время усиливавшаяся по мере того, как слабело действие наркотика.

Кроме боли, ему мешало сосредоточиться постоянное нытье Зака, который шел за ним след в след и ни на минуту не оставлял его в покое.

— Лаг! Почему ты не взял свою лаламу, раз ты ее так любишь! Почему я должен тащишь на себе тяжелый мешок?

— У тебя есть своя лалама. Ты мог взять ее с собой.

— У моей сегодня плохое настроение. Она с утра начала плеваться. Почему твоя лалама никогда не плюется?

— Потому что я кормлю ее три раза в день, потому что я не ленюсь лазить для нее на вершины деревьев за молодыми листьями гролы, потому что вечерами я вожу ее к водопою. Потому, что, если ты от меня сейчас же не отстанешь, я перережу тебе глотку.

Когда смысл последней фразы дошел наконец до Зака, он остановился как вкопанный.

— Что ты сказал, Лаг? Повтори, что ты сказал!

Лагур уже понял, что этой неосторожной фразой выдал себя и что действовать теперь надо немедленно, пока идущий впереди Ригас не заметил, что происходит. И хотя его мозг все еще не полностью освободился от дурмана, его тело и мышцы, его инстинкты опытного бойца — все это уже было в его распоряжении.

Лагур остановился, повернулся и бросился на Зака. Он испытал сильное и неожиданное для себя чувство удовлетворения, почти наслаждения, когда его рука одним стремительным движением сломала шею этому несчастному дураку.

Не издав ни единого звука, тот упал в траву. Капля крови показалась в углу его губ и медленно поползла по подбородку. В ушах Лагура все еще стоял отвратительный треск сломанных шейных позвонков, словно он расколол скорлупу ореха.

«Я не должен был этого делать. Что со мной происходит? Этот человек ни в чем не виноват… Он одурманен наркотиками так же, как и я…» Но дело было сделано, и теперь он должен позаботиться о том, чтобы остальные не узнали, что здесь произошло, или, по крайней мере, узнали не сразу.

Лагур оттащил труп Зака в сторону от тропы. К счастью для него, тропа все время виляла, меняя направление, и идущие впереди не могли ви-Деть, как он напал на Зака.

Прежде чем вернуться на тропу, Лагур достал из заплечного мешка Зака большой кусок солонины, а на дне его обнаружил флягу с хорошей свежей водой. Это означало, что его предположение о том, что Зак тоже одурманен наркотиками, скорее всего не соответствовало истине. Он был неплохим притворщиком, этот Зак.

Свежая вода из фляжки помогла Лагуру окончательно прийти в себя, даже головная боль отступила. Сняв с пояса Зака хороший стальной нож с широким лезвием, который тот демонстративно держал под рукой, отпуская в его адрес свои гнусные шуточки, Лагур вернулся на тропу.

Теперь у него был выбор. Он мог скрыться в зарослях, запутать след и попробовать самостоятельно отыскать дорогу к вершине горы. Но гораздо больше он узнает, если последует дальше вместе с отрядом, в котором теперь остался всего один серьезный противник. Времени у него, правда, будет немного. Исчезновение Зака обнаружится очень скоро.

Догнав идущих впереди него людей, Лагур попытался обогнать Телла, чтобы быть как можно ближе к Ригасу в тот момент, когда поднимется тревога. Это ему почти удалось.

Телл, молчаливый и угрюмый человек, вызывал у него жалость и симпатию. Почему-то Лагур не сомневался, что в рюкзаке ТеЛла нет фляжки с чистой водой.

Тропа была слишком узкой для того, чтобы на ней могли свободно разойтись два человека. Плотно переплетенные побеги колючих лиан спускались с деревьев по обе стороны узкого туннеля, прорубленного в зарослях топорами охотников. Тропу приходилось постоянно расчищать, потому что лианы росли слишком быстро. Их ветви напоминали Лагуру стальную колючую проволоку. Через каждый десяток сантиметров на ветке находился нарост в виде узла из толстой древесины, утыканный шипами с прочными колючками, длиной в пять—шесть сантиметров каждый.

Наступить на такой еж означало надолго потерять способность двигаться. Колючки легко пропарывали подошвы самодельных сыромятных сапог охотников.

Телл, не понимая, что происходит, уступил Лагуру дорогу, когда тот хлопнул его по плечу и попросил посторониться. Его спина находилась в нескольких сантиметрах от стены колючих зарослей, и Лагуру достаточно было бы одного движения, чтобы надолго вывести из строя второго охотника. Но он ничего не имел против Телла и знал, что в решительную минуту тот не встанет безоговорочно на сторону Ригаса.

Оставив без ответа вопрос Телла о том, куда девался Зак, Лагур рванулся вперед, преодолевая последние несколько метров, все еще отделявшие его от Ригаса.

Услышав шум, тот успел обернуться раньше, чем это расстояние сократилось на дистанцию, достаточную для нападения. Теперь они стояли лицом к лицу, и Ригасу потребовалось всего несколько секунд, чтобы разобраться в происходящем.

Он приподнял топор, которым расчищал заросли, и первым молча бросился на Лагура.

Помня о том, что за его спиной оставался еще один противник, хоть и не такой серьезный, как Ригас, но все же способный напасть, если ему прикажут, Лагур принял единственно правильное в этой ситуации решение.

Он упал на землю, под ноги атаковавшему его Ригасу. Топор, описав в воздухе дугу, просвистел высоко над ним, но сам Ригас, хоть и споткнулся, все же сумел удержать равновесие.

Однако Лагуру удалось добиться главного, ради чего он использовал этот рискованный прием.

Теперь оба охотника находились от него с одной стороны, а узкая тропа не позволяла им напасть одновременно.

Оттолкнувшись от земли обеими руками, Лагур мгновенно оказался на ногах. В руке у него был зажат трофейный нож — оружие гораздо более удобное в ближнем бою, чем топор. Однако в том узком коридоре, ограниченном с обеих сторон опасными колючками, подойти к своему противнику на нужную дистанцию не удавалось.

Топор, описывая круговые движения, находился в опасной близости от Лагура, и он понимал, что при малейшей ошибке это лезвие раскроит ему череп. Он чувствовал себя так, словно попал в узкое жерло огромной мясорубки, а вращающийся нож с каждой секундой приближался к нему все ближе.

Лагуру приходилось шаг за шагом пятиться назад, и это было очень опасно, потому что он не видел за собой пространства — времени оборачиваться не было.

Каждую секунду его нога могла попасть на колючку или угодить в яму. Позиция, в которую он сам себя поставил, была крайне невыгодной, и ему пришлось вновь пойти на весьма рискованный прием. Максимально сократив расстояние, Лагур без всякой подготовки снизу метнул нож в Ригаса, расставшись тем самым со своим единственным оружием.

К счастью, его рука сама помнила, как правильно бросить нож, чтобы его лезвие в нужный момент оказалось впереди рукоятки.

Последовал хлесткий удар. Нож глубоко засел в правом плече Ригаса. Тот закричал от боли и выронил топор.

Лагур все время помнил о том, что за спиной Ригаса остался еще один противник. Несмотря на взаимную симпатию, которую они с Теллом испытывали друг к другу, он ни на минуту не сомневался, что тот не оставит без внимания нападение на Ригаса.

Лагур был для него чужаком, а Ригас, в их охотничьей четверке, главным. Похоже, он был главным во всей деревне, если не считать председателя, которого Лагур ни разу не видел.

Помня об этом, Лагур сразу же рванулся вперед, как только исчезло лезвие топора, преграждавшее ему путь.

За то короткое время, которое понадобилось Лагуру, чтобы преодолеть отделявшие его от Ригаса несколько метров, тот еще не успел прийти в себя после удара ножом.

Нож, видимо, задел артерию, потому что по обеим сторонам лезвия из раны на плече кровь хлестала фонтанчиками. Уже вся куртка Ригаса была залита кровью, а вид собственной крови совершенно деморализовал его.

Лагур обхватил его за шею, одновременно проводя захват здоровой руки Ригаса, и, заведя ее за спину, оказался у него за спиной.