Читаем без скачивания Смерть Донжуана - Лоуренс Мейнел

Я спросил, не желает ли мистер Френч выпить со мной.

- Я бы выпил маленький стаканчик джина, - ответил тот к моему большому удивлению: он не выглядел человеком умеренным. Правда, почти сразу же он добавил:

- И заверни его в двойную водку, Фред, это должна быть отличная идея.

Единственным недостатком этой идеи можно было назвать ущерб, причиненный моему карману. Я с благоговейным восхищением наблюдал, как лихо мистер Френч глотает эту бомбу домашнего розлива.

- Полагаю, вы явились сюда, чтобы терзать и умерщвлять невинных рыб? чопорно спросил он.

- Нет. Я не рыболов.

- Тогда, значит, у вас есть дочь, чей ум уже безнадежно искалечен домашним благочестивым воспитанием и учебой - верно?

- Не совсем так; но на этот раз теплее.

Мистер Френч серьезно произнес:

- Распущенность молодежи - важнейший вопрос, к которому мы относимся с недопустимым легкомыслием. Кстати, о воспитании, - продолжил он, - это у вас что, скотч, что ли?

Я осушил свой стакан и подтвердил - да, спасибо, это был скотч.

- А я выпью ещё один особый, Фред, ещё один маленький джин с двумя большими водками по бокам, чтоб не озяб по дороге.

Если бы я не видел этого собственными глазами, ни за что не поверил бы, что человек способен выпить такую смертоносную смесь, избежав мгновенного и непоправимого увечья.

Стеклянный блеск глаз мистера Френча и предостерегающий взгляд Фреда из-за стойки помогли мне разобраться в ситуации. Этот тип Френч был вдребезги пьян. Он уже давно надрызгался в сосиску, и теперь, в состоянии пьяной эйфории, мог бы хватить смеси серной кислоты с нитроглицерином без всякого ущерба для себя.

- Я виноват перед вами, - сказал он.

- Сочувствие всегда приятно.

- Сочувствие - полная х...; но когда я думаю, что вам пришлось вынести тут из-за Фреда с его В.Г. и прочими...

- Если бы мистер Лэнгтон возражал против разговоров о крикете, я бы никогда не позволил себе...

- Старый лгун, - рявкнул Френч. - если б ваша прабабушка лежала при смерти, и попросила позвать священника для последнего духовного утешения, и - одному Господу ведомо - чего ещё может пожелать умирающий?... Когда брат Толстого умирал, бедняга слышал крики: "Что это? Что это?", полные ужаса крики... Господи, от этого мороз по коже, верно? Этого достаточно, чтобы заставить человека вести трезвую, богоугодную жизнь, разве нет? Так вот, если бы ваша бабушка, Фред, лежала при смерти, вы бы все равно попотчевали её болтовней о том, что сказал В.Г., когда промазал мимо калитки и заехал битой себе по яйцам.

Фред Энсон улыбнулся меланхолической терпеливой улыбкой бармена, привычного к любым идиотам и их алкогольному эгоцентризму, любой пьяной болтовне и нагромождению глупостей.

Открылась дверь, и в бар вошел некто - приземистый, широкоплечий, с солдатской выправкой.

- Можете не верить, - мрачно сказал Френч, - но война объявлена, - он подождал, пока новоприбывший подойдет к стойке, потом, откинув голову, издал вопль, который сразил бы даже краснорожего, с луженой глоткой инструктора Сандхерста:

- Тря-я-вога!

- Ну, а теперь, мистер Френч... - сдержанно начал Фред.

- Не волнуйтесь. Как Орфей в подземном царстве, я сумею уйти, не оглядываясь. Tempus abire adest. Не воображайте, что ваши клоуны-крикетисты - единственные на свете неучи. И не надейтесь, что я помашу вам на прощание. Нечего махать руками, если не тонешь. Вот так.

Когда дверь за ним захлопнулась, новоприбывший отрывисто произнес:

- Пожалуйста, маленький стаканчик шерри, Энсон. Очень сухого шерри. Этот болтун в один прекрасный день слишком далеко зайдет. Вам следовало бы отказаться обслуживать его.

- Это совершенно безвредный болтун, полковник, - сказал Энсон примирительным тоном.

- Смотря на чей взгляд. Моя бы воля, я бы выкинул половину гнусной своры писак из нашей страны, - он повернулся ко мне. - Ваш приятель?

Я сказал, что, как мне кажется, мистер Френч вполне мог бы им стать.

- О вкусах не спорят, - отрезал армеец и пригубил свой очень сухой шерри.

Я узнал, кто этот тип с армейской выправкой, как только тот прикончил свой шерри( один, всего один маленький стаканчик) и убыл.

Полковник Фоли, Дж.П.

- И выходит довольно неловко, - с огорчением признался Фред, - потому что он член комиссии по лицензиям. Но по моему мнению, права человека остаются его правами, и я на своих настаиваю. Вежливо, уверяю вас; но настаиваю. Я не позволяю заводить ссоры, или драки, или что-то в этом роде в моем "Быке". Никогда не позволял и не собираюсь. Но я решаю сам, кого обслуживать а кого - нет.

- Аминь, - вставил я. - Что слышно насчет обеда?

В "Черном Быке" имелись свои понятия о хорошей кулинарии. Вопреки распространенному псевдо-континентальными увлечению замороженными полуфабрикатами, ставшему в наш век пластиковых упаковок повальным, здесь все дышало добротностью и обращением к основам. Рубленое филе, молодой картофель( только этим утром выкопанный на огороде позади дома и прошедший дегустацию на кухне), пирог с крыжовником и двойной глостерский сыр...

- Не обессудьте, сэр, у нас тут домашняя кухня, - смиренно произнес Фред Энсон; это прозвучало так, словно ангел в раю протягивает поднос с кувшином амброзии с извинениями, что ничего иного в их заведении не подают.

Я объелся до угрызений совести, что не сумел побыть благожелательным слушателем для добряка Фреда.

И решился пожертвовать собой. Удачный пирог с крыжовником может сильно повлиять на ваше мировосприятие.

- Так что именно сказал Доктор - вы как раз начали рассказывать, когда нас перебил мистер Френч?

Блаженство расплылось по честному лицу Фреда. Заблудшая овечка вернулась к стаду.

- Мистер Френч неправильно понял, - сказал он. - Это сказал не В.Г. хотя я не сомневаюсь, что острое словечко было у него на языке. Это сказал какой-то зевака, кто-то, стоявший перед "Таверной". Доктор в то время вел тяжбу из-за маленького участка в Глостершире, который он хотел удержать за собой. И, конечно, раз уж он был такой знаменитостью, всю эту историю расписали в газетах. Так вот, этот парень перед "Таверной" раскрыл пасть и рявкнул: "Ну, вот вам пара акров, Доктор, чтобы было с чего начать!"

Я все ещё похохатывал над этой нехитрой остротой, когда вошел ещё один постоялец "Черного Быка". Кавалерийские саржевые брюки, спортивная куртка, полурастегнутый воротничок рубашки и очень аккуратный белый с голубым пестрый платок на шее.

Он огляделся и, немного поколебавшись, произнес довольно уверенным тоном:

- Чрезвычайно глупо сидеть в миле друг от друга, если нас тут только двое, не правда ли? Не возражаете, если я присоединюсь к вам?

- Буду польщен.

Он сел напротив меня.

- Филип Карвер.

- Энтони Лэнгтон.

- Вы приехали удить рыбу?

- Нет. Я не рыболов.

- Не могу сказать, что я - рыболов, - он улыбнулся, и можно было заметить, что это как раз тот сорт улыбки, который должен нравиться женщинам, - но нужно ведь чем-то заняться, если хочешь немного осмотреться. Вы на отдыхе?

- В надеждах на работу, по правде говоря, - я не видел ничего зазорного в этом признании. - Надеюсь получить кое-какую работу в Шеррингтонской школе.

Он задумчиво закурил сигарету( у него была отвратительная привычка курить за едой).

- Шеррингтонская школа, - повторил он довольно заинтересованно. Какую же работу?

- Им нужен писатель - они затеяли юбилейное издание к пятидесятилетию школы.

- Так вы писатель?

- Горящие глаза и впалые щеки налицо.

- Ну, тогда удачи вам, - загадочно произнес он.

- Вас интересует Шеррингтон? - спросил я.

Карвер улыбнулся. Обычно человеческое лицо улыбка украшает. Но только не лицо Карвера.

- Пожалуй, да, - медленно произнес он. - Пожалуй, вы можете так сказать - в каком-то смысле, интересует.

* * *

Я договорился встретиться с директрисой назавтра в полтретьего. Стояла погода, которую я называю истинно английской: по фарфорово-голубому небу проносились стайки больших белых облаков, подгоняемых свежим ветром, поэтому я решил прогуляться до Шеррингтонского аббатства пешком.

- До ворот у сторожки ходу примерно миля с четвертью,сказал мне Фред Энсон, у которого я предусмотретильно спросил дорогу; правда, он не удосужился упомянуть, что за сторожкой мне предстоит ещё миля с четвертью подъема в гору, и только после этого передо мной откроется вид на архитектурное бесчинство, именуемое Шеррингтонским аббатством.

Аббатством?.. Положим, некогда оно имело и такое назначение; последующие мои въедливые изыскания в области местной истории убедили меня, что перед наплывом волны игривого королевского разбоя, не без юмора именуемой Реформацией, Шеррингтон действительно являлся монашеской обителью; и в те времена его стены вполне могли обладать обаянием особого рода, исполненным суровой простоты и достоинства.

Но если такие достоинства когда-то и были присущи Шеррингтону, вульгарность и претенциозность викторианского расцвета истребила их без остатка.