Читаем без скачивания Мир приключений 1959. Сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов - Г. Матвеев

— Пойдем к Данилову, — предложил Кузя.

— Данилова дома нет. Он холостой, в гости пошел к своим, — ответил Вася.

Вернулся Никитич и, прислонившись спиной к столбу, уставился на ребят.

— Ну, что стали? Зачинай! — сказал он, засунув ру­ки глубоко в карманы и поеживаясь от холода. Борода у него торчала в разные стороны, брови нахмурены.

Кузьма неуверенно запел: «Рождество твое…» Ос­таль­ные подхватили. Пели тихо, медленно. Голоса от вол­не­ния дрожали. В конце молитвы осмелели и «Дева днесь» пе­ли звонко, перекрывая пьяный шум барака.

Гармошки замолкли. В коридор выскочили сначала дети. Все они были сегодня в новых рубахах, платьях, причесанные, с чистыми лицами, и только вокруг глаз у них не отмылась угольная пыль.

Впрочем, и у взрослых, которые вышли следом за ними, глаза были словно нарочно подведены черной краской. v От раскрытых дверей стало светло. Женщины, увидев славелыциков, возвращались обратно, выносили и совали им по карманам гостинцы: картофельные шаньги, куски морковных пирогов, леденцы. Сердобольная Настасья принесла громадную коврижку и, положив ее на руки Марусе, заплакала.

— Сиротки горемычные…

Рабочие сумрачно смотрели на сгрудившуюся стайку ребят. Это был живой памятник кровавой битвы и горького поражения.

Когда кончили молитвы, Карасев, как и условились, снял шапку. Пока он ходил по коридору, спели шуточную песенку:

«Славите, славите,Вы меня не знаете.Открывайте сундучки,Подавайте пятачкиИли гривеннички».

Пятаки давали охотно. Никитич вытащил из кармана смятый рубль и, протянув Зотову, сказал сквозь зубы:

— Василий! Отца не забывай… Эх!

Он ударил кулаком по столбу так, что многие с опаской посмотрели наверх: как бы балки не упали.

Посыпались приглашения «погреться чайком», «погостить», но Вася наотрез отказался. Приятелей, которые обступили их плотным кольцом и просили взять с собой, он без церемонии растолкал.

— А сами-то что? Делайте звезду и ходите.

Выйдя на мороз, славельщики чуть не плясали от радости В прежние годы за все рождество они не собирали столько денег и гостинцев, сколько собрали сегодня в одном бараке.

— Старый Трифон полтинник дал, — рассказывал Карасев. — Хамидуло — гривен­ник… Ей-богу! Татарин, а дал гривен­ник!

Вася молчал. Он понимал, что дело тут не в празднике. Шахтеры давали деньги не для баловства, не на конфеты. Это была помощь сиротам.

У Маруси не было варежек, а засунуть руки в рукава полушубка мешала Настасьина коврижка. Пальцы щипал мороз. Девочка чуть не плакала, но стойко терпела.

— Пойдем на Доменный угор! — крикнул Карасев.

— Сначала к инженеру, — ответил, не оглядываясь, Вася.

По пути зашли к Карасеву и выложили на стол гостинцы. Шаньги поломались. К леденцам прилипли крошки мусора.

— Вот удивленья-то будет мамке! — сказал Карасев, глядя на кучу еды.

— Васька, надо мешок взять, — предложил Кузя, счищая мусор с конфет.

— Есть у тебя мешок, Карась? — спросил Вася.

Карасев вышел в чулан и через несколько минут принес запылившийся берестяной бурак.

— Мешок занятой… Вот бурак.

Зотов взял бурак, вытащил деревянную крышку, понюхал.

— Много ли тут унесешь?

— Много. В него цельное ведро браги уходит… И не сомнутся, если пироги, — горячо вступился за бурак Карасев.

Бурак был большой и легкий. Повертели, повертели и решили взять. Маруся вытерла с него пыль подолом платья, а нести поручила Сене, имевшему теплые варежки. Переменив свечку в звезде, отправились к инженеру.

На улице было по-прежнему тихо и пусто. Но вот в Заречье залаяла потревоженная собака; ей сразу ответила другая, третья, и скоро целый собачий хор заливался на разные голоса.

— Вот разбрехались! — заметил Вася, шагавший впереди. — И чего лают попусту?

— Дразнят! — ответил Кузя.

— Это зареченские. Там в каждом доме собака, — сказал Сеня.

— Злые, кусачие, — еле шевеля губами, подтвердила Маруся. — Из-за них мамка боится в Заречье ходить.

— А чего к ним ходить?

— Работать.

— Выжиги! — выругался Сеня.

Заречье во всех отношениях походило больше на село, чем на рабочий поселок. Жили там крестьяне, переселившиеся из деревень со всем скарбом и живностью. Работали они сезонно, в лесу, на лесосплаве, а кто имел своих лошадей, возили зимой древесный уголь в больших плетеных ко­робах. Летом большинство заречных занимались крестьянством. Сеяли пшеницу, овес, косили, развели огороды. Женщины из Заречья торговали на базаре яйцами, молоком, сметаной, творогом, шерстью, домотканым полотном, лаптями. Между Заречьем и остальными поселками была старинная вражда, и даже молодежь остерегалась ходить на гулянье в рабочие поселки. Малейший повод — и разгоралась драка.

Лай прекратился так же дружно, как начался, и в тишине остался только один звук: хрупкий, отрывистый скрип торопливых шагов. Васе казалось, что этот скрип никто не слышит, кроме него, как не слышат, когда звенит в ушах.

Когда ребята свернули в переулок, где жил инженер Камышин, перед ними, как из-под земли, выросла высокая темная фигура мужчины.

От неожиданности ребята шарахнулись в сторону, но человек тоже остановился и пристально уставился на них.

Так они некоторое время стояли молча, разглядывая друг друга.

— Славельщики со звездой… — неопределенно произнес человек. — Это хорошо… Кто у вас главный?

— А что? — спросил Вася.

— Ты знаешь, где живет Денисов, по прозвищу Медведь?

— А ты кто такой? — спросил в свою очередь юноша. — Не здешний?

— Нет… Я князь Абамелек-Лазарев — хозяин копей.

Ребята переглянулись.

— Врешь! — вырвалось у Кузи.

— А разве я не похож на хозяина? Ты его видел когда-нибудь?

— Нет. Он здесь не живет. Он в Питере живет, — смело ответил Кузя, но в это время его дернули за полу, и он замол­чал.

— Ну так как? Кто мне покажет дорогу к Денисову? Пятак получите.

— А на что тебе Денисов? — спросил Вася, подозрительно разглядывая мужчину. Голос его был знаком, и где-то он видел этого человека, но никак не мог вспомнить где.

— Фу, какой ты любопытный! Значит, надо, если спрашиваю.

Вася задумался. Времени было уже много, и он боялся опоздать к инженеру. А к инженеру у него было серьезное дело.

— Ладно… Марусь, покажи ему дорогу.

Девочке не понравилось такое поручение, и она решительно замотала головой.

— Ты не бойся. Зайдешь погреться у Кости и вертай назад. Мы пойдем к Камышину, — успокоил Вася и, не дожидаясь согласия, подтолкнул ее в спину. — Иди, иди. Тут близко.

— Идите за мной, дяденька, — неохотно сказала девочка и быстро зашагала в обратном направлении.

Когда фигура человека скрылась за поворотом, ребята направились к дому инженера.

Маруся бежала быстро, постоянно оглядываясь назад. Ей казалось, что «бородач» вот-вот наступит ей на пятки, так близко и громко скрипели его шаги.

— Как тебя зовут? — приветливо спросил он.

— Маруська.

— Отец у тебя в горе работает?

— Нет. Он на домне работал, только его уже нет… Помер! — охотно ответила девочка. — Когда против царя бунтовали, он тоже ходил стрелять. В него три пули попали. Фершал сказал, что он выживет, а он и не выжил.

— А мать у тебя есть?

— Есть. Мамка шибко голосила, когда он помер.

— А где она работает?

— Она вместе с тетей Аришей на угольных печах.

— С какой Аришей?

— А мать Карася, Ариша, — знаете? Они ночью ходят, уголь жгут.

— Далеко нам еще идти?

— Не-ет! Живо добежим! До Почайки спустимся, а там рукой подать.

— А ты не замерзла, Маруся?

— Не-ет… Я только с виду хлипкая, а на самом деле ничего… Я, дяденька, бойкая!

Некоторое время шли молча. Спускаясь с горы, прошли мимо крытого колодца, — место, называемое Почайкой. Девочка постоянно убегала вперед на несколько ша­гов, затем останавливалась и, подождав мужчину, шла рядом. Ее мучил какой-то вопрос, но она не решалась заговорить. Тот это заметил и ласково спросил:

— Ты мне что-то хочешь сказать, Маруся?

— Дяденька, а вы верно хозяин?

— Нет. Я пошутил.

Маруся облегченно вздохнула. Она, конечно, не поверила и сразу поняла, что дяденька пошутил. Не такая уж она глупенькая на самом деле. Но все-таки проверить не мешало. А вдруг правда! В сказках бывают и не такие чудеса. Даже с царями встречаются.

— А я думала, вы, и верно, хозяин… А только смотрю, зачем вы пешком ходите… Он ведь шибко богатый, хозяин-то? Да?

— Да.

— У него денег, поди, цельный короб. Все на него работают, а он только деньги считает… Дяденька, а на что ему столько денег?

— Жадный он, Маруся.

— Он скупой?.. У нас бабка рядом жила… Вот была тоже скупая. В церковь ходила милостыньку просить, а копейки все прятала… Вот скупая, вот скупая… Лучше бы пряников купила.