Читаем без скачивания Зверочеловекоморок - Тадеуш Конвицкий

Вероятно, меня занесло в небоскреб, потому что я вдруг увидел какие-то бесконечные коридоры, а может, длинные залы с высокими колоннами. Во мраке за колоннадой меня кто-то подстерегал. Я мчался что было сил, слыша грохот рушащихся стен, свист бешеного космического вихря, рыдания тысяч людей. Рядом бежала та девочка в белом. Ее тащил за руку мальчик в гольфах, тот самый, из золотой усадьбы в зеленой долине. Я пытался помочь девочке, но мальчик в гольфах всячески мне мешал. Они бежали быстрее и опередили меня, а я уже обессилел и едва отрывал ноги от мраморного пола. Потом мы выскочили наружу, я запомнил какой-то парк, а может быть, зоопарк с обезумевшими от страха зверями.

Вдруг я увидел впереди большой пустой вокзал со множеством железнодорожных путей. Девочка в белом и мальчик из золотой усадьбы садились в стоящий на хвосте диковинный самолет. Вскоре самолет вздрогнул и вертикально поднялся вверх, а я стал ужасно кричать, звать их и, кажется, даже заплакал, за что не отвечаю, поскольку это было во сне.

Проснулся я весь в поту. Испуг постепенно прошел, растворился в знакомых ночных тенях, в привычных бликах, отбрасываемых уличным фонарем. Собственно, ничего интересного мне не приснилось, а сколько было страху. Подозреваю, что сны – просто предвестники какой-то великой тайны, которая откроется людям еще очень нескоро. Я понимаю, что эта мысль для вас сложновата. Прочтите ее еще раз, когда подрастете.

Не подумайте, что я хвалюсь, в моих записках правда много важных вещей, которые смогут вам пригодиться на разных этапах жизни.

Утром, перед школой, я, чтобы переключиться, заглянул в новое сочинение русского ученого профессора Кирилла Г. Самоедова «Мы и Вселенная». Очень даже неплохо. Хотя местами, пожалуй, чересчур наивно.

Мама начала новую картину, точно соответствующую атмосфере нашего дома. В ее абстракции появились катастрофические мотивы. Я считаю это важным для понимания дальнейшего хода событий и потому позволю себе вставить в текст репродукцию этого поразительного полотна.

Не успел я выйти из дома, как столкнулся с проявлениями паники. На лестнице стоял наш нахальный дворник с астрономическим атласом в руке. Очень взволнованный, он что-то объяснял жильцам. Какая-то бабка посреди двора смотрела в небо через закопченное стеклышко. Рабочие, последние несколько дней ремонтировавшие мостовую, побросав дела, с безнадежно унылым видом сидели на краю тротуара.

В школе тоже чувствовалось напряжение. Учителя не разрешали ни о чем спрашивать. Даже те ребята, которым понадобилось в туалет, боялись поднять руку. Уроки проходили в спешке, похоже было, школа стремится поскорее от нас избавиться.

Потом я долго бродил по улицам. Пожалуй, было даже приятно, что все напуганы, а мне одному не страшно. Я видел встревоженные взгляды прохожих, которыми они прощупывали друг друга. Видел, как многие бессознательно втягивали головы в плечи, предусмотрительно съеживались, опасаясь неожиданного удара, или грома, или грохота рушащегося мира.

Улицу перебегал здоровенный парень. Под одеждой у него все тряслось, как студень, такой он был толстый. Мы его звали Буйволом.

– Ты слыхал про комету? – крикнул он издалека.

– Слыхал.

– Потрясно, да?

И пулей влетел в продовольственный магазин самообслуживания. Эта комета была прекрасным предлогом, чтобы лишний раз нажраться. Родителям Буйвола сочувствовали все жильцы нашего дома. Даже дворник. Они были маленькие, тщедушные, с вечным страхом в глазах. И надо же было природе именно с ними сыграть такую злую шутку. Буйвол ел не переставая, круглые сутки. Кладовки, шкафы, холодильник – все в доме запиралось на огромные замки. Но он, этот Буйвол, сопя и кряхтя от нетерпения, взламывал все запоры. Уничтожал запасы до последней крошки. Говорили, у них даже на мебели видны следы зубов, но лично я в это не верю.

Как-то само собой получилось, что я свернул в соседний двор, где стояла бронзовая статуя оленя. Да, просто оленя. Обыкновенного, рогатого. Кажется, ее поставили охотники. Может, в благодарность за что-то.

Во дворе я увидел картину, которая раньше меня бы наверняка взволновала. Но сейчас я остановился как будто от нечего делать, глядя без особого интереса. Она (я и впредь не буду называть ее имени) в тех же самых джинсах, только уже немного потертых, прыгала через резинку. Вы, конечно, думаете, что вот-вот притащится этот венгр или перуанец. Ничего подобного. Я тоже этого ждал, но он так и не появился. И, пока я там стоял, меня начали одолевать сомнения: может быть, мне тогда привиделось, может, они никогда не шли вместе по улице, не лопали беззастенчиво мороженое. Она остановилась, стала завязывать шнурок, а сама будто мельком поглядывала на окна красного дома, увитого хилым, безлистным сейчас виноградом. Но я-то понимал, что она меня заметила и наблюдает краем глаза. Потом она что-то сказала подружкам, эти идиотки захихикали, потом начали громко смеяться, просто-таки зашлись от хохота. Умолкали на секунду, вроде бы одергивая друг дружку, и тут же снова принимались ржать еще омерзительнее. Я сделал вид, что кого-то жду. Даже повернулся спиной.

Она меня, честное слово, ни капельки не интересует. Прыгает, как коза, и ведать не ведает, что ее ждет через три недели. Вообще-то, я не прочь был бы оказаться в этот момент с ней рядом. Даже если б она мне руки целовать стала, ничего бы ей не помогло. Хотя… как знать? Может, в конце концов я бы позволил себя упросить. Но все равно это бы уже не имело смысла.

Поздно. Я ведь уже давно принял решение. И я направился в свой двор. Попозже, может, еще выйду на улицу, погляжу, как развиваются события.

Во дворе я увидел дога, который сидел на ступеньках перед нашим подъездом и вылизывал брюхо.

– Привет, старик, – сказал он еще более грубым, чем прежде, голосом. – Я звонил-звонил, но никто не открыл.

– Я думал, ты больше не появишься.

– Ты что? У меня дома были кое-какие дела. Хочешь, мотанем сегодня?

– Куда?

– Не придуривайся, старик. Туда, где мы были в прошлый раз.

– Я еще не обедал.

– Не хочешь – не надо. Обойдемся без ваших милостей.

– Ну, вообще-то, ненадолго можно.

– Я тоже не могу надолго.

В этот момент мимо нас прошли родители Буйвола, навьюченные огромными сумками с провизией. У матери было злое, ожесточенное лицо. Ничего удивительного.

– Слышишь? – сказала она мужу. – Пес разговаривает с мальчишкой человеческим голосом.

– У тебя что, других забот нету? – печально вздохнул отец Буйвола.

Дог проводил несчастных сочувственным взглядом. Верно, уже прослышал про их беду. Покачал головой, уронив капельку слюны на цементную ступеньку. До чего же он все-таки смешной. И как только сам не замечает?

– Ну что? – спросил он вдруг, очнувшись от задумчивости.

– Может, подымемся на чердак? Туда редко кто заходит.

– Давай. Мне все равно.

Мы долго поднимались по лестнице, потому что чердак был на девятом этаже.

– Что ты думаешь насчет этой кометы? – спросил я где-то на полдороге.

Пес на мгновение остановился. Огромный язык почти касался каменного пола.

– А ты веришь в реинкарнацию? – тихо спросил он.

Я молчал, озадаченный этим вопросом. Но он, видно, решил, что я не понимаю слова «реинкарнация».

– Это переселение душ. Кто-то умирает, а его душа, его естество переходит в кого-то другого. Усек, старик?

– Вечная жизнь, разновидность бессмертия. Читал об этом давным-давно, когда был маленький.

Дог помрачнел. Сердито вылупил на меня свои глазища, похожие на свежеочищенные каштаны.

– Ты в это не веришь?

– Слишком многое приходится принимать на веру. Ну и кем же ты был в предыдущем воплощении?

Пес-изобретатель переступил с ноги на ногу и пошел вперед.

– Я был лордом, – коротко бросил он.

– Звали тебя, что ли, Лордом?

– Знаешь что? – неприязненно проворчал он. – Не прикидывайся глупее, чем ты есть. Я был обыкновенным английским лордом. Надеюсь, по мне это еще заметно.

– А зовут-то тебя как?

– Себастьян.

Я разочарованно умолк. Теперь уже было ясно, что я имею дело со снобом. Сноб – это тот, кто притворяется, будто он лучше, чем на самом деле.

Мы вошли на чердак. Там было темно и тихо. В нос ударил едкий запах пыли и паутины.

– Ну как? – спросил я.

– Сойдет. Присядем у стены, там побольше света.

И довольно грубо выругался, поскользнувшись на какой-то старой газете. Я невольно усомнился в его благородном происхождении.

– Видишь меня?

– Вижу, – сказал я, садясь. – У тебя с нижней губы слюна капает.

Дог быстро и смущенно утерся своей костлявой лапой.

– Понимаешь, мне кажется, я откуда-то знаю эту долину, – тихо сказал я.

Он едва заметно улыбнулся:

– Ни о чем не спрашивай. Когда-нибудь ты все поймешь. Готов в путь?

– Готов.

Что бы я сделал, если б у меня был миллион долларов? Целый миллион. Откуда? Это совершенно неважно. Может, выиграл бы в лотерею, может, получил наследство или премию, а может, заработал честным трудом.