Читаем без скачивания Депортация - МихайлоВ

Похожий на графа седовласый подтянутый человек поставил перед Мигелем чашку кофе, дымящийся омлет и блюдце с гренками. Трапеза была аппетитна и отлично сервирована. Мигель очнулся только тогда, когда голова визитера исчезла в проёме пола, паркет задвинулся, и о визите мужчины уже ничто не напоминало, кроме оставленного завтрака. Мигель поднялся, подошёл к месту исчезновения «призрака» и принялся ощупывать пол, но никаких швов и стыков не обнаружил. Паркет был идеально гладким. «Вот это работа, – подумал журналист. – Филигранно».

Однако все загадки оставались актуальными. Он был непонятно где, похищен непонятно зачем, и кто массовик-затейник этого мероприятия – неизвестно, если не считать мифической фигуры по имени Диего. Журналист не мог вспомнить момент встречи около памятника. А может, встречи и не было. Он вообще не помнил никаких лиц и никаких людей, приблизившихся к нему во время ожидания в назначенном месте. Помнил только слово «миссия» в SMS-ке своего мобильного и предупреждение Никанора никуда не выпадать из поля его зрения. Мысли опять закрутились по замкнутому кругу.

Разработчики интерьера «Красного кафе» были либо экстремалами, либо садистами, либо большими шутниками. На входе в заведение стоял символ революций и гражданских войн – здоровенный пулемёт «Максим», нацеленный в лоб входящему. Аппетит отшибало напрочь! Но другого общепита поблизости не было, и садисты-интерьерщики, видимо, этим пользовались. Народ пёр, вздрагивая, останавливался и опять пёр. Видимо, поняв, что в округе альтернативы нет и можно остаться голодным. Очутившись в зале и стоя в очереди за котлетами, можно было ознакомиться с настенной живописью в виде радикальных четверостиший батьки Махно:

У меня одна забота,Нет важней её забот…Кони вёрсты рвут намётом,Косит белых пулемёт.

Или:

Я не белый и не красныйНе зелёный и ничей,Запрягай коней в тачанку,Атакуем сволочей.

Изучая фронтовую поэзию классиков гражданских войн, Лиза с дядей Яшей жевали куриные котлеты, запивая их томатным соком. Несколько прошедших дней Елизавета практически не расставалась с Яковом Сергеевичем и гигабайтами качала из него всю накопившуюся за три десятилетия информацию по интересовавшему её вопросу, тем более что дядя Яша не возражал и с удовольствием ею делился. Он был влюблён в Антарктиду, как в девушку. гуляя по городу и забредая в уютные места на глоточек кофе или глинтвейна, они параллельно блуждали закоулками дядияшиной памяти. Этот приятный и в чём-то уникальный человек прекрасно знал город и водил свою новую знакомую маленькими извилистыми улочками тихого центра с богатой историей и удивительной архитектурой. Многого из истории своего города Лиза, к своему стыду, не знала. И удивлялась, как много интересного люди порой не замечают в привычных улицах, даже если выросли здесь. Думают, что про свой родной город, где живут уже много лет, знают всё. Не-а! Ни-че-го не знают! Лиза теперь это ясно понимала.

Заходя в монументальные подъезды старого центра, Яков Сергеевич знакомил её с собирателями всякой всячины, имеющей отношение к разработке околоантарктической темы, чёрными следопытами, людьми, интересующимися историей Третьего рейха и знающими многое о его базах, экспедициях и научных разработках. Особой таинственностью веяло от упоминающейся в их разговорах организации «Аненербе». С ней, помимо всего прочего, была связана известная экспедиция нацистов на Тибет в конце 30-х. Этих людей было совсем немного, но все знали дядю Яшу. Для Лизы это знакомство стало огромным скачком в выполнении своего задания. Яков Сергеевич сэкономил Лизавете уйму времени и не грузил её лишними ненужными данными, выполняя роль главного модератора темы.

Пол разъехался. Из-под него медленно поднималась платформа с человеком. Когда она сравнялась с полом помещения, где находился Мигель, молодой, в отличие от первого статного пожилого посетителя, смуглый незнакомец ступил на ковёр и, пройдя несколько шагов пружинистым шагом в глубь комнаты, застыл. Он действительно был похож на жителя Южной Америки. Несколько секунд мужчины смотрели друг на друга: Мигель с некоторым удивлением и напряжением, незнакомец спокойно, уверенно, невраждебно.

– Здравствуйте, – проговорил незнакомец. – Прошу извинить за ваше вынужденное присутствие здесь. Вас зовут Мигель Веласкес, вы журналист чикагского телеканала, специализируетесь на журналистских расследованиях и заочно наняты гражданином Перу Аугусто Диасом для поиска информации о тайной базе Третьего рейха в Антарктиде и тщательного исследования этого вопроса на территории Европы. Прошу вас подтвердить эту информацию.

Мигель был всё-таки тёртым калачом и на всякий случай сделал попытку отрицать сказанное пришельцем. Но успел только подумать об этом. Сказать не успел. За него сказал незнакомец:

– Вам не имеет смысла что-то отрицать. Наша информация всегда достоверна.

– А зачем я здесь? И кто тут хозяева? – с некоторым раздражением спросил журналист.

– Сейчас я сообщу вам информацию, которая, возможно, изменит ваши планы, и вы откажетесь от дальнейших действий по изучению порученного вам вопроса.

– Что же вы хотите сообщить?

Незнакомец минуту помолчал, глядя в упор на журналиста, и ответил:

– Ваш заказчик из Перу – очень тёмная фигура в масштабе ближайшей истории. Работа на него может иметь для вас слишком серьезные последствия.

– И это всё, что вы хотите сказать? Для того что бы я всё бросил, вы весьма туманно выражаетесь.

– Вам виднее, наше дело поставить вас в известность.

Ник вздрогнул и открыл глаза. Дребезжал звонок домашнего телефона. Он схватил трубку, чуть не вырвав провод.

– Да, слушаю!

– Салют из Питера!

Ник узнал голос Ганса.

– Салют-салют, – мрачно поприветствовал он, стараясь спрятать напряжение.

Ганс учуял проблему и попытался выяснить суть, но Никанор промолчал.

– Ну раз проблем нет, тогда слушай. Вы, помнится, базой немцев в Антарктиде интересовались. Я тут инфу для вас нарыл. Через своих.

– Заинтриговал, говори.

– Мне телефон человечка подкинули, который на советской научной базе в Антарктике работал в семидесятые. Но не просто работал, а работал в тот момент, когда там происходили очень странные вещи.

– Какие именно?

– Это ты у него спроси.

– А откуда человек?

– Да у вас в Днепре живёт, не в реке, конечно – в городе. Если созвонишься и найдёшь общий язык…

– Я понял. У меня там сестра двоюродная… А представиться как, если звонить буду?

– Скажешь – от Ганса и Пули из Питера. Мы предупредим, что ты позвонишь. Его Эн Бэ зовут.

– Почему Эн Бэ? Это инициалы?

– Понятия не имею. Сам спросишь. Ну и с тебя причитается, – ухмыльнулся Ганс в трубку. Он был рад, что помог гостеприимным приятелям.

– Не то слово. Теперь у тебя есть повод приехать к нам на очередной квартирник со всеми вытекающими.

– Замётано.

Похищение Мигеля закончилось так же загадочно, как и началось: он открыл глаза и увидел перед собой монументальную фигуру Тараса Шевченко в окружении рабочих, колхозников и красноармейцев. Было впечатление, что он лишь вздремнул на десять минут. Американец сидел на скамейке, а вокруг всё так же сновали глобально контрастирующие с памятником голуби и девушки. Веласкес ничего не помнил. Точнее, не помнил, как был увезён от места встречи и каким образом опять сюда попал. У него ничего не болело, голова была ясной. Мигель был в своей одежде, она была чистая, не мятая, туфли блестели. Казалось, что на него воздействовали каким-то неизвестным препаратом. Подняв глаза, он увидел окна офиса Ника и вспомнил, что нужно позвонить друзьям. Похлопав ладонью по карманам, Мигель нащупал мобильный, который снова работал, показывая уйму пропущенных звонков, и набрал номер Никанора. Тот отозвался моментально:

– Ты где?

– Не поверишь. На скамейке напротив памятника Григорьичу.

– Цел?

– Да, вроде.

– Кто тебя украл? Зачем?

– Без понятия совершенно.

– Шутишь?

– Слушай, Ник. Давай встретимся, и я подробно расскажу то, что видел и запомнил. Не ручаюсь, что запомнил всё. И уж точно совсем ничего не понял.

– Жди. Сейчас я подъеду.

Они сидели и разговаривали в кухне-студии Никанора. Вообще, квартира Ника представляла собой интересное зрелище. Одна комната была девственно нетронута со школьных времён хозяина. Нетронута принципиально, как музей боевой славы и фронтовых воспоминаний. Все остальные комнаты и квартира в целом были сделаны интересно и современно. Конечно, во всём чувствовался характер и вкус владельца квартиры. Прихожая была чёрно-белым Нью-Йорком с самыми известными его панорамами. Кухню и одну из комнат разделяла прозрачная стена-аквариум. Но и тут была своя фишка: аквариум был морским, а не пресноводным, и рыбы в нём плавали совершенно радикальных цветов. В рабочей комнате стену украшала удивляющая своей неординарностью большая фотография с названием «Моржихи» якутского фотохудожника времен СССР Варфоломея Тетерина, где две изящные неодетые дамы, возлежали среди ледяных торосов, как на пляже. Эту фотографию в своё время купил президент Никсон, прислав в Якутию сотрудника американского посольства за негативом.