Читаем без скачивания Нас шестнадцать (сборник) - Мария Рэйвен

Я не заметила, что стала кричать на бедного парня.

– Да. Их давно уже нет.

– Твои друзья, что играют на кладбище – это погибшие дети, что сгорели во время пожара в школе?

Он сжался и закрыл лицо руками. Я не отступала.

– Говори же! Почему ты так одет? Почему ты тут сидишь каждый день?

Мой голос срывался, меня начинала бить дрожь, Йоргос молчал. Я протянула руку, чтобы схватить его за плечо и хорошенько встряхнуть, но пальцы прошли сквозь ребенка, схватив пустоту. От изумления я медленно опустилась на землю, мне даже не было страшно. Мальчик продолжал молча стоять, закрывая лицо руками. Я хотела закричать, но подумала, что тогда он сам испугается и исчезнет. Глупо, как можно напугать того, кто уже умер?

– Йоргос, пожалуйста, ответь мне, я должна знать: ты умер?

Он медленно убрал руки от лица и произнес одними губами.

– Да.

– Йоргос, это ты тот мальчик, что погиб в лесу, ударившись об камень?

– Да.

– Почему ты мне сразу не сказал? Как вышло, что я тебя вижу?

– Нам просто очень одиноко, к нам никто не приходит. А ты добрая, ты со мной разговаривала, ты не боялась.

– Но я ведь понятия не имела, что ты… ты…

– Призрак?

– Да. Почему я тебя вижу?

– Я не знаю. Наверное, это твоя судьба.

– Моя судьба в том, чтобы общаться с призраками?

– Я не знаю. Теперь мне пора. Тебе пора уезжать из деревни и возвращаться домой. Прощай.

– Погоди, я еще хотела тебя спросить…

Я вдруг осознала, что передо мной уже никого нет, мальчик исчез за мгновение, словно его и не было. Может, я схожу с ума, и никакого мальчика действительно не было. Вдруг у меня галлюцинации? Но в глубине души я знала, что вся история, рассказанная Костасом, – правда. Что Йоргос был, и я несколько раз общалась с мертвым ребенком по какой-то непонятной пока причине. И что бедные дети хотели, чтобы их навещали, как прежде, живые, и помнили об их трагедии живущие в деревне.

Я не помню, как дошла до таверны, мне что-то говорили, о чем-то спрашивали, но я только кивала головой, отказываясь разговаривать. Дойдя до комнаты, я повалилась на кровать и уснула мертвым сном. Мне ничего не снилось. Утром я собрала вещи, попрощалась с Марией и Костасом, попросила передать привет Элени и Андреасу и уехала в аэропорт. Мне хотелось поскорее улететь домой.

Вечером в новостях сообщили, что самолет Анны разбился, подлетая к Афинам. Никто из пассажиров и членов экипажа не выжил. Костас с Марией смотрели тот выпуск. После окончания новостей хозяин таверны принес из кухни початую бутылку водки и две рюмки, налив себе и жене до краев, он выпил, не чокаясь и не закусывая.

– Прими, Господи, душу рабы Твоей Анны.

Ворон

Как-то осенью холодной, взяв напиток благородный,Засиделась я со свечкой на крыльце совсем одна.Ночь в права почти вступила, в ней живет иная сила,И торопится на небо бледно-желтая луна.И летит прекрасный ворон с опереньем гладким, чернымНа закат в кровавой дымке мимо дома моего.Он летит и твердо знает, что пера не потеряет,Своего не потеряет никогда ни одного.Мне ж судьба моя по свету раскидала без ответаПисьма, брошенные где-то, не приносит почтальон.Ворон вдруг решил спуститься, он на дуб сухой садится,Смотрит, будто все секреты эти знает только он.Я сказала: «Слушай, птица, а возможно, так случится,Что былое возвратится и начнется все опять?Он ко мне вернется снова, скинув тесные оковыТлена. Разве слишком много я посмела пожелать?Смерть протягивает руку, счастье в вечную разлукуПревращает за мгновенье под напором черных волн.Где любовь в сердцах царила, там теперь его могила,Утопая в розах белых, крест венчает мрачный холм.Все закончилось однажды, и река не пустит дважды,И того, что не узнала, мне увидеть не дано.Мне тоска съедает душу, нечто просится наружу,И так часто в час полночный не дает покой оно.Но причины непонятны и сомненья необъятны,И доверить слезы стоит только разве что луне».И сидит прекрасный ворон с опереньем гладким, чернымНа суку и, соглашаясь, клювом в такт кивает мне.Ночь подлила черной краски, верю, Ад совсем не сказки,И загадывать на счастье я, признаться, не берусь.Может, надо больше света, ведь в свечах нехватки нету,Если к новому рассвету не умру, так хоть напьюсь.Он, как будто, улыбался, каркнул, словно, рассмеялся,Вот ведь чертово созданье за грехи послали мне.Юность канула навеки, точит червь родные веки,И доверить слезы стоит только разве что луне…С той поры часов немало истекло, и свеч не сталоНи одной, с исчадьем черным подружились мы давно.И как только ночь коснется дуба, шелест раздаетсяКрыльев, мне уже знакомых, выхожу встречать его.Эту дьявольскую птицу, что на мертвый сук садится,Я люблю, как не любила никогда и никого.

Аптека

Температура продолжала повышаться. Лиза вылезла из постели и поплелась на кухню сделать горячего молока с медом. Средство не самое верное от гриппа, но от боли в горле поможет. Ливень за окном напомнил, что прогулка в аптеку выйдет не из приятных. Обычное питерское лето. Лиза сполоснула чашку, надела старые кеды и вышла из дома. Зонтик упрямо не желал открываться, холодный ветер с Невы заставил девушку поплотнее запахнуть тонкий плащ. Капли воды смывали липкие разводы от липовых почек с асфальта и припаркованных машин. Лиза добежала до аптеки за несколько минут. Старое здание на 7 линии Васильевского острова принадлежало когда-то загадочному немецкому алхимику Вильгельму Пелю. Аптека занимала первый этаж дома шестнадцать и давно уже не имела к немцу и его сыновьям никакого отношения. Лиза отряхнула зонт и зашла внутрь. В нос ударил запах нашатырного спирта. Женщина в белом халате раскладывала по ящичкам коробки с лекарствами.

– Здравствуйте, можно мне от гриппа что-нибудь? И еще чтобы температуру сбить.

Женщина задвинула назад ящик и посмотрела на Лизу.

– Какая температура?

– Тридцать восемь и два, и еще горло очень болит. Думаю, у меня грипп. – Лиза громко чихнула и достала пачку с бумажными носовыми платками.

– Вы что, врач? – Женщина презрительно поджала губы и отвернулась к стеллажам с лекарствами. Она открыла ящик и стала перебирать содержимое.

– Нет, я юрист. Ну почти, учусь еще, – сухой кашель прервал девушку на полуслове.

– Вам бы дома сидеть, а не гулять в такую погоду по городу. Вот, возьмите, это от сухого кашля, а это чтобы сбить температуру. Сироп принимать по чайной ложке три раза в день после еды, а жаропонижающее выпить сейчас сразу две таблетки. Пить побольше жидкости, горячий чай, молоко и лежать.

Лиза взяла лекарства и протянула деньги. Запах нашатырного спирта щекотал нос.

– А почему у вас запах такой сильный?

– А, это новый работник бутылку нашатыря разбил. Теперь неделю будет вонять. Аммиак все-таки.

– Ну да, – согласилась Лиза и открыла пачку таблеток. – Можно мне воды таблетки запить?

Женщина махнула рукой в сторону.

– Вон там у окна на столе чайник с кипяченой водой. Рядом стаканчики одноразовые. Возьмите сами.

Девушка подошла к окну, налила воды и жадно выпила полный стакан.

– Спасибо, – обернулась Лиза, но женщины в белом халате уже не было. Лиза выпила еще один стакан, взяла зонт и вышла из аптеки.

Жар немного спал и в голове прояснилось. Девушка зашла в пекарню Буше на Среднем проспекте и купила свои любимые эклеры с черной смородиной. Горячий чай составил им дома прекрасную компанию. После сладкого ужина Лиза выпила сироп от кашля и уснула.

Утро началось с воя автомобильной сигнализации. Хозяин машины не торопился реагировать на эту какофонию. Девушка открыла глаза, села на кровати и застонала. Комната завертелась, к горлу подступила тошнота. Лиза легла и протянула руку за старым градусником. Ртутный столбик остановился на тридцать восемь и пять.

– Блин, вот ведь зараза.

Жар усилился, таблетки не помогли. Хотя горло больше не болело. Лиза проковыляла на кухню включить чайник. Солнце обещало прекрасный день всем, кроме нее. Даже отсутствие облаков не радовало. Какой смысл радоваться лету, когда тебе даже чашку с чаем не поднять от головокружения и тошноты. Бесполезно звонить подругам, все уехали загород наслаждаться солнцем на природе. Лиза выпила еще две таблетки от температуры, оделась и пошла в аптеку. По дороге она вспомнила, что не умылась и не почистила зубы, ну и ладно. Внутри никого не было, конечно, никто ведь не болеет летом. Это ей так везет. Девушка опустилась на стул у окна и закрыла глаза. Странно, нашатырным спиртом больше не пахло, хотя женщина-фармацевт сказала, что вонять будет неделю.

– Вам нехорошо, милая барышня? – Приятный мужской голос вывел Лизу из полудремы. Пожилой мужчина в белом халате с аккуратной бородкой и в очках на цепочке стоял за стойкой аптеки, улыбаясь отеческой улыбкой.