Читаем без скачивания Флотские будни - Николай Белоус

На некоторое время капитан-лейтенант -брал из рук рулевого штурвал, выравнивал лодку.• В это мгновение воздушный пузырек, почувствовав, видимо, настоящего хозяина, надолго замирал. Очень обрадовался Михаил, когда и ему впервые удалось одержать победу — лодка пошла словно «по шнурочку».

Так приходило к Михаилу мастерство. А вместе с ним было завоевано и звание классного специалиста. И чем больше матрос узнавал, тем интереснее и увлекательнее казались еще не решенные вопросы. Как вести лодку при различной плотности воды? И что в данном случае зависит от рулевого? Много читал, много спрашивал, но ответы обязательно находил. А найдя ответы, спешил рассказать о них товарищ щам-рулевым. Те вначале не особенно охотно слушали друга. И без этого много занятий, тренировок. Но Хрестинин умел увлечь людей, пробудить в них любознательность. И вот через некоторое время, изучая устройство лодки, матросы уже все вместе залезали в трюм, ползали там, отыскивая нужные магистрали.

■— В группе рулевых Хрестинин — готовый командир отделения! — доложил командиру боевой части старшина команды. Офицер был такого же мнения. И Михаил стал вскоре старшиной. Прибавилось с того момента еще больше забот. Занятия, тренировки, разборы.

— Да вы из нас инженеров хотите сделать, — заметил как-то молодой матрос.

— Инженером, возможно, вы не будете, а стать хорошим рулевым обязаны!

Нарушил однажды инструкцию довольно опытный рулевой-сигнальщик. Во время вахты решил научить управлять рулем одного из своих товарищей. И, никого не предупредив, не получив разрешения 34 вахтенного офицера, передал штурвал своему другу. Корабль сразу же уклонился от заданного курса влево, потом резко покатился вправо.

Прибежав в центральный пост, старшина Хрестинин сразу же приказал опытному матросу самому встать на вахту у руля. Хотел было тут же отчитать подчиненного, а то и наказать, но вспомнил, что горячность— плохой советчик для командира.

Конечно, моряк допустил серьезное нарушение. На корабле, особенно подводном, это недопустимо. Но ведь матрос руководствовался благими намерениями, стремясь обучить товарища смежной специальности. Надо было проявить определенный такт, внимательно отнестись к человеку. Командир отделения долго беседовал с моряком после возвращения в базу, разъяснял значение дисциплины в походе, а особенно на вахте. И подобные случаи в отделении никогда больше не повторялись.

Постепенно, шаг за шагом, шли рулевые к успехам. И наконец добились своего: отделение старшины 1 статьи стало отличным, оно полностью состоит теперь из классных специалистов, занимает второе место по флоту.

На партийном собрании, обсуждая заявление Хре-стинина с просьбой принять его кандидатом в члены КПСС, коммунист, командир корабля говорил о старшине:

— Хрестинин никогда не довольствуется достигнутым, неустанно стремится вперед, увлекает за собой остальных. Вношу предложение принять его кандидатом в члены партии!

Это предложение было принято единогласно.

Всю ночь бушевал безбрежный холмистый океан. Не стих шторм и на рассвете, когда на сигнальную вахту заступил лучший сигнальщик корабля коммунист Хреетинин. С трудом удерживаясь на ногах, Мй-' хайл внимательно осматривал горизонт. Устали глаза. Хотелось отвернуться от надоедливого ветра и соленых брызг. Но не таков Хреетинин. Понадобится — он не четыре часа, а все сутки простоит, не покидая мостика, не сомкнув глаз.

Но вот далеко-далеко, там, где исчезает грань между океаном и небом, промелькнула в разрывах облаков точка. Четким привычным движением старшина вскидывает к глазам бинокль.

-— Самолет, левый борт...

Срочное погружение! . Проходят - считанные минуты — и Хреетинин спокойно ведет лодку на глубине. А шторм, кажется, усиливается...

Сменившись с вахты, Михаил направился в четвертый отсек. Заглянул по дороге к радистам—-узнать о событиях на Большой земле. Ноет от усталости-спина, слезятся глаза после вахты на мостике. Присесть бы старшине на койку, вздремнуть, позабыв о делах.:

— С коком беда, донеслось вдруг до - его слуха. — Умаялся от качки, вся посуда — вдребезги!

Через минуту рулевой-сигналыцйк уже возился возле плиты — решил помочь коку. Белая накрахмаленная куртка вскоре стала такой, словно ее тблько что вынули из воды. Но Хреетинин не замечал этого. Вот где пригодилось приобретенное до службы' кулинарное мастерство!

Все удивились, когда в трудном подводном походе, в шторм, на обеденных столах подводников появились аппетитные кусочки самого настоящего торта, точно такого же, как продаются в кондитерских на улице Горького в,Москве или же на Невском в Ленинграде. Во всяком случае, это утверждали в тот день все члены экипажа.

Хреетинин находился еще на камбузе, когда лодка начала срочно всплывать. Привыкший «чувствовать» корабль, Михаил понял: случилось что-то неладное. И мгновенно бросился к себе, в центральный. Опасения его подтвердились: заклинило носовые горизонтальные рули. Значит, лодка не может маневрировать на глубине, не может погружаться.

— Видимо, что-то с втулками, — проговорил старшина.

Штурман оглянулся. По его взгляду рулевой понял, что не ошибся. А офицер спросил:

— Как вы, Хреетинин, чувствуете себя после вахты и камбуза?

—- Я готов, товарищ капитан-лейтенант! — ответил моряк.

Захватив инструмент—■.молоток, зубило, моток проволоки,—старшина, быстро поднимается по трапу. Он понимает: надо спешить,, надо побыстрее восстановить боевую готовность корабля. На палубе ударил в лицо, влажный океанский ветер, окатил брызгами.

— Держитесь, старшина! — предупредил капитан-лейтенант. Он и еще один рулевой находились рядом с Христининым — страховали его, подавали инструменты.

Осмотрел старшина рули — нелегко будет справиться с заданием. Работа сложная. Но о своих впечатлениях говорить офицеру не стал. Доложил коротко, стараясь пересилить вой ветра:

— В неисправности разобрался. Разрешите приступать?

Волны перекатывались через палубу, ударяли в лицо. Пусть злится, шумит океан! Старшина рас-счи-' тал: каждая очередная волна накатывается как раз после того, как он успевает сделать пятый или шестой удар молотком. Значит, к моменту наката надо успеть вцепиться руками в какой-нибудь выступ на палубе.

Вахтенный офицер с тревогой смотрел, как огромная волна лениво, словно играя, приподнимала вверх тело моряка, но так и не сумев оторвать человека от металла, лишь перекидывала его ноги на другой борт.

Наконец, готово! Снова лодка уходит на глубину. В центральном посту Хрестинин говорит кому-то весело:

— Хороший душ был. И очень кстати после камбуза!

Вахтенный офицер улыбнулся. Он склонился над журналом и записал: «Шторм 7—8 баллов. Для устранения неисправности рулей на носовую надстройку послан старшина 1 статьи Хрестинин». Затем вновь проставил время и закончил: «Неисправность устранена».

Конечно, скупые строки официального документа не могут раскрыть всей сущности большого и мужественного поступка Михаила Хрестинииа. Зато об этом хорошо знают члены экипажа.

Старшина получил предписание отбыть на другой корабль, на повышение. Позади крепкие рукопожатия, дружеские напутствия. И теперь Михаил сидит на пирсе; ожидая оказии, вместе с матросами плетет 38 мат: пусть это нехитрое изделие моряцких рук останется на лодке, где прослужил рулевой несколько лет. Много, очень много вложил он сил и старания в общее дело борьбы за отличный корабль. Об этом будут долго помнить товарищи, об этом обязательно узнают и молодые матросы, которые впервые вступят на омытую волнами палубу подводной лодки. Уж такая у экипажа традиция.

СЧАСТЛИВОГО ПЛАВАНИЯ!

Туман, снежные заряды, хаотические течения— злейшие враги мореплавателя. Встречаясь с ними, ведя с ними борьбу за точность пути корабля, штурман не знает ни она, ни отдыха. Сколько бы ни находился корабль в море, офицер вынужден вести непрерывную кропотливую работу-— наблюдать, рассчитывать, взвешивать массу самых различных обстоятельств, давать им толкование, исходя из своего опыта, практики.' Ну, а если никакого опыта нет? Если штурман ' молодой лейтенант, «пла-40

вал» лишь в (навигационном кабинете училища, по морям, изображенным на картах? Где уж тут говорить о покое...

Капитан 3 ранга Максимов, командир малого противолодочного корабля, с беспокойством смотрит на худые плечи припавшего к пеленгатору лейтенанта Ижболдина.

Ничего не скажешь, думает командир, старательный он офицер. Вот уже вторые сутки мечется между мостиком и штурманской рубкой — пеленгует какие-то неопознанные, затянутые дымкой вершины, целится секстаном в солнце, которое изредка появляется между -тучами. Осунулся штурман, глаза горят лихорадочным огнем. Но можно ли полностью положиться на этого не окрепшего еще юношу?