Читаем без скачивания П А Столыпин - Аркадий Столыпин

Скорость броненосцев была установлена около 22 1/2 узлов, двигатели турбинные, вооружение - из 12 дюймовых орудий, мелкой артиллерии и минных аппаратов, район действия - около 1.200 верст. Срок окончания броненосцев был установлен четырехлетний (т. е. август 1915 года), миноносцев - двухлетний. Все суда решено было строить в Николаеве. 5-го августа были даны наряды на постройку судов. Одновременно Правительство решило внести в недалеком будущем в законодательный учреждения общий проект воссоздания флота.

1. Балтийский флот был определен: из 16 линейных кораблей (дредноутов), 8 броненосных крейсеров, 16 крейсеров, 36 эскадренных миноносцев, 12 подводных лодок, заградителей, транспортов, плавучих барж, учебных, посыльных и тралящих судов в потребном количестве, а также резервной эскадры того же состава, комплектуемой из судов, выслуживших срок в действующем флоте. Количественный состав Балтийского флота должен был быть доведен до указанной нормы в 1930 году.

2. Черноморскому флоту было установлено состоять из одной действующей эскадры, превосходящей активные силы государств, расположенных на побережье Черного моря в 11/2 раза. Затем - из резервной эскадры и вспомогательных судов того же назначения, как и в Балтийском море. Срок, к которому должен был быть готов в полном составе Черноморский флот, был поставлен в зависимость от судостроительной интенсивности других держав.

3. Тихоокеанскую (сибирскую) флотилию предполагалось создать в составе 2 крейсеров, 18 миноносцев, 12 подводных лодок, 3 минных заградителей, транспортов и учебных судов по потребности. В этом составе было намечено поддерживать сибирскую флотилию до тех пор, пока средства государственного казначейства не позволять увеличить ее линейными кораблями. Предусмотрен был также вопрос о замене устаревших судов новыми.

На том же заседании 4-го августа 1911 года Совет Министров постановил выдавать премии поощрения отечественного судостроения. Вызвана была эта мера тем, что ввиду ничтожного развития русского торгового флота, лишь 10% груза перевозилось из России под национальным флагом, остальные же 90 % доставлялись на иностранных судах. Такая постановка дела являлась для государства чрезвычайно невыгодной. Совет постановил выдавать премии не только за суда торгового флота (в течении 15 лет), но и за новые машины. Наше речное судоходство было развито как нигде в мире. Вышеназванными мерами предполагалось развить в такой же мере наш морской торговый флот.

ЗАПРОСЫ

В связи с преданием суду бывшего директора департамента полиции Лопухина, Столыпин отвечал в Государственной Думе 11-го февраля 1909 года на запросы, касавшиеся бывшего сотрудника полиции Азефа и его деятельности.

Последний обвинялся левыми партиями Думы в провокации; к этому добавлялось, что Правительство в качестве такового сознательно пользовалось его услугами. "Между тем, сказал Петр Аркадьевич, дело Азефа - дело весьма несложное; и для Правительства и для Государственной Думы единственно достойный, единственно выгодный выход из него - это пусть самого откровенного изложения и оценки фактов. Поэтому, господа, не ждите от меня горячей защитительной или обвинительной речи, это только затемнило бы дело, придало бы ему ведомственный характер".

Переходя к обзору полицейской и, параллельно с этим, революционной деятельности Азефа, Петр Аркадьевич доказал, что последний в террористических современных актах замешан не был, а наоборот, оказывал ценные услуги в предотвращении таковых. Особенно с 1906 года, когда Азеф стал близко к боевой террористической организации, он начал парализовать все действия центрального комитета и ни один террористический замысел не получил с тех пор осуществления. Все же преступления того времени (покушение на Дубасова, взрыв на Аптекарском острове, ограбление в Фонарном переулке, убийство Мина) удаются лишь, будучи делом независимых террористических организаций.

"Вот, господа, все, что по данным министерства внутренних дел известно об Азефе. Я изучал подробно это дело, так как меня интересовало, нет ли в нем действительно улик в соучастии в преступлении, в попустительстве, или небрежности органов Правительства. Я этих данных, указаний или улик не нашел. Если допустить, сказал далее Петр Аркадьевич, что Азеф сообщал департаменту полиции все то, что он знал, то окажется, что один из вожаков, один из главарей революции, был, собственно, не революционером, не провокатором, а сотрудником департамента полиции, и это было бы, конечно, очень печально и тяжело, но никак не для Правительства, а для революционной партии.

Поэтому думаю, что насколько Правительству полезен в этом деле свет, настолько же для революции необходима тьма. Вообразите, господа, весь ужас увлеченного на преступный путь, но идейного, готового жертвовать собой, молодого человека, или девушки, когда перед ними обнаружится вся грязь верхов революции. Не выгоднее ли революции распускать чудовищные, легендарные слухи о преступлениях Правительства, переложить на Правительство весь опиум дела, обвинить его в тех преступных происках, которые деморализуют и членов революционной партии, и самую революцию? Ведь легковерные люди найдутся всегда".

Далее, Столыпин перешел к личностям трех главных обвинителей Азефа. Первым из них - оказывается Бакай, провокатор, предатель и шантажист, который путем своих агентов вымогал у родственников заключенных, подлежавших скорому выпуску на свободу, крупные суммы денег, якобы за их освобождение.

Второй обвинитель - Бурцев. С 23-летнего возраста его революционной верой был сплошной террор, убийства, цареубийства. Две самые свободолюбивый страны, Англия и Швейцария, признали его в свое время преступным: в первой из них он был в 1898 году осужден на 18 месяцев принудительных работ, за проповедь террора, из второй был выслан за проповедь анархизма и терроризма в своей книжке "К оружию".

Третий обвинитель - Лопухин, бывший директор департамента полиции, ныне (в 1909 г.) преданный суду за сношения с революционерами. Он предал Азефа революционерам, сообщив им, что последний был сотрудником полиции, а затем стал возводить на него голословные обвинения в провокации. Первый вывод из всего сказанного тот, что никаких данных о провокаторстве Азефа не имеется. Второй вывод, заявил П. А., вывод печальный, но неизбежный, что покуда существует революционный террор, должен существовать и полицейский розыск. Познакомьтесь, господа, с революционной литературой, прочтите строки, поучающие о том, как надо бороться посредством террора, посредством бомб, причем рекомендуется, чтобы бомбы эти были чугунные, для того, чтобы было больше осколков, или чтобы они были начинены гвоздями. Ознакомьтесь с проповедью цареубийства".

Петр Аркадьевич заявил, что Правительство боролось и всегда будет бороться с провокацией. "Но, господа, сказал он, уродливые явления нельзя возводить в принцип, и я считаю долгом заявить, что в среде органов полиции высоко стоит чувство чести и верности присяге и долгу. Я знаю службу здешнего охранного отделения, я знаю, насколько чины его пренебрежительно относятся к смертельной опасности. Я помню двух начальников охранного отделения, служивших при мне в Саратове; я помню, как они меня хладнокровно просили, чтобы, когда их убьют, я позаботился об их семье. И оба они убиты и умерли они сознательно за своего Царя и свою Родину".

Петр Аркадьевич закончил словами: "Вся наша полицейская система, весь труд и сила, затрачиваемые на борьбу с раздающей язвой революции, - конечно, не цель, а средство, средство дать возможность жить, трудиться, дать возможность законодательствовать, потому что были попытки и в законодательный учреждения бросать бомбы. А там, где аргумент - бомба, там, конечно, естественный ответ беспощадность кары.

Не думайте, господа, что достаточно медленно выздоравливающую Россию подкрасить румянами всевозможных вольностей и она станет здоровой. Путь к исцелению России указан с высоты Престола и на вас лежит громадный труд выполнить эту задачу.

Мы, Правительство, мы строим только леса, которые облегчают ваше строительство. Противники наши указывают на эти леса, как на возведенное нами безобразное здание, и яростно бросаются рубить их основание. И леса эти неминуемо рухнут и, может быть, задавят и нас под своими развалинами, но пусть, пусть это случится тогда, когда из-за обломков будет уже видно, по крайней мере, в главных очертаниях, здание обновленной, свободной, свободной, в лучшем смысле этого слова, свободной от нищеты, от невежества, от бесправия, - преданной, как один человек, своему Государю, - России, - и время это, господа, наступает; и оно наступить, несмотря ни на какие разоблачения, так как на нашей стороне не только сила, но на нашей стороне и правда".

31-го марта 1911 года Петр Аркадьевич отвечал на запрос 32-х членов Государственной Думы, обвинявших Правительство в постоянном преуменьшении прав Думы в вопросах, подлежавших ее рассмотрению, в частности, в вопросе об армии. Подобный запрос был неуместен, ибо не принадлежал к числу, предоставленных Государственной Думе по статье 58. Распоряжение армией принадлежало исключительно Верховной Власти.