Читаем без скачивания Заговор Елизаветы против ее сестры Марии Тюдор - Галимов Брячеслав

– Милорд! – воскликнула Мария, едва удерживаясь от слёз.

– Выпьем же за светоч, что озаряет всех нас – за нашу королеву! – закончил сэр Стивен.

– За нашу королеву! – вскричали придворные.

После тостов сэра Стивена обед пошёл гораздо веселее. Мрачные мысли покинули королеву, она с удовольствием поела и выпила вина, впрочем, не позволяя себе лишнего.

По окончании обеда должно было состояться представление пьесы «Артемида, Актеон и Каллисто», – но то ли из-за ландшафта местности, то ли по недосмотру церемониймейстера площадка для игры актеров оказалась позади лагеря, так что королеве и придворным пришлось встать из-за стола, пройти туда и рассесться заново. Тут рядом с креслом королевы очутился табурет, а на нём уселся до крайности сконфуженный молодой человек.

Придворные зашептались – этим молодым человеком был Роберт Дадли, юноша из знатной, но опальной семьи. Предкам и родственникам сэра Роберта страшно не везло: его дед занимал министерский пост, но был казнён королём Генрихом за казнокрадство: отец занимал пост лорд-канцлера при молодом короле Эдуарде, сыне Генриха, и были казнён уже королевой Марией за попытку возвести на престол Джейн Грей, казнённую после этого заговора жену своего старшего сына, который тоже был казнён вместе с женой и отцом. Каким-то чудом сэр Роберт избежал наказания после гибели отца, брата и невестки, однако ему было запрещено жить в Лондоне, – и вдруг он здесь, да ещё уселся возле её величества! Это был скандал.

Церемониймейстер, бледный от ужаса, подскочил к сэру Роберту и просипел:

– Откуда вы появились, сэр? Как вы посмели?!.. Немедленно отойдите от её величества!

– Я считаю, что на охоте, так же как в походе, некоторыми правилами этикета можно пренебречь, – вмешался сэр Стивен. – Пусть молодой человек присядет возле её величества; мы не будем записывать этот случай в протокол, и таким образом право сидеть возле королевы не закрепится за этим юношей и, тем более, не закрепится за его потомками. Ваше величество, – шепнул он королеве, – это тот самый сэр Роберт, за которого я осмелился хлопотать перед вами. Ручаюсь, что он не знал о преступных замыслах своего отца и брата, он искренне предан вам. Пора бы его простить, если на то будет ваша воля, – и вы приобретёте себе верного слугу. Знаком прощения будет его присутствие здесь, рядом с вами, если вы это позволите.

– Да, я помню о вашей просьбе, – ответила Мария, неожиданно смутившись. – Что же, мы его прощаем. Пусть себе сидит… Мы не против…

– О, благодарю, ваша милость безгранична, – сказал сэр Стивен, низко-низко кланяясь королеве. – Поблагодарите же её величество, милорд! – подтолкнул он локтём молодого человека.

– Ваше величество, – просипел потерявший от волнения голос сэр Роберт. – Я хотел бы… Если бы это было… – он отчаянно махнул рукой и замолчал.

– Сэр Роберт настолько потрясён великодушием её величества, что проглотил язык! – весело произнёс сэр Стивен. Придворные засмеялись, а он шепнул королеве: – Однако во всех других отношениях это прекрасный и порядочный юноша: надеюсь, ваше величество проявит о нём заботу, – по-христиански, как сестра о брате.

Мария, избегая смотреть на сэра Роберта, кивнула, а сэр Стивен повернулся к церемониймейстеру:

– Передайте актёрам, пусть начинают. Её величество ждёт.

Раздался низкий звук трубы, а потом громко ударили литавры.

– Трагедия! – громовым голосом возвестил актёр с густо намазанным белилами лицом, в чёрной одежде и чёрном плаще. – Греческая богиня Артемида на ваших глазах жестоко покарает молодого охотника Актеона и нимфу Каллисто… Ваше величество, всемилостивейшая королева, милостивые государыни и государи, позвольте рассказать вам сюжет нашей короткой пьесы, дабы вам легче было её смотреть! В первой части пьесы дочь великого Зевса, богиня охоты Артемида будет купаться со своими нимфами в лесном ручье, когда сюда случайно забредёт охотившийся в этих краях юноша Актеон. Вместо того чтобы тут же уйти, Актеон станет подглядывать за купанием богини до тех пор, пока не будет замечен Артемидой. В гневе она превратит его в оленя и он будет растерзан своими собственными собаками.

Во второй части пьесы Артемида никак не может забыть красоту юноши, отчего впадает в печаль; богиня будет искать утешения у своей лучшей подруги, нимфы Каллисто. Нежные отношения, которые между ними возникнут, Артемида потребует скрепить обетом девственности от Каллисто. Нимфа поклянётся ей в этом, но Зевс, привлечённый прелестями Каллисто, захочет похитить её девственность. Он придумает коварный план: воспользовавшись отсутствием Артемиды, Зевс примет её облик и приступит к Каллисто с ласками. Ни о чём не подозревающая нимфа ответит ему на них и слишком поздно обнаружит обман… О, почтенные зрители, вы сами увидите, сколь велики будут обида и ярость Артемиды, когда она узнает, что Каллисто больше не девственница! Артемида превратит Каллисто в медведицу и наведёт на неё охотников. Но Зевс успеет перенести медведицу на небо, где она сделается созвездием… Смотрите, смотрите, смотрите! «Артемида, Актеон и Каллисто»! Греческая трагедия.

Он поклонился публике и ушёл в балаганчик около сценической площадки. Литавры грохнули так, что переполошили ворон и галок в роще, труба рявкнула, не уступая литаврам в громкости, – и затем они стихли, уступив место вступившим в дело лютне и флейте.

Из балаганчика вышли актёры, представляющие нимф, и актёр, представлявший Артемиду. Все они были одеты в очень яркие, пёстрые широкие платья; на голове у Артемиды был тёмный парик, на голове у нимф – рыжие. С хохотом и тонким визгом Артемида с нимфами бросилась в длинное развевающееся, прозрачное покрывало, изображающее ручей. С игривым смехом они сбросили с себя платья и остались в чём-то вроде трико телесного цвета. Купание началось.

Из балаганчика вышел актер, играющий роль Актеона. Это был хорошо известный лондонским зрителям Джероним – артист далеко не молодой, но по-прежнему изображающий молодых людей; впрочем, дамы утверждали, что ему никак нельзя было дать его года.

Появление Джеронима было встречено аплодисментами; он с достоинством принял их, переждал, пока они закончатся, а после стал исполнять свою роль. Прежде всего, он беспечной походкой прошёлся по площадке, прикладывая руку к глазам и как бы выискивая добычу; из балаганчика в то же время раздавался очень натуральный лай собак. Затем Актеон услышал какие-то звуки, – это было видно по тому, что он вытянул шею и застыл. Недоумённо пожав плечами, он крадущимися шагами подошёл к развивающемуся покрывалу и вдруг охнул и закрылся руками, словно ослеплённый. Потом медленно опустил руки, ещё больше вытянул шею и принялся рассматривать купание Артемиды и нимф, причмокивая губами и издавая восторженные звуки.