Читаем без скачивания На пересечении миров, веков и границ - Игорь Алексеев

В школе доля интернатцев составляла не более 10-20 процентов. Как правило, одетые лучше большинства, держащиеся сплоченными группами, мы, первое время, действовали несколько раздражающе для остальных, но при этом лидировали в общественной жизни школы. Нужно отдать должное преподавательскому составу школы и воспитателям интерната, которые много общались между собой, за то, что некоторый антагонизм был погашен в корне, в том числе и в наших 6-ых классах, где доля ребят из интерната была чуть выше. Особая заслуга в этом была директора школы – Виктории Алексеевны Афанасьевой и наших школьных классных руководителей Инны Ивановны Шпагиной (класс А – немецкий) и Галины Сергеевны Богуславской (наш класс Б– английский).

Инна Ивановна, преподаватель математики, в будущем, когда школа переедет в новое здание и окажется под патронатом Совмина, станет директором школы. Она была невероятно колоритной фигурой: лет сорока, полная, подвижная, завзятая курилка (даже на уроках, особенно на контрольных, могла закурить у открытого окна), с хорошим чувства юмора, но и резкая на слово. Её Будь здоров, целуй лампочку! на неправильный ответ стало в дальнейшем фирменным выражением нашей компании. В начале восьмидесятых годов мы услышали, что школа, расположенная уже в новом помещении, проводит вечер встречи выпускников. Мы с Ирой решили сходить. В основном там были юные выпускники, но оказались и человек 5 из нашего выпуска и около 10 – из следующего (они в отличие от нас оканчивали уже 11-летку), включая Колю Караченцова. Пошептавшись между собой, мы позвали Инну Ивановну сходить с нами, после официальной части, в кафе. Посиделки оказались веселыми: с воспоминаниями, шутками, анекдотами. Инна Ивановна смеялась, чуть ли не заразнее всех. С той встречи мы с ней не виделись.

Галина Сергеевна, незадолго до этого окончившая институт, у которой наш класс был первым с классным руководством, преподавала английский. Секретарь учительской комсомольской, а потом и партийной организации, у которой мама была освобожденным партийным секретарем на Норильском комбинате, стремилась к совершенству отношений с нами, с родителями. Как я впоследствии узнал, ведшую переписку с моей мамой (думаю, и с родителями других воспитанников интерната, особенно тех, кто ей не безразличен). Не замуж замужняя, она вечно придумывала, чем занять наш досуг: коллективные, в том числе и малыми группами – по интересам, посещения театров, походы в музеи, лыжные и туристские походы по Подмосковью, иногда и с ночлегом. После окончания нами школы, когда и интернат был переведен в Подмосковье – в Красноармейск, она так и не смогла найти нужного ей контакта с последующим классом и ушла преподавать на курсы повышения квалификации. Но до самой своей смерти поддерживала контакты с нами, приглашала на чаепития с собственным вареньем и собственными пирогами, вела дневник класса. В честь 25-летия окончания школы активно помогала провести слет выпускников 1961 года. У нее было больное сердце и нарушен обмен веществ. В 1990 году, когда мы были в Германии, кто-то позвонил нашему сыну и сказал, что Галина Сергеевна умирает и просит нас с Ирой срочно к ней приехать. В отпуске, посетив её квартиру, мы не застали ни её, ни маму, ни мужа с сыном. Там жили посторонние люди.

В марте 1958 года я подал заявление о приеме меня в Комсомол. На том же собрании, где меня приняли, меня избрали секретарем комсомольской организации, что, в принципе, не противоречило Уставу. Когда решение о приеме должен был утвердить Райком Комсомола, на заседании меня представляла моя заместительница.

Секретарь Райкома взорвался:

– Опять эта 40-ая! Секретарю лень прийти самому, все время присылает заместителя!

Моя заместитель с хитринкой прервала:

– А я представляю секретаря! У кого вопросы, – к нему.

!?....... полная тишина в кабинете. По кивку секретаря зав. орг. сектором куда-то побежала. Вернулась через несколько минут и что-то прошептала секретарю. Тот встал:

– Неожиданно! Но Устав соблюден. Думаю, решение о приеме утвердим – коллектив знает лучше, а вопросы будем задавать в ходе совместной работы!

Решение утвердили, а что касается вопросов, то у нас их с Райкомом друг к другу возникало в дальнейшем много. Особенно после того, как в октябре 1959г. в честь открытия слета комсомольцев Москвы, мне, в числе 10 лучших комсомольцев-школьников Москвы, доверили стоять в почетном карауле у мавзолея В.И. Ленина и ввели в Совет комсомольцев-школьников при МГК ВЛКСМ.

Как я уже писал, в интернате был прекрасный спортзал и там три раза в неделю тренер из института физкультуры проводил с нами занятия по баскетболу, а в остальные дни мы сами, особенно после прихода в интернат Володи Новикова, который был кандидат в мастера спорта и занимался в Динамо, – волейболом. Мы договорились с директором интерната и те городские ребята, кто играл в сборных школы по баскетболу и волейболу, приходили тренироваться с нами.

А пока, на собрании школьного комитета комсомола мы решили, что изменять положение в школе надо, в первую очередь, продвигая занятия спортом и, по предложению нашей старшей пионервожатой Галины Фёдоровны, выпускницы нашей же школы, у которой сестра Надя в то время училась в нашем классе, и с туризма.

В итоге наша школа в течение нескольких лет успешно выступала на первенствах Москвы и стала неоднократным призером первенств района. В мае 1961 года мы даже стали победителями открытого первенства Лужников – скоротечной пульке, в которой нам удалось последовательно победить и сборные двух спортивных (баскетбольных) школ и завоевать каждому персональную хрустальную пепельницу (!!!-для школьников?).

Что интересно, наш школьный врач так и не дал мне справку о здоровье, поэтому я играл в сборных по волейболу и баскетболу, играл в настольный теннис и бегал на лыжных соревнованиях под чужой фамилией, получив настоящую справку на эту вымышленную фамилию в районной поликлинике. Об этом знали не только наши, но и преподаватели, а также и сами ребята из других школ. Но все знали, что я не подставной игрок, и за четыре года, пока я был в сборных школы, не последовал ни один протест!

На одном из следующих заседаний бюро Галина Федоровна доложила, что, по согласованию с Московским советом по туризму, мы можем получить задание на лето от музея Вооруженных сил, если до середины мая представим засвидетельствованные результаты туристической деятельности. И с этого бюро практически каждые выходные наша туристическая группа (от 10 до 20 ребят из 7-9классов) прочесывала ближнее и дальнее Подмосковье, получая навыки чтения карт и ориентирования, ночуя, как придется: в палатках, шалашах, школах, знакомясь с туристической кулинарией и обучаясь основам первой медицинской помощи.

В итоге, музей подписал с нами договор, по которому нам поручалось идти в Белоруссию для сбора сведений о партизанской бригаде имени Фрунзе, которая была уничтожена карателями в 1943 году, и о которой в Центральном штабе партизанского движения практически не имелось никакой информации. За исполнение такого поручения в течение 30 дней музей приобретал нам ж/д билеты туда и обратно, а также выплачивал членам нашей группы в количестве не более 10 человек суточные в размере 90 копеек на человека, но безналичным платежом на один из продовольственных складов Москвы. Прикинув то да сё, мы с ужасом увидели, что безналичная оплата нам мало помогает. Хлеб, картошку, овощи, мясо и рыбу (если они там есть в продаже) надо покупать за живые деньги. На складе же мы можем, хоть и по несколько сниженным ценам, купить сахар, соль, крупы, сгущенку, в том числе дефицитные в то время гречку и тушенку. И при всем при этом, каждому надо было вносить приличную сумму наличных, что для большинства наших туристов было неприемлемо.

Тогда было принято решение:

– все, претендующие на участие в походе, должны по утрам до начала занятий в школе или по вечерам разносить почту, девочки по отдельному графику также доставлять телеграммы, а мальчики – разгружать вагоны;

– договориться с музеем о досрочном переводе средств на склад, с которым согласовать минимум продуктов, действительно необходимых нам на пропитание, и что эти продукты будут нами получены за 2 дня до отъезда. На остальные средства следует сразу получить тушенку и гречку, которые реализовать у родственников, знакомых и школьников нашей школы.

Всё было успешно реализовано – в этом нам помогала вся школа, даже на разгрузку вагонов, что для мальчишек было адским трудом (ведь мешки с продуктами были ок. 50 килограммов), приходили добровольные помощники.

Но это были не все трудности: те продукты, что мы определили как жизненно необходимые, весили пару центнеров. А это значительно превышало допустимые нормы веса на рюкзак, особенно учитывая, что мы все были младше 16 лет – несовершеннолетние. При этом по маршруту, согласованному с музеем, нам необходимо было проходить в среднем 20 – 30 км в день. Тогда, связавшись с Дзержинским Райкомом комсомола, Минской обл., мы договорились установить нашу базу и склад в школе недалеко от с. Негорелое (до 1939 года являвшейся пограничной станцией с Польшей), откуда делать звездные маршруты. При этом поход должен был начаться только после окончания в этой школе выпускных экзаменов.