Читаем без скачивания Необычный подозреваемый. Удивительная реальная история современного Робин Гуда - Бен Мачелл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Иногда я отправлял ему вопросы по электронной почте или просил дать более подробную информацию по определенным темам и получал вдумчивые и очень подробные ответы, зачастую сравнимые по размеру с эссе. Стивен полагает, что обладает в каком-то роде фотографической памятью, поскольку нередко ему удается вспомнить длинные последовательности цифр и набросать сложные планы этажей американских тюремных блоков строгого режима. Временами, рассказывая, как он намеренно запугивал сотрудников банка, чтобы заставить их передать деньги, Стивен закрывал глаза и, казалось, буквально сворачивался в клубок от самобичевания. Однажды сырым зимним вечером мы едим вегетарианские гамбургеры в кафе Восточного Лондона и обсуждаем преступления Стивена, и в какой-то момент эмоции настолько захлестывают его, что он обрывает разговор и обхватывает голову руками.
– Что я творил? – тихо спрашивает он себя.
Снаружи льет дождь, и, кажется, мы очень долго сидим в молчании.
На одну из наших встреч Стивен приходит с большими пластиковыми пакетами в руках. Некоторые из них прозрачные, и на них большими синими буквами написано «ТЮРЕМНЫЕ СЛУЖБЫ ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА». В этих пакетах лежат десятки записных книжек, блокнотов для рисования и картонных конвертов, заполненных множеством страниц переписки, тюремными бумагами, юридическими документами и многим другим. Записи в блокнотах относятся к ранней юности Стивена, когда он впервые начал вести дневник. Отчасти еще и поэтому властям было довольно легко добиться обвинительного приговора после ареста Стивена: он уже во всем признался. Эти блокноты также содержат множество стихов, эссе, рассказов, космологических теорий и сделанных карандашом набросков пейзажей. Помимо всех этих бумаг Стивен передает мне старые семейные фотоальбомы и рулоны непроявленной пленки. На них, как оказалось, десятки фотографий ландшафта Девона, от выстроенных в круг на высокогорье мегалитов, продуваемых ветрами с болот, до размытых снимков скальных образований, значение которых может знать только Стивен.
Я забираю эти пакеты домой и начинаю шаг за шагом разбирать их содержимое. Блокноты на кольцах. Рабочие тетради формата А5. Мысли и чувства, нацарапанные на обороте ксерокопий тюремных правил. Тихая жизнь молодого человека в виде сотен тысяч слов, в основном написанных от руки на листах, сложенных неровными стопками на полу моей спальни.
Я залезаю наугад в один из пластиковых пакетов, вытаскиваю оттуда несколько скрепленных листов бумаги и обнаруживаю, что это копия жалобы, которую Стивен подавал из тюрьмы в министерство юстиции Великобритании в 2013 году. Характер его жалобы? Он заключался в том, что тюрьма построена на месте обитания чибисов, а вокруг не установлено никаких скворечников для птиц. В графе, указанной в официальной форме жалобы, Стивен написал следующее:
«Вы должны спросить себя: что располагалось на этом месте до того, как здесь построили тюрьму? Если другое здание, то какое именно? Болото? Лес? Пахотные поля? В любом случае его законные обитатели (представители местной флоры и фауны) лишились собственности, и как государственный орган вы должны предпринять шаги, чтобы помочь существующим видам, т. е. популяции чибисов».
Я откладываю эту бумагу и тянусь за маленькой записной книжкой в черном переплете с красным корешком. Открыв ее примерно посередине, я вижу, что тут изложены, по-видимому, теории, касающиеся космологии и времени, сжимающихся и расширяющихся вселенных, возможностей существования различных измерений и путешествий со скоростью света. Записи датированы 2001 годом, когда Стивену было пятнадцать, и написаны от руки синей авторучкой. Почерк мелкий, и его трудно разобрать. На одной из страниц записи начинаются с цитаты: «Время – это основное движение существования» – и небольшой диаграммы, на которой «Начало», «Ничто» и «Конец» соединены между собой чередой стрелок, образующих петлю бесконечности, похожую на круговую железную дорогу. Рядом Стивен набросал мысль:
«Ничто стоит между началом и концом, а потому они являются единым „событием“.
В моей модели Вселенной есть ошибка: все свидетельства указывают на то, что произошел Большой взрыв, тогда как же Вселенная может расширяться и сжиматься, если конец совпадает с началом? С этим нужно разобраться!»
Я продолжаю листать страницы. Термины типа «гамма-лучи», «общая теория относительности» и «сверхмассивные черные дыры» то и дело мелькают в потоке корявых синих рукописных строк. На одной из страниц Стивен пишет, что в 9 часов вечера 14 декабря 2001 года наблюдал, как над Девоном появился «потрясающий метеор»: «Я смог увидеть зелено-белую полосу, протянувшуюся над горизонтом, а также видел, как она рассеялась. Мне и впрямь очень повезло».
В стопках блокнотов и между ними лежат пачки бумаг, похожих на ксерокопии отрывков из дневников. Стивен объяснил, что это копии, сделанные полицией, которые были использованы в качестве доказательств во время его судебного процесса. Связавшись с Королевской прокуратурой, чтобы попросить о возвращении оригиналов дневников, я выяснил, что те почти наверняка были уничтожены.
Однажды вечером, просматривая эту кучу бумаг, я нахожу одно из старых университетских эссе Стивена, озаглавленное «Социальный вред и социальная справедливость». В частности, в нем выделен один пункт:
«Понятие того, что представляет собой преступление, необходимо переоценить с точки зрения причиненного социального вреда. Во многих отношениях власть и авторитет являются величайшими легализующими силами на Земле. Они отделяют правильное от неправильного, справедливость от несправедливости, деловые операции от откровенного преступления. Богатство, власть и влияние мировых корпораций и правительств служат ширмой для их более гнусной деятельности, которая часто напрямую доходит до социального вреда и несправедливости… Таким образом, то, что в одном случае может рассматриваться как „справедливое“, по факту в остальном наносит огромный социальный вред. Чтобы по-настоящему оценить, что является социально справедливым, мы должны смотреть на вещи в мировом масштабе».
В короткой приписке в конце эссе Стивен отмечает, что эта тема охватывает «вопросы, вызывающие у меня сильные эмоции, но я попытался представить их на рассмотрение объективно».
Он