Читаем без скачивания Эхнатон, живущий в правде - Нагиб Махфуз

— Тебя что-то тревожит?

— Жрецы Амона — верные подданные вашего славного рода, — ответил я.

— Именно так я и думаю, — сказала Тийя. Глаза царицы вспыхнули, и она продолжила: — Амон — глава всех богов Египта. Для граждан империи он — символ власти. Они боятся его. Но Атон светит всем. Он — бог Солнца, и все могут его видеть.

Я задумался. Искренни ли ее слова, или это еще одна попытка замаскировать желание лишить нас власти? Как бы, там ни было, но ее доводы меня не убедили.

— Ваше величество[15], — сказал я, — этими дикарями следует править силой, а не жалостью.

— И жалостью тоже, — с улыбкой возразила она. — То, что годится для дикого зверя, не всегда годится для ручного животного.

Эта мысль показалась мне несерьезной, слишком женской и способной вызвать катастрофу. Последующие болезненные события только доказали мою правоту.

После выхода замуж Тийя столкнулась с трудностями. Некоторое время она оставалась бездетной и боялась оказаться бесплодной — возможно, из-за своего простого происхождения. В конце концов по милости Амона и его жрецов, наших молитв и заклинаний царица понесла. Однако родила всего лишь девочку. Когда мы встречались во дворце или в храме, она смотрела на меня осторожно и подозрительно, словно я был виноват в ее несчастье. Мы никогда не помышляли нарушить порядок престолонаследия. Недоверчивой ее делала только собственная порочность.

Жрец снова умолк, словно не испытывал желания продолжать, а затем сказал:

— Потом она каким-то чудом выносила двух сыновей. — Он немного подумал, еще сильнее разжигая мое любопытство. — Старший и лучший из двоих умер, а второй выжил, чтобы дать волю своей разнузданности и разрушить Египет.

Я молчал, но верховный жрец заметил мое нетерпение и заговорил снова:

— У нас есть способы узнавать правду даже тогда, когда она скрыта от других. Мы владеем тайнами колдовства и видим все, что происходит в империи. Еретик был человеком сомнительного происхождения, женоподобным и склонным к причудам. Следуя по стопам своего официального отца, Аменхотепа III, он женился на простолюдинке. Нефертити напоминала его мать не только худородностью[16], но ненасытным честолюбием и похотливостью. Она была красива, дерзка и упряма. Вмешивалась в государственные дела, поддерживала разрушительную политику своего мужа. Родила шестерых дочерей, плод связей с разными мужчинами. Любовь Эхнатона к Нефертити была лишь видимостью; на самом деле он не любил никого, кроме своей матери, которая дала ему жизнь и внушила абсурдные идеи. Он ощущал боль и одиночество Тийи и таил гнев на своего отца. Когда Аменхотеп III умер, Эхнатон стер его имя со всех памятников. Говорил, что хочет вычеркнуть имя Амона из людской памяти, а потому имя его отца, означающее «Амон доволен», тоже должно быть вычеркнуто. Но правда заключалась в том, что, будучи не в силах отомстить отцу при его жизни, Эхнатон убил его после смерти. Когда Тийя учила сына культу Атона, это был всего лишь политический маневр. Но мальчик поверил в него всеми фибрами души. Его женственная природа гнушалась политики. А потом случилось то, чего не ожидала даже его мать. Он стал еретиком.

Я все еще помню его отталкивающую внешность — не мужскую и не женскую. Он был таким слабым и хрупким, что волей-неволей ненавидел всех сильных мужчин, жрецов и богов. Именно поэтому он придумал бога, слабостью и женственностью похожего на него самого, отца и мать одновременно, у которого нет другой цели, кроме любви. Бога, которого почитают танцами и песнями! Эхнатон погрязал в трясине глупости и пренебрегал своими обязанностями самодержца, в то время как наших людей и преданных союзников истребляли враги империи. Они взывали о помощи, но не получали ее, и в конце концов империя пала, Египет был уничтожен, храмы опустели, а люди умирали с голоду. Таков был еретик, который называл себя Эхнатоном.

Пораженный яркостью собственных воспоминании, верховный жрец на время умолк. Я терпеливо ждал. Наконец он переплел пальцы и положил руки на колени.

— Я начал получать донесения об Эхнатоне еще тогда, когда он был всего лишь мальчиком. У меня были свои соглядатаи во дворце — люди, посвятившие себя служению Амону и стране. Они говорили мне, что наследник престола питает подозрительную страсть к Атону и ставит его выше Амона, главы всех богов. Я узнал, что мальчик каждый день ходит в уединенное место на берегу Нила, чтобы в одиночестве встретить рассвет. По моему убеждению, это странное поведение сулило в будущем большие трудности. Я пошел во дворец и поделился своими опасениями с царем и царицей.

— Мой сын еще мал, — улыбнулся Аменхотеп III.

— Но мальчик вырастет и сохранит идеи своего детства.

— Он всего лишь невинный ребенок, ищущий мудрости там, где считает возможным ее найти, — сказала Тийя.

— Скоро он начнет изучать военное дело и узнает свое истинное призвание, — добавил фараон.

— Мы нуждаемся не в расширении империи, а в мудрости, которая нужна, чтобы удержать завоеванное, — сказала Тийя.

— Моя государыня, — возразил я, — безопасность империи зависит от благословения Амона и демонстрации силы.

— Меня удивляет, что такой мудрый человек, как ты, недооценивает значение мудрости в делах подобного рода, — коварно сказала царица.

— Я не отрицаю значения мудрости, — не отступал я, — но без силы мудрость — всего лишь пустой звук.

— В этом дворце, — прервал меня фараон, — никто не сомневается, что Амон является главой всех богов.

— Но царевич перестал посещать храм, — с тревогой сказал я.

— Прояви терпение, — ответил царь. — Скоро мой сын будет выполнять все свои обязанности наследника престола.

Я вернулся из дворца, не найдя утешения. Наоборот, после того как царь и царица выступили в защиту царевича, мои страхи стали еще сильнее. А потом я услышал о беседе царевича с родителями и убедился, что в тщедушном теле наследника скрывается бездна зла. Однажды у меня попросил приема один из моих людей.

— Теперь даже Солнце перестало быть богом, — сказал он. Когда я спросил, что он имеет в виду, человек продолжил: — Ходят слухи, что в царевиче воплотился новый бог, который утверждает, что только он является единственным истинным богом, а все остальные боги — ложные.

Эта новость ошеломила меня. Смерть, постигшая старшего брата, была милосерднее безумия, обуявшего наследника престола. Трагедия достигла своего пика.

— Ты уверен в своих словах?

— Я лишь повторяю то, что говорят все.

— Как этот так называемый бог воплотился в наследнике?

— Царевич услышал его голос.

— Это не солнце? Не звезда? Не идол?

— Ничего похожего.

— Как он может поклоняться тому, кого не может видеть?

— Он верит, что его бог — единственная сила, способная творить.

— Он выжил из ума.

Жрец-кантор Тото сказал:

— Царевич безумен и не сможет взойти на престол, когда придет время.

— Успокойся, — ответил я. — Отступничество наследника ничего не меняет. Амон и наши боги останутся единственными божествами, почитаемыми подданными империи.

— Как может еретик сесть на трон и править империей? — гневно спросил Тото.

— Не будем торопиться. Дождемся, когда правда выйдет наружу, а потом обсудим это дело с царем, — продолжил я, хотя на душе у меня было тяжело. — Такого в истории еще не бывало.

Когда наследник престола женился на Нефертити, старшей дочери мудреца Эйе[17], я цеплялся за последнюю надежду, веря, что брак вразумит царевича. Я вызвал Эйе в храм. В ходе беседы я обратил внимание на то, что мудрец очень тщательно выбирает слова. Он явно был в затруднительном положении. Я сочувствовал ему и ничего не говорил о ереси наследника. Перед расставанием я попросил Эйе устроить мне тайную встречу с его дочерью.

Нефертити прибыла незамедлительно. Я внимательно посмотрел на нее и увидел, что за ее чарующей красотой скрывается бушующий поток силы и властности. Я тут же вспомнил великую царицу Тийю; оставалось надеяться, что эта сила окажется на нашей стороне.

— Благословляю тебя, дочь моя.

Она поблагодарила меня нежным приятным голосом.

— Не сомневаюсь, что ты прекрасно знаешь свои обязанности супруги наследника престола. Но мой долг напомнить тебе, что престол империи зиждется на трех основах: Амоне, главе всех богов, фараоне и царице.

— В самом деле. Я счастлива, что удостоилась твоей мудрости.

— Умная царица должна разделять с царем бремя защиты империи.

— Дорогой верховный жрец, — решительно сказала она, — мое сердце наполнено любовью и преданностью.

— Египет — страна с древними традициями, и женщины являются священными стражами этого наследия.