Читаем без скачивания Суздальский варяг. Книга 1. Том 1. - Валерий Анисимов

– Вот и добро, сходите с Бутой к владыке, и всё будет ладно, – закончил разговор Никодим.

Иван, конечно, знал, что без епископа в Ростове не вершились большие дела, тем более, межевые, но как-то не придавал этому значения, а теперь вот сам почувствовал на себе недрёманное око владыки.

Благословляя в своё время Исайю на владычество в Ростовскую епархию, митрополит Иоанн, человек широкого ума, философ, книжник, советовал епископу опираться на местных бояр. В Ростовской земле ещё свежа была память о кровавых событиях, случившихся четырнадцать лет назад. Теперь же у владыки была надёжная опора. А Бута Лукич понимал, без владычной поддержки ему пришлось бы туго. Союз тысяцкого и владыки стал внушительной силой. Среди мери и чуди было ещё много язычников, но они затаились, опасаясь открыто выступать против христиан.

В отличие от своих предшественников, Исайя не стремится к насилию над неверными, призывая христиан и язычников терпимо относиться друг к другу – довольно уже крови! И он преуспел в этом. Если нехристи не хулят веру Христову, не идут с дрекольем на христиан, то пусть ходят на свои капища. Епископ даже не стал свергать в Ростове языческое идолище. Теперь то место так и называют – Чудской конец. Дикость нравов не усмирить силой. Не противостоянием её надо искоренять, а делать всё, чтобы христианская община была привлекательна для заблудших душ.

Исайя прозорлив, не менее бояр тщится о благоденствии всей ростовской чади. Не только Божьим словом он крепит христианскую паству, но не жалеет и богатства своего – вера без дел мертва есть. Помогает епископ ростовскому чернецу Авраамию обустроить киновию. Отчаянно борется Авраамий с волхвами. Правда, и сам натерпелся лишений и страхов от неверных, пока основывал и расширял монастырёк на берегу озера Неро. За усердие в подвижничестве рукоположил епископ Авраамия в архимандриты.

Исайя часто задумывался над тем, как ещё крепки языческие устремления простой чади. И не только среди мери и чуди, но ещё много славян, даже крещёных, кои не могут забыть ни Перуна, ни Велеса, а уж о Русалиях и говорить нечего – для многих это нерушимо. Постигнут ли когда-нибудь язычники свет Христова учения? Нелегко приходится вразумлять неверных. Епископ им толкует о славе Печерских чернецов, простёршейся по всей Руси, а язычники разумеют это посвоему, дескать, что это за подвиг, ежели чернецы сами себя заживо погребают в пещерах. Христианский Бог сподвиг их на труд земной в поте лица своего, а они отказываются от труда, вопреки воле Божьей. Старикам, конечно, трудно забыть обычаи предков, и это надо понимать. Но сейчас не те времена, кои выпали на долю ростовских первосвятителей. Всего-то минуло сто лет, как епископы Феодор и Иоанн посеяли семена веры Христовой в земле Ростовской, и уже чуть ли не вся чадь ростовская крестилась. Чтобы не пожрал мрак неверия, и не истлела бы память о великих деяниях православных пастырей и передних мужей, Исайя продолжает пополнять летописец, начатый его предшественниками.

Он сидел в книжной келье, глубоко задумавшись. Время от времени тишина нарушалась шелестом пожелтевших страниц. Епископ обдумывал фразы очередной записи: она должна быть краткой, но ёмкой по смыслу.

В такие часы никому не позволено беспокоить епископа. Только в углу за аналоем смиренно посапывал дьяк, украдкой позёвывая, в ожидании очередной диктовки.

Скрипнула дверь. Епископ боковым зрением увидел, как боязливо, но настойчиво в щель заглядывает служка: значит, что-то изрядное.

– Говори, говори же, – бросил он через плечо.

– В передней Бута Лукич и Иван Степаныч просят дозволения предстать пред очами архипастырскими.

– Бута, говоришь? Кучка? Не вовремя они пожаловали, – покачивал аккуратно подстриженной бородой епископ. На лбу резко обозначились морщины недовольства.

Несмотря на преклонные годы, епископ-грек был подвижен и деятелен, на зависть молодым. Но время брало своё, он стал чаще ощущать недомогание, и потому стремился успеть больше оставить добрых дел после себя. Тем и славен был у ростовской чади.

– Мужи знатные, по пустякам не пришли бы. Не поворачивать же их вспять? Зови.

Иван впервые был в книжной келье владыки. Приоткрыв рот, оглядывал он всё вокруг. Его поразило множество толстых книг в кожаных переплетах и хартий, разложенных по какому-то неведомому порядку на полках снизу доверху. Какую же надо иметь голову, чтобы вникнуть в суть всего написанного?

Епископ краем глаза глянул на Ивана, незаметно улыбнулся.

– Сказывайте, с чем пожаловали, молодцы красные? – благословив каждого, епископ старался приветливо расположить бояр к непринужденной беседе, зная, что обстановка книжной кельи, словно храм, сковывает собеседника. – Уж коли вназвесть пришли, не обессудьте. Впрочем, ежели угодно, то прошу в гостевую избу. – Епископ кивнул дьяку, чтобы тот удалился.

Владыка, конечно, благословил куплю-продажу и устроение подворья Ивана.

– Ты, Иван, ужель не ведал, иже надо придти под благословение мое? Где твоя купчая, архипастырскую руку к ней приложу. Надо нам блюсти княжью волю, иначе случись межевая распря, князь спросит, а было ли благословение владычное? А такового и нет. И тебе, и мне неприятности лишние. Помнится, отец твой мечтал устроить в Ростове подворье, да видно, недосуг было, а у тебя вот хватило воли на сие дело. – Епископ проницательно посмотрел каждому в глаза. – Но, чаю, не только с купчей вы пришли. Выкладывайте, что на душе есть.

Иван без запинки, складно, неспешно поведал свои замыслы по обустройству гостинцев. Сказал обо всём, не тая ни доводов, ни сомнений.

Исайя слушал молча. Поначалу он с сомнением воспринял услышанное, но огонёк в прищуре старческих глаз разгорался всё ярче. Владыка подал голос только, когда Иван замолчал в ожидании ответного слова.

– Так дело не пойдет, – вставая со столца и улыбаясь, заявил епископ.

Бояре тоже встали в недоумении.

– Похвально, еже попещение имаете о чести Ростова. Одного не разумею: что вы хотите от пастыря духовного?

Бояре растерянно топтались. Куда девалась приветливость владыки? Ведь он никогда не отказывал в добром совете, а тут – от ворот поворот.

– Время к трапезе подоспело. Не желаете ли разделить со мною, – кивком головы пригласил последовать за ним. – А потом и разговор продолжим. Помыслы ваши изрядны, и осмысление требуется неспешное.

Владыка осенил крестным знамением стол, кивнул чтецу, чтоб начинал читать псалтырь и, помолясь, стал пережёвывать постную трапезу.

«Что подвигло сих молодцев на дела неслыханные, – рассуждал про себя владыка. – Сидели в своих имениях, рыгали от сытости, да животы чесали от скуки, и вдруг восхотелось им порадеть за Ростов Великий. В чем их корысть? Ведь столько гривен надо вложить, а окупится ли? Риск велик. Снискать славу захотелось? Завидно стало смотреть, как Новый Торг приносит Новгороду пользу изрядную? Но такие дела без княжьей воли не делаются. Дерзок их замысел, но благотворен».

Наконец, закончилась трапеза под чтение псалтыри. Владыка и бояре вернулись к занятной беседе.

– Что же, Иван, тебя подвигло на такое дерзновение?

– Невмочь, владыка, стоять, как телку в зимнике, сено жевать и ничего не делать.

– Понятно, понятно. А ты, Бута, что же помалкиваешь? Иван горячо убеждает, а ты с ним согласен? – владыка искоса посмотрел на Буту. – Ты тысяцкий, за тобою вся чадь ростовская. Пойдут ли за вами?

– Помыслы Ивана заманчивы. Ростов не должен прозябать на обочине, в том нет сомненья. Но купцу не только обустроенные гостинцы нужны, его прибыль манит. Паки для обустройства погостных дворов, волоков, придётся землю межевать, а без княжьей воли здесь не обойтись. Кому кланяться, не ведаем. Всеволоду, видно, не до нас. Безвременье какое-то.

Все трое задумчиво помолчали.

Бута не хотел показывать свою неуверенность, но и скрыть её не мог. Он чувствовал себя виноватым перед Иваном, но поднять ростовскую чадь на великое дело ему было не по силам. Нужно, чтобы люди увидели свою корысть, как знамя в полку, а такого знамени и не было в руках тысяцкого. Иван настороженно поглядывал то на одного, то на другого. В его уверенность вкрадывалось сомнение: а всё ли он учёл?

Епископ сухо откашлялся – его давно мучила одышка – и, не переставая теребить пальцами вервицу, молвил:

– Резон есть, но дело изрядное. Без князя его не потянуть, одного моего благословения будет мало. Дело задумано настолько велико, иже в него должен поверить каждый, от князя до смерда. Ты представь, Иван, смерды худо-бедно, но живут неторопливо, спокойно несут свою потяжбу в поле, в лесу, на пастбище, и не вопреки, а в согласии с природой. По вечерам благодарят Бога за выдавшийся мирный день, и просят грядущий день даровать такой же. А ты хочешь вздыбить мирный быт православного труженика. Жизнь меняют по своей воле такие мужи, как вы, и это понятно: заутре вы хотите жить лепше, нежели намедни жили. Но черный люд не любит перемен, он живет стародавним обычаем. Как примирить ваши устремления с жизнью тысяч смердов? Вы не ведаете? И я не семи пядей во лбу. Ты уверен, иже не будет потрясения в земле Ростовской от твоих затей? – владыка искоса пытливо посмотрел на Ивана. – Видно, не настала пора для столь великих преобразований. Господь знамение даст, но когда сие случится, только Ему ведомо. Одного твоего геройства, Иван, мало. Герой должен обладать княжьей властью в этой земле. У тебя такая власть есть? Нет.