Читаем без скачивания Военный спектакль - Диана Игоревна Кольба
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Происшедшее – лучшее доказательство того, что множество офицеров и генералов по горло сыты войной и хотят отправить Гитлера ко всем чертям, а потом установить военную диктатуру, заключить мир с союзниками и лет через двадцать снова начать войну. Возможно, провидение намеренно отсрочило уничтожение Гитлера, поскольку для союзников так удобнее и выгоднее: «чистокровные» немцы сами поубивают друг друга, а русские и англичане смогут скорее восстановить свои города. Всему этому черед еще не пришел, я слишком спешу с радостными выводами. И все же, заметь: то, что я пишу – чистая правда. Так что в порядке исключения, я не строю в этот раз несбыточных идеалов.
Далее Гитлер проявил величайшую любезность, объявив своему верному и преданному народу, что с сегодняшнего дня все военные поступают в подчинение Гестапо, и каждый солдат, узнавший, что его командир принимал участие в том позорном и низменном покушении, может собственноручно пристрелить его!
Хорошенькое получается дело! Представь себе: Пит Вайс устал и еле тащится в строю, за что командир прикрикивает на него. А Пит в ответ поднимает свой автомат и заявляет: «Ты покушался на фюрера, вот за это и поплатишься!» Раздается выстрел, и высокомерный командир, осмелившийся приструнить Пита, перешел в вечную жизнь (или в вечную смерть). В итоге господа офицеры наложат в штаны от страха перед солдатами, оказавшись фактически в их власти. Ясны тебе мои фантазии, или я совсем расшалилась?
Ничего не могу поделать, мне слишком весело от мысли, что уже в октябре я, вероятно, сяду за парту! О-ля-ля! Ах, да, я же обещала тебе не загадывать вперед. Не сердись, пожалуйста, ведь не зря меня называют клубком противоречий!9
Письмо Олимпиады Карповой 1944 года
Здравствуй, Даша.
Сегодня я поднялась в хорошем настроении, потому что вчера провела замечательный вечер…
Слышу, тоненьким голоском спрашивают: «Можно?», и входят две девчушки, ученицы 3-го класса… Пришли они меня проведать. Рассказали они мне про учителей, учеников, про учебу и про школьные шалости, и, знаешь, это меня так развеселило, отвлекло в мир прошлого, я на миг забыла о настоящем. Незаметно мы добрались и до партизан, а потом я им начала фантазировать, как они будут жить в будущем, что не будет войн, не будет горя, будет кругом хорошо, а радости столько будет, что даже люди во сне будут смеяться…
Одна говорит, что ей очень хочется быть актрисой, а другая – инженером—строителем. Я на них смотрела и думала, ваши желания и чаяния должны исполниться, ведь недаром же мы в двадцать лет стали старухами, недаром же мы отдали свою радость, счастье и любовь. Нет, Даша, есть у нас за кого жертвовать. Ты представь, что мы все отдали за советских детей и тогда душе становится так хорошо, словно играет вальс Штрауса…
Письмо радиотелеграфистки А. В. Колбатовой родным
С Новым 1945 годом!
Здравствуйте, дорогие мои – мамуля, Лидия и Тамарочка. Крепко целую вас несчетно раз и желаю доброго здоровья. Да, скоро Новый год. Каков он будет? Конечно, без сомнения год окончательной победы над проклятым врагом. Ведь до Берлина осталось совсем недалеко.
Мамулька, родная, не падай духом, скоро вернусь и непременно встретимся! Роднулечка, за меня не беспокойся, ведь у меня все в порядке, живу хорошо по-прежнему. Ну а как окончится война, я тебе заготовлю почву на веселого жениха, только непременно веселого!
Пишите, как только будет свободное времечко. Пишите обо всем, о вашей жизни и жизни родного города. Как занимается и работает Тамарочка. Привет всем знакомым и родным, крепко, крепко целую вас несчетно раз.
Остаюсь ваша прежняя курносая – Сашка.
Письмо командира танковой роты гвардии старшего лейтенанта А. П. Долгова матери
Мама!
Ты, наверное, совсем устала. Сколько тебе выпало дел, дорогая! Как ты там справляешься со всей оравой – трудно представить.
Мамочка, я прошу тебя, хоть не волнуйся за меня. У меня все хорошо. Дело простое, солдатское – воюем. Стараемся поскорее добить фашистов. Когда окончится война и мы соберемся все вместе, я расскажу тебе о себе много-много, как я здесь жил, как мы воевали.
Ты все пишешь мне, чтобы я был осторожнее. Я прошу простить, мама, но это невозможно. Я командир. А с кого же будут брать пример солдаты, если их командир в бою начнет думать не о том, как бы выиграть бой, а как бы спасти свою шкуру. Ты, мама, понимаешь, что я не могу этого делать, хотя, конечно, очень хотел бы пройти всю войну и остаться живым, чтобы снова вернуться в родной город, встретиться со всеми с вами.
Целую.
Саша.
Письмо Галины Дмитриевной Киевской матери 6 мая 1945 года
Милая моя, родная мамуля! Сбылась мечта солдата, сбылась мечта нашего народа. Пришли мы, носители священной мести, в Берлин. Я была у рейхстага. Шагала по Вильгельмштрассе, мои ноги шагали по Фридрихштрассе. Я пришла с моими товарищами из Москвы, из наших домов, пришла потому, что гнала врага. Гнала вперед до самого его проклятого логова.
Мамуля, Берлин ничего особенного не представляет. Это большой европейский город. Сам он не очень большой, но масса пригородов, поэтому огромен. Союзники поработали отменно, немцам памятна будет эта война: нет ни одного дома без отметки войны. Вот мои первые впечатления о Берлине: света нет, воды нет, на Фридрихштрассе группа немцев с острыми инструментами (ножами, топорами) возилась над трупом лошади, дети подбегали к нашей машине и просили хлеба, толпы очередей у продовольственных магазинов, многие жители жалуются, что нет крова. Вот оно пришло, возмездие!
Конечно, мы не убиваем женщин и кормим немецких детей. Они с посудинками обступают наши кухни (походные). Но пусть все это отучит немцев воевать. Их города все в белых флагах. Сами они одели белые повязки. Я разговариваю много (уже сделала успехи в языке) с ними, объясняю политику нашего государства к лояльным немцам. Многие немцы льют слезы (плачут немецкие матери) и жалуются мне на смерть их сыновей. И я им всегда объясняю, что их сыновья несли смерть моей Родине, моей матери, и я поэтому с моими товарищами пришла в их города…
… Мамуся, моя единственная, береги себя! Свет жизни моей, все перенесено ради тебя. Я знаю, что теперь
