Читаем без скачивания Конец зимы - Ёсио Мори

– Попробую навести там справки. – Икуко Кумэ торопливо вышла из комнаты.

Уно устал. Он чувствовал на душе тяжесть, которая обычно приходит после сильного нервного напряжения. Взяв со стола чашку с остывшим чаем и не спеша поднеся ее ко рту, он вдруг спросил:

– Почему же ты решил умереть?

– Об этом меня уже спрашивал дядюшка… Я и сам толком не знаю. Просто показалось, что так будет лучше. Ну как вам это объяснить? Все вдруг надоело!

– Ну-ну… И долго еще мы будем так несерьезно разговаривать?

– Ничего не поделаешь… Это действительно так.

– Я хотел услышать более определенный ответ. Ведь когда человек решает покончить с собой – это ужасно!

– Не знаю, может быть… В тот день мы с Сумико отправились на взморье. Стало вечереть, над морем заходило солнце, и я вдруг подумал, что не хочется возвращаться. Она тоже сказала, что хотела бы навсегда остаться в таком вот месте… Да и деньги у нас кончились. За гостиницу платить было нечем, мы даже собирались сбежать. Вот она и предложила: а что, если мы вместе умрем? Так мы и решили. Хотя, по правде говоря, я с самого начала не очень верил, что мы сможем умереть…

– Ну и легкомыслие!

– Не легкомыслие! – впервые рассердился Юдзи. – Мы ведь действительно тогда так думали!

Раздумывая над словами Юдзи, Уно вспомнил один случай. Осенью позапрошлого года совершил самоубийство еще один ученик их школы. Это был серьезный юноша, спортсмен, занимавшийся дзюдо. Почему-то он открыл газ в комнате дешевого пансиона, где тогда жил, – и отравился. Что толкнуло его на самоубийство? Никто не мог понять. Перед смертью он не оставил даже записки. Но то, что мысль о самоубийстве он вынашивал долго, было очевидно: перед этим он постарался навестить всех своих близких и друзей. Окружающие терялись в догадках. Неожиданно выяснилось, что примерно месяц назад по его вине в пансионе вспыхнул пожар, который вскоре был потушен, однако юноша воспринял случившееся слишком близко к сердцу и, видимо, так и не смог этого пережить. Помнится, Уно тогда поразился: неужели человек может захотеть смерти из-за такого пустяка?

– Задам тебе напоследок еще один вопрос. Почему вы отправились в S.? Ведь это довольно далеко!

– А разве вы не знаете? Там родился отец Уэмуры! И дом сохранился, большой такой, правда, сейчас в нем живут другие люди…

– Вот оно что… – Уно вспомнил удивление, проскользнувшее во взгляде матери Сумико, когда он заговорил об S. Да, действительно, в Сумико Уэмуре многое оставалось неразгаданным.

Когда они вышли в коридор, Юдзи огорченно спросил:

– Меня исключат из школы?

– Не думаю…

– У меня ведь и оценки неважные, наверняка исключат!

– Не знаю. Не могу сказать тебе ничего определенного, пока не выясню количество твоих прогулов!

Юдзи сквозь окно бросил взгляд на школьный двор.

– Ты действительно хочешь остаться в школе?

– Хочу! У меня здесь друзья.

Просторная спортплощадка во дворе, освещенная прожекторами, выглядела ярко и празднично. Там как раз проходила тренировка – школьные бейсболисты отрабатывали подачу мяча. Спортсменов было немного, человек десять, но тренировались они азартно, громко перекликаясь друг с другом. До того как увлечься мотоциклом, Юдзи тоже входил в бейсбольную команду. Стоя у окна, он следил за быстрыми движениями парней в белой спортивной форме, затем вдруг пробормотал: «Ну, хватит!» – и, словно забыв об Уно, пошел по коридору в противоположную сторону.

Окончилась последняя перемена, и Уно с учебником и коробкой мела направился в свой класс на третьем этаже. Войдя, он застал там пять-шесть человек. Сгруппировавшись у печки, они оживленно обсуждали что-то. Юдзи Асао не было видно.

– А где же Асао?… Он должен прийти.

– Вместе со всеми перекусил во время перемены – и смылся! – ответил кто-то.

– Он был какой-то взбудораженный, говорил что-то непонятное, вроде того, что его все равно выгонят из школы!..

– Что-нибудь случилось? – с беспокойством спросила самая старшая из учениц, та, что была замужем.

– М-да… Случилось… Трудный он все-таки парень!

Уно был огорчен и рассержен. Как классный руководитель, он собирался защищать Асао, а тут – на тебе… Своим самовольством Юдзи все испортил.

– Что ж, начнем урок. Займите-ка свои места.

– Как?… Будет урок?… – разочарованно буркнул парень, работавший механиком в автомастерской, но все же направился к своей парте.

Уно проверил по списку присутствующих – из четырнадцати человек отсутствовало девять, трое из них сбежали после перемены.

– Я вижу, здесь меньшая часть класса…

– Так ведь сегодня суббота, сэнсэй, – отозвался автомеханик. – Может, отменим урок, а?…

Уно, словно не слышал, начал писать на доске фразы из учебника. Мало-помалу класс настроился на рабочий лад. Достав тетради, все принялись переписывать в них предложения. С этого всегда начинались уроки Уно. Большая часть поступающих в вечернюю школу была слабо подготовлена. Встречались и такие, которые толком не умели написать даже буквы А, В, С. Поэтому почти целое полугодие Уно потратил на то, чтобы объяснить основные грамматические конструкции. Кроме того, у сидевших перед ним учеников практически не было возможности готовиться к урокам дома, и Уно вынужден был включать в программу и упражнения, предусмотренные учебником в качестве домашних заданий.

Кончив писать, он объяснил значения некоторых слов, а остальные велел поискать в словаре. Затем подчеркнул цветными мелками: подлежащее – черным, сказуемое – красным, определения – синим. В конце концов, даже ученики, знающие английский не лучше второклассников, могли уразуметь смысл написанных им фраз.

Все взялись за словари. Обветренные пухлые руки домохозяйки и темные от въевшегося в кожу до самых ногтей машинного масла руки автомеханика безуспешно, но усердно, словно преследуя спрятавшегося в чаще леса маленького зверька, перелистывали страницы.

Уно, прохаживаясь между партами и заглядывая в тетради, объяснял, как пользоваться словарем, растолковывал согласование слов и исправлял орфографические сшибки.

Однако Уно не давала покоя мысль о тех, кто не пришел сегодня на урок. За окнами горели пестро расцвеченные неоновыми огнями улицы Токио. Этот огромный, окутанный ночью город безвозвратно затягивал в свои недра его учеников. Вот и сегодня он отобрал у Уно одного из них. Возможно, кто-то из педагогов расценит поступок Юдзи Асао как прогул, но Уно не покидало ощущение, что какая-то неведомая сила вырвала парня из этих стен. И чувство острой боли от сознания собственного бессилия сжало сердце.

– Сэнсэй! – окликнула его сидевшая у окна ученица. Она работала санитаркой в госпитале. – Я не понимаю, что означает здесь это слово!

Карандашом она указала на одно из предложений: «We used to play hide and seek when we were little ones».

– «One» – это же «один», правда? Но тогда у меня ничего не получается!

– А кроме этого в предложении все понятно?

– Угу…

Уно удивился: не трудно было понять, что «play hide and seek» означает «играть в прятки», но отыскать в словаре «used to» было отнюдь не просто.

– Что ж, попробуйте перевести, – сказал он, объяснив значение «ones».

Молоденькая санитарка, старательно водя пальцем по строкам, в конце концов уловила смысл фразы. Именно так Уно учил их переводить. Он и сам, читая английские газеты и книги, всегда выделял в предложении отдельные фразеологизмы, стремясь при этом не к дословному переводу, а к тому, чтобы найти наиболее легкий и верный способ передачи смысла.

– Молодчина! – невольно вырвалось у него. Все в классе подняли головы.

– Вы, сэнсэй, довольны?

– «Use» означает «употреблять, пользоваться»! – с авторитетным видом заявил автомеханик.

– Да, но так получится бессмыслица! Поэтому я просмотрела все значения этого слова, глядь – да вот же как раз то, что нужно! – воскликнула девушка. Она залилась румянцем, радуясь не столько похвале, сколько собственному своему открытию.

– Я всегда говорил, когда работаете со словарем, учитывайте связь слова с другими словами предложения! – поддержал Уно ее энтузиазм. Обычно в такие минуты настроение учеников менялось на глазах. Вот и сейчас автомеханик задумчиво перелистывал словарь большими огрубевшими пальцами. Уно внимательнее пригляделся к санитарке. Ему приходилось лежать в госпитале, и, представив себе ее в белом халате, он подумал, что, должно быть, и там на нее можно положиться. Он помнил, что на экзаменах при поступлении в школу она, за исключением японского, получила нулевой балл по всем предметам – и по английскому, и по математике. Случалось, что и школу она пропускала из-за ночных дежурств. Словом, ей, как и всем вечерникам, было нелегко, но теперь она уверенно наверстывала упущенное.

И все же мысленно Уно вновь и вновь возвращался к тем, кого вырвала отсюда жизнь.