Читаем без скачивания Любить или воспитывать? - Екатерина Мурашова

– Клавдия Николаевна, как вы думаете, в чем эволюционный смысл того, что однажды родители перестают понимать своего ребенка, сука рычит на своих подросших щенков, а медведица прогоняет выросшего пестуна за границы семейного участка? Ведь если это так повсеместно в природе закрепилось, значит, это для чего-то ужасно важно?

– Ну я понимаю, что вы хотите сказать… чтобы они ушли и жили своей жизнью… Но мы-то все-таки не собаки и не медведи…

– Но сказка про Золушку и мачехиных родных дочек есть и у нас, – напомнила я. – А аналогичной сказки про маменькиных сынков нет просто потому, что исторически у женщины не было возможности долго пестовать своих подросших сыновей, они быстро переходили в ведомство «мужского мира», а там действовали жесткие законы конкуренции. Теперь все изменилось – и вот только ленивый не жалуется на изнеженность, вялость и несамостоятельность современных молодых мужчин.

– Послушайте, но даже в угоду вашим законам эволюции я не могу выбросить своих детей из головы и из сердца, как это делает сука или медведица!.. Кстати, я пыталась отвлечься, заниматься собой: хожу в бассейн, записалась на курсы компьютерного дизайна, много читаю – наверстываю то, что не успела прочесть в юности…

– Но ведь никто не говорит, что родители «непонятых» подростков расстаются с ними навсегда, – напомнила я. – После периода семейного «непонимания» и социальных поисков в благополучном случае наступает следующий период – период дружеского общения взрослых, родных людей.

Клавдия Николаевна долго молчала, глядя перед собой.

– Я не смогу, – наконец сказала она. – Я сто раз обещала себе не вмешиваться, но когда они сами приходят и спрашивают, а я вижу, что нужно сделать… Особенно теперь, после смерти мужа… Что у меня осталось? Вы правы, скорее всего, но я не смогу…

– Кто вы по специальности?

– Я акушер-гинеколог. Очень люблю свою работу, но… сами понимаете, там, в родилке, я тоже привыкла брать ответственность на себя, те же двадцать пять лет…

– Вы что-нибудь придумаете! – уверенно сказала я.

В шесть лет они пришли ко мне тестироваться перед школой, и Люба сама напомнила мне о прошлом визите. В памяти на удивление легко всплыла несоленая гречневая каша, и я спросила:

– Как там свекровь?

– Все чудесно! – улыбнулась Люба. – Она тогда почти сразу уехала на полтора года в Конго, по специальности, с какой-то гуманитарной миссией, нам сказала: обновить свой французский язык. Я, конечно, прыгала от радости, но вы бы видели, как обиделись на нее эти великовозрастные балбесы: как же, мамочка нас бросает! Потом, конечно, все устаканилось, муж начал как-то сам принимать решения, а когда она вернулась, все и вовсе стало хорошо, моя мама нам столько не помогает, сколько свекровь. Теперь вот согласилась Карину в музыкальную школу возить… Только холостой старший брат все еще на всех в обиде и моему говорит: жаль, что мама раньше в джунгли не уехала, когда мы еще с Ленкой жили. А теперь уже поезд ушел – у Ленки новый муж и от него ребенок…

Как утопить «Титаник»

– Я чувствую себя идиотом, вы понимаете или нет?! Я не могу…

– В каком именно случае вы чувствуете себя идиотом? – уточнила я.

– А вот когда жена заставляет меня с ними играть. В мячик или в машинки – больше ни мне, ни ей в голову ничего не приходит. После пяти минут пинания мячика туда-сюда или делания «ж-ж-ж» машинками я чувствую, что сатанею…

Двое симпатичных русоголовых мальчишек (два с половиной и четыре года) ползали по ковру у моих ног и согласно делали то самое «ж-ж-ж» моими многочисленными машинками.

Папа поправлял очки.

Женщина сначала сидела, обиженно поджав губы, а потом перешла в наступление:

– Да уж, конечно, куда проще им мультики включить, а самому – к компьютеру…

– Стоп, стоп, стоп! – весь ее дальнейший монолог, до последней запятой, я легко могла проговорить сама. – Ролевые игры! – энергично предложила я. – Это прекрасный, естественный и, в общем-то, единственный способ развития общего интеллекта ребенка-дошкольника. Конечно, природа запрограммировала его развертывание в разновозрастных группах детенышей, но с ними сегодня некоторые проблемы, поэтому родители должны компенсировать… Впрочем, вам повезло: у вас двое близких по возрасту детей…

– Погодите, погодите, – прервал мое оптимистичное чирикание папа. – О чем вы вообще говорите? Что это такое? Домашний театр, что ли?

– Гораздо проще, – ответила я. – Игры с ролями. Всегда были. Вспомните свое детство. «Я буду пограничник, а ты будешь собака пограничника. Вон там – нарушитель границы. Говори: гав-гав-гав – и хватай его!»

– Гав-гав-гав! – охотно сказал младший мальчик и вежливо укусил папу за брючину. Мужчина опасливо отодвинулся.

– Понимаете, это одновременно и игра, и такой способ освоения действительности. Вот глядите: двести лет назад родился в русской крестьянской семье ребенок. До года лежал в люльке под снотворным, сосал тряпочку с маковым жмыхом. Потом его оттуда вынули и отдали старшим братьям-сестрам. Они его сразу взяли в игру. Назначили для начала тем, кто он и есть: младенцем в игре «в семью». Вот мама, вот папа, они на работу в поле ходят, а потом его как будто кормят тюрей с листа лопуха. Прошел год. Ребенок подрос, и его назначили собачкой пастуха. Объяснили: если вот оттуда высунется Ванька (он – волк!), кричи «гав-гав-гав»! Прошел еще год. Теперь наш ребенок – пастух или волк, у него есть своя собачка, и все они пасут коровок, сделанных из полешек. Еще год. Наш ребенок – отец (или мать) семейства – пашет игрушечным плугом, печет игрушечные пироги в игрушечной печи, ездит на ярмарку, ругает новонародившихся «деток». Еще год. И вот уже шестилетний ребенок – организатор все той же игры «в жизнь», он сам распределяет роли. Еще год. Крестьянское детство коротко – семилетка уходит работать, пасти настоящих гусей. Но игра уже подготовила его практически ко всему, с чем он встретится в жизни… Понимаете теперь?

– Э-э-э, – субтильный интеллигентный папа взглянул на меня в некотором ошеломлении – жизнь крестьянской общины двухсотлетней давности явно была слишком далека от него. – Но я, видите ли, инженер… Эти ваши игры…

– Есть целый набор стандартных, вполне современных ролевых игр, – поспешила уверить я. – Детский сад, школа, поликлиника или больница, магазин или автолавка, стройка, гости, авторемонтная мастерская…

– Но это ж сколько всяких игрушек надо, если во все это играть… – задумалась мама.

– Нисколько! – возразила я. – Миры создаются прямо из подручных материалов, в этом самая соль. Ребенок, который может поскакать на палочке, покормить ее сеном, поставить в стойло, потом из этой же палочки сделать ружье, потом из нее же – границу, лопату, меч, – такой ребенок гораздо более развит интеллектуально, чем тот, которому для игры все эти предметы нужны по отдельности и в максимальном правдоподобии.

В доказательство своих слов я из чеков хозрасчетного отделения, пригоршни желудей, двух ракушек и машинки без одного колеса быстренько создала у себя на столе приемный покой больницы скорой помощи.

Мальчишки бросили возить («ж-ж-ж») машинки и внимательно наблюдали за рождением мира. Когда я отвернулась, старший согнул из чеков еще пару «коек» и разместил на них откатившиеся под кресло желуди.

– Любую развивающую программу можно запихать в любую игру, – сказала я. – И главное, все это будет не просто так, от родительской балды, а по делу. Вот глядите: моя больница. Писать истории болезней, изготавливать лекарства, рисовать температурные графики…

– А что же выбрать для начала? – деловито спросила мама. – Больницу как-то не хочется…

– Только то, что вам самой нравится, – уверила я. – Главное – это удовольствие от создания мира. А дети подстроятся! Кстати, мужчины обычно в таких играх креативнее женщин и часто даже детей оттесняют от происходящего, все сами придумывают и воплощают.

– Может быть, в детстве недоиграли, – предположил папа. – Что ж, я в принципе не против… Но что бы мне такое… Как-то ваш стандартный набор мне не очень близок…

– Авторская программа! – бодро предложила я. – Например, игры с водой в ванной, их все дети любят. У вас два мальчика, им наверняка понравятся «катастрофические» игры. Вы могли бы топить в ванне «Титаник»… (В то время как раз вышел на экраны кэмероновский фильм.)

– Простите?..

– Ну что может быть проще? Льдину морозим в холодильнике, «Титаник» – кусок доски или пенопласта – приносим с помойки, люди – желуди – спасаются в мыльницах…

– Ага! – сказал папа, и в его глазах явственно заработала мысль.

Прилежная мама заглянула ко мне в кабинет через два-три месяца.

– Ну кто бы мог подумать?! – сказала она.

Мальчики, которые до этого папой не очень-то и интересовались, скачком выучили часы. К моменту прихода папы с работы ждут у двери, держа в зубах каждый по тапку. Потом старший бежит наполнять ванну, а младший контролирует, как мама кормит папу (чтобы не отвлекались на пустяки). Отец снова, как в далеком детстве, с интересом проходит мимо помоек. Льдины были цветные и еще всякие. На «Титанике» начинался пожар, его тушили с вертолета (мамин флакон из-под шампуня). Довольно быстро папа-инженер сконструировал батискаф (дуешь в трубочку – всплывает, откачиваешь воздух – тонет). Последнее достижение – совместно с сыновьями вывели закон Архимеда (топили разные вещи, отмечали маркером уровень воды, мерили рулеткой ванну, высчитывали объем).